Как и почему потерпела поражение большевистская элита?

Феномен большевистской политической элиты нашел от­ражение в тысячах публикаций различных жанров. В пря­мом соответствии с господствующей политико-историогра­фической парадигмой в СССР или в западноевропейских странах и США произошло формирование трех основных направлений осмысления проблемы: нигилистически-разобла­чительное; апологетически-пропагандистское; объективистско-центристское. В рамках третьего направления, обосно­вывающего дифференцированный подход к изучению большевизма и его элиты, возможен наиболее взвешенный научный анализ, учитывающий противоречивые историчес­кие реалии.

Под большевистской политической элитой понимается кон­кретно-историческая, относительно самостоятельная, внут­ренне неоднородная общность профессиональных партийных деятелей, объединенных идеологическими марксистскими ус­тановками, опытом революционной борьбы и гражданской войны, властными монопольными полномочиями, привиле­гированным положением в политической системе диктатуры большевизма и приверженностью к устоявшимся нормам внутриэлитной демократии.

Еще в дореволюционный период формировавшаяся боль­шевистская элита или контрэлита (по отношению к самодержавию) начала расслаиваться на группы, течения, что проявилось в период октябрьского восстания, при решении вопроса об однородном социалистическом правительстве и отношении к Учредительному собранию. Однако в ходе граж­данской войны произошло укрепление единства элиты на основе общей радикализации ее членов вплоть до экстре­мизма. В условиях послевоенного кризиса и опасности по­тери власти элита согласилась на X съезде РКП(б) с огра­ничением внутрибольшевистского плюрализма и сужением возможностей влиять на высшее партийно-государственное руководство.

В период нэпа начался процесс дискуссионного осмысле­ния перспектив строительства социализма в отсталой стра­не, преодоления комчванства и бюрократизма, «онэпивания» коммунистов, отрыва «верхов» от «низов». Но одновремен­но начался процесс институционализации большевистской элиты — старой партийной гвардии и ее перерождения. При­вилегии воспринимались ими как заслуженная компенсация за напряженную работу во имя мировой революции.

Леворадикальная часть элиты выступила против устано­вившегося после смерти В. И. Ленина курса на построение социализма в одной слаборазвитой стране и утверждения фракционно-аппаратного режима руководства. В ходе обос­трившейся внутрипартийной борьбы произошел раскол эли­ты на оппозиционную и аппаратную группировки во главе с Л. Д. Троцким и И. В. Сталиным. Размежевание было осложнено полусхоластическими теоретическими дискусси­ями и борьбой лидеров за личную власть, а также нараста­ющим отрывом от трудящихся масс элиты в целом. Несмот­ря на внутреннюю дифференциацию, элита — старая партийная гвардия — продолжала функционировать как стер­жень политического режима.

В конце 20-х гг. сталинская аппаратная группировка от­странила от руководства слой умеренной партийной боль­шевистской интеллигенции, куда входили Н. И. Бухарин и его «школа молодых профессоров», А. И. Рыков и группа управленцев-технократов.

В начале 30-х гг. от сталинской партбюрократии отсло­ился ряд немногочисленных групп большевиков-технокра­тов, попытавшихся вступить на путь борьбы с режимом и предложить свои варианты развития страны. Лидеры групп С. И. Сырцов, В. В. Ломинадзе, А. П. Смирнов, Н. Б. Эйс­монт, В. П. Толмачев, М. Н. Рютин предложили умерен­ные темпы преобразований и либерализацию политической системы, соединив в своих платформах идеи Л. Д. Троцко­го и Н. И. Бухарина. Но сложившийся отрыв элиты от народа не позволил и этим ее представителям обратиться к массам, возглавить их недовольство.

Высланный за границу Л. Д. Троцкий продолжал разо­блачение сталинизма, но оппозиционеры внутри страны как «левого», так и «правого» толка прекратили активную борь­бу. Они смирились со сталинизмом и репрессиями, считая, что «творцов Октября» никто не тронет, и сосредоточили свои усилия на решении конкретных народнохозяйственных проблем. Своеобразный инфантилизм революционеров-ин­теллектуалов явился следствием их социально-психологи­ческого перерождения. Оппозиционно-интеллигентская часть большевистской элиты была сломлена, но Сталин их по-прежнему опасался, так как элита была единственной си­лой, способной при определенных обстоятельствах посяг­нуть на режим личной власти. Это подтвердила выявившаяся на XVII съезде ВКП(б) «фронда» секретарей обкомов, пы­тавшаяся обсудить вопрос о смещении Сталина. Развернув­шаяся после злодейского убийства С. М. Кирова сталинс­кая чистка по ликвидации «пятой колонны» в среде «партийных бояр» закономерно привела к физическому унич­тожению большевистской старой гвардии в ходе позорных судебных процессов.

В разгар репрессий с публичным осуждением террора на пленуме ЦК выступили Каминский и Пятницкий, Расколь­ников, Бармин, Райс, Кривицкий. Но сталинская группи­ровка — Каганович, Молотов, Мехлис, Ежов, Берия, Ма­ленков, Микоян, Жданов и др., опираясь на аппарат ОГПУ—НКВД и «партийное болото», исправно голосую­щее за установки вождя, смогла нейтрализовать эти выступ­ления и создать в советском обществе атмосферу нетерпи­мости и ненависти к инакомыслящим как к оппортунистам и врагам-контрреволюционерам.

Большая часть большевистской элиты не только не смог­ла адекватно отреагировать на террор, но и в ряде случаев встала на позиции его оправдания в свете неких высших интересов партии. Элита не осознала связи репрессий с ро­стом в обществе духовной оппозиции тоталитаризму и логи­кой его развития, требовавшей ротации кадров новыми вы­движенцами. Это стало закономерным результатом трансформации элиты из политико-интеллектуального цент­ра партии в социально-номенклатурное сословие управлен­цев-бюрократов. Пренебрежение общечеловеческими ценнос­тями, борьба за власть, привилегии и отрыв от народа, амбициозность, увлечение утопическими проектами и фети­шизирование партии — все это обусловило разновремен­ность и неэффективность выступлений представителей боль­шевистской элиты против сталинизма. В то же время наличие в среде элиты борцов против сталинизма, разработавших различные варианты развития политической системы и со­циально-экономического курса в рамках марксистской парадигмы опровергает представления о безальтернативности со­циалистического развития и о роковой неизбежности фор­мирования сталинской системы.