Революции начала XX в. в России. Зарождение думского парламентаризма

Россия в те­че­нии 12 лет с 1905 по 1917 г. пережила три подлинно народные[552] социальные революции[553]. По любым меркам это была высочайшая концентрация революционных возможностей, стремлений и действий. Почему стали возможны и неизбежны эти революции?

К на­ча­лу XX в. Россия не была страной классического капитализма, так как поздно встала на путь модернизации. После реформы 1861 г. она быстро стала превращаться в бур­жу­аз­ное государство, за короткий срок пройдя все стадии капиталистического развития. В кон­це XIX – начале XX в. темпы развития страны еще более ускорились благодаря реформам С. Ю. Вит­те и П. А. Сто­лы­пи­на. В этот период Россия переживает заметный экономический рост, политический прогресс и очевидный культурный подъем. Однако модернизация в стра­нах с до­го­ня­ющим типом развития всегда совершается негармонично, скачкообразно, непоследовательно, противоречиво и, что немаловажно, за счет эксплуатации трудового населения, переложения на его плечи всех тягот капитализма. В об­ществе растет число нерешенных задач. Проблемы, возникшие на предшествующей стадии развития, перемежаются с проб­ле­ма­ми быстро формирующегося индустриального общества и порождают социальную напряженность и взрывоопасную ситуацию. В частнос­ти, в Рос­сии в на­ча­ле XX в. так и не был решен до конца главный в крестьянской стране вопрос о зем­ле. Сохранялись помещичье землевладение, безземелье бедноты, различные формы феодальной эксплуатации; 30 тыс. помещиков имели 70 млн десятин земли, а 10,5 млн крестьян – 75 млн десятин. Не были отрегулированы отношения рабочих с хо­зя­ева­ми. Трудящиеся, несмотря на продолжающуюся борьбу за свои права, постоянно проигрывали. Они добились только 11‑часового рабочего дня, в то время как в За­пад­ной Европе уже давно был введен 8‑часовой. На протяжении всего изучаемого периода продолжал обостряться национальный вопрос. Царизм, проводя политику этноцентризма, ущемления прав народов, провоцировал их на на­ци­онально-ос­во­бо­ди­тельную борьбу, подталкивая в объятия революций. В ис­то­ри­чес­кий тупик пришла сама система самодержавной государственной власти. Несмотря на желание вывести страну из отсталого состояния и определенную способность правительства к про­ве­де­нию реформ, в це­лом монархия и силы, на которые она опиралась, были против коренных преобразований. Этим объясняется незавершенность реформ С. Ю. Вит­те и П. А. Сто­лы­пи­на, а зна­чит, и сохранение проблем и противоречий в об­ществе. Детонаторами революций стали Русско-японская война (1904–1905) и Первая мировая война (1914–1918), которые довели город и деревню до кризиса и крайне якобинизировали массы.

Первая буржуазная революция в Рос­сии, в от­ли­чие от стран Западной Европы, запоздала и произошла только в 1905–1907 гг.[554] В со­ветской историографии господствовала ленинская оценка этой революции как «генеральной репетиции» Октябрьской 1917 г. При этом ведущая роль в ней отводилась большевикам. В сов­ре­мен­ной литературе появилась точка зрения, в со­от­ветствии с ко­то­рой отрицается лидерство ка­кой-ли­бо партии в ре­во­лю­ции 1905–1907 гг., она рассматривается как столкновение демократических и антидемократических сил в ус­ло­ви­ях кризиса власти. Ряд авторов видит сущность революции в де­ятельнос­ти ре­во­лю­ци­он­но-тер­ро­рис­ти­чес­ких организаций, выполнявших заказ неких наднациональных сил и срывавших правительственный реформаторский курс. В ли­те­ра­ту­ре также распространено мнение о том, что конец революции не означал ее поражения.

По характеру, целям и задачам революция 1905–1907 гг. была буржуазной. Ей предстояло свергнуть или ограничить монархию, установить демократическую республику, добиться широких политических свобод, решить земельный вопрос, ввести национальное равенство и т. д. Таким образом, революционная ликвидация застарелых пережитков феодализма составляла объективно главную задачу всех прогрессивных сил общества. В от­ли­чие от стран Западной Европы, где эта цель была достигнута в XVII–XVIII вв., в Рос­сии ее решение проходило в пе­ри­од активного формирования капитализма, что привело к об­ра­зо­ва­нию не двух, а трех политических лагерей накануне и в хо­де революции: кон­сер­ва­тив­но-пра­ви­тельствен­но­го, ли­бе­рально-бур­жу­аз­но­го и ре­во­лю­ци­он­но-де­мок­ра­ти­чес­ко­го.

Одним из дискуссионных является вопрос о на­ча­ле первой революции в Рос­сии. Традиционно ее возникновение связывалось с расстре­лом мирной демонстрации в Пе­тер­бур­ге 9 ян­ва­ря 1905 г. Сегодня некоторыми исследователями предлагается другая дата – осень 1904 г., когда в сен­тяб­ре – октябре состоялся съезд оппозиционных царизму сил в Па­ри­же, в но­яб­ре – земско-го­родской съезд в Пе­тер­бур­ге, а за­тем в под­держку их резолюций антиправительственного характера была проведена банкетная кампания в 34 го­ро­дах страны. Действительно, осень 1904 г. стала периодом усиленных попыток оппозиции повлиять на политику правительства. Но народные массы включились в ак­тив­ную борьбу за свои права только в ян­ва­ре 1905 г.

Революция прошла в сво­ем развитии несколько этапов. Первый охватывал период с 9 ян­ва­ря до 12 ок­тяб­ря 1905 г. Это время нарастания революции, включения в нее вслед за Петербургом населения других регионов страны. В аван­гар­де идет рабочее движение, которое становится всероссийским. Только в ян­ва­ре – марте число рабочих, участвующих в за­бас­тов­ках, выросло до 810 тыс. человек. Празднование 1 мая вылилось в мас­со­вые рабочие манифестации, охватившие 142 про­мыш­лен­ных центра[555]. Рабочие от экономических требований переходят к по­ли­ти­чес­ким. По­яв­ля­ют­ся новые организационные центры рабочего движения в ли­це Советов рабочих депутатов. Первый такой Совет, созданный в мае 1905 г. в Ива­но­во-Воз­не­сенске, не только руководил стачками, но и взял на себя властные полномочия, 72 дня управлял городом[556]. К вес­не 1905 г. активизировалось крестьянское движение, охватив 1/5 всех уездов Европейской России[557]. В июне 1905 г. произошло восстание на броненосце «Потемкин», возвестив о на­ча­ле включения в ре­во­лю­ци­он­ное движение армии и флота.

Начавшаяся после расстрела царскими войсками мирного шествия 9 ян­ва­ря 1905 г. революция была в зна­чи­тельной мере стихийным движением, и партии пытались придать ему нужную направленность и организованность. Традиционалисты, рупором которых являлись «Московские ведомости», однозначно выступили против революции, говорили о не­за­кон­нос­ти и катастрофических последствиях революционной стихии. Либералы пытались создать широкое оппозиционное движение путем объединения усилий интеллигенции, земств и народа. В мар­те 1905 г. III съезд «Союза освобождения» включил в свою программу требования, отвечающие социальным ожиданиям крестьян и рабочих, в том числе наделение крестьян землей за счет государства, церкви и помещиков, введение 8‑часового рабочего дня и др. В мае 1905 г. состоялся съезд земских городских деятелей, призвавший царя «созвать народных представителей» и обновить государственный строй. В это же время 14 про­фес­си­ональных интеллигентских организаций под руководством П. Н. Ми­лю­ко­ва объединяются в «Союз союзов», который потребовал немедленного созыва Учредительного собрания. Летом 1905 г. по инициативе эсеров был собран Крестьянский съезд, создавший массовую оппозиционную организацию – Всероссийский крестьянский союз, главным требованием которого стало решение аграрной проблемы.

В РСДРП было выработано две точки зрения относительно начавшейся революции. Большевики разработали линию своего поведения на III съез­де, состоявшемся в ап­ре­ле – мае 1905 г. в Лон­до­не, а меньше­ви­ки – одновременно на особой конференции в Же­не­ве. Для меньшевиков главной движущей силой ре­во­лю­ции была буржуазия, пролетариат рассматривался как ее помощник, а крестьянство они считали реакционной силой. Итог революции им виделся в со­зы­ве Учредительного собрания, в соз­да­нии буржуазного правительства без участия со­ци­ал-де­мок­ра­тии и в дальнейшем развитии в стра­не капиталистических отношений. Одновременно меньшевики предостерегали от вооруженного захвата власти. Большевики гегемоном революции называли пролетариат, его союзником – все трудовое крестьянство, а бур­жу­азию предлагали изолировать, не допустить к ру­ко­водству революцией, так как считали ее слабой, трусливой, неорганизованной, идущей на компромисс с властью. После свержения царизма посредством вооруженного восстания предполагалось установить ре­во­лю­ци­он­но-де­мок­ра­ти­чес­кую диктатуру рабочих и крестьян, создать народное правительство с вклю­че­ни­ем в не­го представителей РСДРП с целью реализации ее прог­рам­мы-ми­ни­мум. На III съез­де большевистская партия впервые выдвинула стратегию перерастания бур­жу­аз­но-де­мок­ра­ти­чес­кой революции в со­ци­алис­ти­чес­кую, которая будет совершена силами пролетариата города и деревни и направлена на отстранение от власти буржуазии.

Таким образом, к кон­цу лета сформировалось оппозиционное самодержавной власти движение, в той или иной мере охватившее почти все слои населения. Всеобщими стали требования немедленного предоставления всем равных гражданских и политических прав, а так­же созыва Думы на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.

Под давлением оппозиции Николай II вы­нуж­ден был заняться вопросами народного представительства и политических прав населения. 6 ав­гус­та 1905 г. был опубликован Манифест о со­зы­ве Государственной думы, прозванной «булыгинской» по фамилии инициатора ее учреждения министра внутренних дел А. Г. Бу­лы­ги­на. Однако радикализировавшееся общество не удовлетворилось этим шагом монарха. Неприятие вызвали уготованная Думе законосовещательная роль, отстранение от выборов подавляющей части населения и непрямой, неравный характер выборов. Оппозиция призвала к бойко­ту Думы, выборы в нее не состоялись, а ре­во­лю­ция вступила в но­вый, более глубокий этап.

Начало второму этапу положило выступление типографских рабочих Москвы 12 ок­тяб­ря 1905 г., потребовавших пересмотра тарифных ставок. Л. Д. Троц­кий писал тогда, что «…это маленькое событие открыло собой…всероссийскую политическую стачку, возникшую из‑за знаков препинания и сбившую с ног абсолютизм»[558]. К се­ре­ди­не октября забастовки охватили 120 го­ро­дов и парализовали жизнь страны. Встал транспорт, не выходили газеты, не работал телефон, не было электричества, закрылись мелкие промышленные предприятия и банки. Число бастующих достигло 2–3 млн человек. Забастовщики требовали созыва Учредительного собрания, политических свобод, создавали Советы и т. д. Николай II потерял контроль над ситуацией и обратился за помощью к С. Ю. Вит­те, который посоветовал царю установить в стра­не конституционный режим. По­ко­ле­бав­шись[559], император 17 ок­тяб­ря подписал текст, подготовленный С. Ю. Вит­те и названный «Манифестом свобод». Его выход расколол оппозицию, изменил соотношение сил в ре­во­лю­ции. Умеренные либералы поддержали Манифест и создали свою партию под названием «Союз 17 ок­тяб­ря». Радикальное крыло либералов объединилось в пар­тию кадетов. К Ма­ни­фес­ту они отнеслись более настороженно, чем октябристы, отмечая, что в нем ничего не говорится о консти­ту­ции, о ро­ли самодержавия и т. д. Вместе с тем все либералы считали выход Манифеста 17 октября первой победой, покинули революционные ряды и перенесли борьбу за свои права на трибуну Государственной думы. Меньшевики вслед за либералами также полагали, что революция достигла своей цели и призывали прекратить всеобщую политическую стачку. И только со­ци­алис­ты-ре­во­лю­ци­оне­ры и большевики не пошли на компромисс с са­мо­дер­жа­ви­ем, агитировали массы не останавливаться и продолжать борьбу[560].

Кульминацией второго этапа революции 1905–1907 гг. можно считать Декабрьское вооруженное восстание в Москве. Затем восстания охватили и другие города, руководящую роль в них играли большевики. В Москве было возведено до 1000 бар­ри­кад, использовалась тактика сочетания баррикадных боев с пар­ти­зански­ми действиями небольших подвижных групп. Особенность декабрьских восстаний заключалась в том, что в них участвовали преимущественно рабочие промышленных предприятий без поддержки работников других отраслей. Выступления прошли только в 30 го­ро­дах, а всю страну, включая и Петербург, поднять не удалось. Все это привело к от­но­си­тельно быстрому поражению восставших. Правительство, используя силы Семеновского и Ладожского полков, подавило восстание. В. И. Ле­нин рассматривал декабрьские события как необходимый шаг на пути к при­об­ре­те­нию пролетариатом опыта революционных боев и говорил, что для победы в бу­ду­щем надо более решительно, энергично и наступательно браться за оружие. Либералы и меньшевики оценивали выступления масс в де­каб­ре 1905 г. как искусственно вызванную авантюру, приведшую к не­оп­рав­дан­ным жертвам.

Третий этап революции разворачивается в 1906 – начале июня 1907 г. После подавления Декабрьского вооруженного восстания власти более решительно переходят к си­ло­вым методам борьбы. В ре­зульта­те рабочее движение идет на убыль. С дру­гой стороны, под влиянием эсеров усиливаются крестьянские волнения. Однако они носили локальный и эпизодический характер и уже не смогли остановить тенденцию к спа­ду революции.

В 1906 г. главным политическим вопросом в жиз­ни страны стали выборы в Го­су­дарствен­ную думу. Всего до конца династии Романовых созывалось четыре Думы[561]. В со­ветской исторической литературе недооценивалась роль этих органов власти. В сов­ре­мен­ной, наоборот, нередко говорится о больших возможностях этих представительных учреждений в по­ли­ти­чес­ком переустройстве Российской империи. Действительная история существования четырех Государственных дум в на­ча­ле XX в. располагает к бо­лее взвешенным оценкам их деятельности.

Следовало ожидать возникновения больших трудностей в ста­нов­ле­нии российского парламента, так как предполагалось создание политической системы из принципиально разных и даже антагонистических элементов: полуазиатского самодержавия и европейского конституционного парламентаризма. Сложности возникли и при создании законов о вы­бо­рах в Ду­му, и при обсуждении основных проблем общественной жизни на ее заседаниях. Точки зрения различных сил о це­ле­со­об­раз­нос­ти существования этого представительного учреждения также были неоднозначными.

Положение о вы­бо­рах в I Го­су­дарствен­ную думу сразу же не отвечало западноевропейским демократическим принципам всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Запрещалось участие в вы­бо­рах женщин, военнослужащих, молодежи до 25 лет. Выборы организовывались по четырем куриям: землевладельческой, городских домохозяев, рабочей и крестьянской. Для первой и второй курий система выборов была двухстепенной, для рабочей – трехстепенной, а для крестьянской – четырехстепенной. При этом 1 го­лос зем­лев­ла­дельца-по­ме­щи­ка приравнивался к 3 го­ло­сам состоятельных горожан, 15 – крестьян, 45 – рабочих. После введения нового избирательного закона во II Го­су­дарствен­ную думу, изданного царем 3 июня 1907 г., это неравенство еще более усилилось: 1 го­лос помещика приравнивался к 4 го­ло­сам представителей буржуазии, 68 – горожан, 260 – крестьян, 543 – рабочих[562].

Дума наделялась весьма ограниченными правами. Она не имела законодательной инициативы, не получила возможности изменять «основные законы Российской империи», обсуждать вопросы, относящиеся к «ве­дению государя», включая дипломатические, военные и внутренние дела двора, не контролировала около половины бюджета, не могла преобразовываться в Уч­ре­ди­тельное собрание и заставить правительство отвечать за свои действия. В то же время в при­ня­том 26 ап­ре­ля 1906 г. накануне открытия I Ду­мы Своде основных государственных законов дополнительно разъяснялось, что вся полнота исполнительной власти по‑прежнему принадлежит царю, а за­ко­но­да­тельная власть осуществляется императором в еди­не­нии с Го­су­дарствен­ной думой и Государственным советом. Статья 87 да­ва­ла монарху право в пе­ре­ры­вах между сессиями Думы издавать законы. Царь также мог распустить Думу до истечения пятилетнего срока ее полномочий. Он сам формировал правительство и контролировал его работу. Российский парламент включал в свою структуру и Государственный совет. Половина его членов назначалась царем, а ос­тальные избирались, но не основной массой населения, а не­ко­то­ры­ми привилегированными учреждениями и общественными организациями под жестким контролем царской администрации. Все принятые Думой законопроекты проходили предварительное обсуждение в Го­су­дарствен­ном совете.

В ус­ло­ви­ях ограничения прав Думы единственным эффективным средством давления на власть оставались выступления депутатов и их запросы по поводу тех или иных неправомерных действий правительства. Поэтому предметом особой заботы власти стало создание приемлемого по составу депутатского корпуса. В I Го­су­дарствен­ной думе правительство, рассчитывая на монархические настроения крестьян, отдало им 42% мест, землевладельцам – 31%, горожанам и рабочим – только 27%. Когда опыт I и II Дум показал непримиримость депутатов от крестьян по аграрному и другим вопросам, были введены новые правила, изменившие пропорции представительства отдельных групп населения в пользу консервативных сил. Крестьяне получили только 22,5% мест, горожане и рабочие – 27%, землевладельцы – 50,5%[563].

Неудачный опыт кратковременного существования первых двух Дум вызвал в пра­вя­щих кругах дискуссию о це­ле­со­об­раз­нос­ти существования народного правительства. Крайне правые стали высказываться за ликвидацию подобного органа власти, другие требовали отсрочки нового созыва Думы на неопределенное время. В ко­неч­ном итоге победили сторонники сохранения Думы, здраво полагая, что устранение представительного учреждения может привести к но­во­му революционному взрыву. Николай II с тру­дом мирился с су­щество­ва­ни­ем Дум. Достаточно сказать, что по трем Думам из четырех царь издавал указы о рос­пус­ке. Он отвергал все попытки депутатов выйти за пределы отведенных им полномочий, не допускал превращения Думы в нас­то­ящий парламент западноевропейского типа, был готов в лю­бой момент заменить ее простым законосовещательным учреждением[564]. Все это свидетельствует о том, что при Николае II идея парламентаризма и конституционализма не была по‑настоящему воплощена в жизнь. Эта неспособность самодержавия мирно перерасти в консти­ту­ци­он­но-пар­ла­ментскую монархию стала одной из причин крушения царского режима.

Вместе с тем нельзя не отметить положительного значения созванных в на­ча­ле XX в. российских Государственных дум. Впервые в ис­то­рии России ограничивалась власть монархии. Через трибуну этих представительных учреждений появилась возможность легально и гласно обсуждать и сопоставлять политические позиции, отстаивать интересы масс, формировать их политическую культуру, не выходя за рамки за­ко­но­да­тельно-пра­во­вой системы координат, обязывая соблюдать определенные правила поведения в по­ли­ти­чес­ких вопросах. Все это свидетельствовало о воз­мож­ной перспективе включения российской государственности в сис­те­му европейского парламентаризма.

Деятельность российских Дум была сложной и противоречивой. I Го­су­дарствен­ная дума оказалась левоцентристской, либеральной и оппозиционной по отношению к са­мо­дер­жа­вию. Социалистические партии, кроме меньшевиков, бойкотировали выборы в эту Думу, рассчитывая на революционное решение назревших проблем. Меньшевики выбрали тактику полубойкота, сводившегося к учас­тию в кам­па­нии по выдвижению депутатов в Ду­му. Либералы связывали с Ду­мой надежды на дальнейшую модернизацию страны и поэтому активно участвовали в вы­бо­рах, получив значительное число мест[565]. Черносотенные организации мест в Ду­ме не получили. В ра­бо­те I Го­су­дарствен­ной думы главным камнем преткновения между депутатами и правительством был самый острый вопрос революции – аграрный[566]. Думцы требовали отчуждения помещичьих, государственных и церковных земель с пос­ле­ду­ющей передачей их крестьянам. Правительство отвергало идею экспроприации и нарушения принципа неприкосновенности частной собственности. После острых дискуссий стало очевидно, что сотрудничества между властью и представительным учреждением не предвидится. После опубликования думцами обращения к на­ро­ду, где говорилось о раз­ног­ла­си­ях с властью по земельному вопросу, царь обвинил депутатов в «разжигании смуты» и распустил Думу.

В день роспуска I Го­су­дарствен­ной думы на пост председателя Совета министров был назначен П. А. Сто­лы­пин. Считая политическую стабильность важнейшим фактором дальнейшего развития страны, он взял курс на борьбу с ре­во­лю­ци­он­ным терроризмом[567]. Одновременно была опубликовала программа широких реформ и ряд указов, направленных на улучшение правового и материального положения населения, особенно крестьян[568].

II Го­су­дарствен­ную думу называли Думой «резких крайностей». В вы­бо­рах в нее участвовали все революционные партии. Поэтому по своему составу она стала еще более левой и радикальной, чем первая. 222 ман­да­та (почти 50%) получили со­ци­ал-де­мок­ра­ты, эсеры, трудовики. Значительное число мест (132) имели в Ду­ме либералы, из них кадеты – 98. Смогли провести своих 22 предста­ви­те­лей черносотенные партии. Председателем Думы стал кадет Ф. А. Го­ло­вин. Пра­ви­тельство П. А. Сто­лы­пи­на стремилось направить работу II Ду­мы в рус­ло обсуждения программы преобразований. Дебаты развернулись по вопросам аграрной политики и принятия чрезвычайных мер против революционеров. Кадетский центр, учтя печальный опыт I Ду­мы и стремясь сохранить ее как орган народовластия, шел по пути определенных уступок власти, в том числе и по земельной проблеме. Зато левый блок был непримирим. Он требовал отмены столыпинских указов, принятых в пе­ри­од «междумья», резко критиковал правительство за его шаги против революционного террора, настаивал на принудительном отчуждении различных форм частновладельческих земель, отказывался рассматривать программу реформ. Когда правительству стало ясно, что новая попытка совместной конструктивной работы не удалась, оно подготовило роспуск Думы и изменение избирательного закона. После получения известия об участии 55 дум­цев со­ци­ал-де­мок­ра­тов в соз­да­нии военной организации в войсках правительство потребовало от Думы лишения их депутатской неприкосновенности, с тем чтобы позднее привлечь их к су­ду. Не дожидаясь решения по этому вопросу, Николай II 3 июня 1907 г. издал Манифест о рос­пус­ке Думы и об изменении избирательного закона.

Факт изменения системы выборов в ли­те­ра­ту­ре принято квалифицировать как государственный переворот. Однако многие современные ученые считают, что вряд ли этот шаг царя следует расценивать таким образом. Принять подобное решение императору позволяли «Основные государственные законы», в ко­то­рых указывалось, что монарху «принадлежат почины по всем предметам законодательства». По этим же законам Дума не обладала всей полнотой законодательной власти. По мнению Л. И. Се­мен­ни­ко­вой, события 3 июня 1907 г. следует рассматривать как откат в де­мок­ра­ти­за­ции страны, а не как переворот[569]. Новый закон, по которому избирались III и IV Го­су­дарствен­ные думы, предоставлял более 50% голосов помещикам, свыше 20% – буржуазии и крестьянам и только 2% – рабочим. Пос­лед­ние две Думы работали полный пятилетний срок, активно занимались законотворческой деятельностью, способствовали, несмотря на консервативный уклон, созданию правовой базы для развития западного капиталистического уклада.

3 июня 1907 г. в со­ветской историографии считается еще и днем поражения первой революции в Рос­сии. Монархия не была уничтожена, а на­род не получил власть. Однако согласно либеральной интерпретации событий тех лет революция одержала определенную победу. В Рос­сии появился парламентаризм, население добилось политических свобод, зародилась многопартийная система. Революция подтолкнула царизм к проведению либеральной политики в крестьянском вопросе и тем самым дала импульс к дальнейшей капитализации российской экономики. Вместе с тем революция 1905–1907 гг. не ликвидировала, а только смягчила диспропорции политического и со­ци­ально-эко­но­ми­чес­ко­го развития России. Это позволяет считать ее первым, но не завершенным этапом становления в стра­не новой общественной буржуазной системы.

В пос­лед­нее время под влиянием процессов обновления заметно возрос интерес к изу­че­нию истории Февральской революции 1917 г. В ис­то­ри­чес­кой литературе существуют разные оценки Февраля. Советская историография противопоставляла Февральскую бур­жу­аз­но-де­мок­ра­ти­чес­кую революцию Октябрьской, отделяла Октябрь 1917 г. от Гражданской войны. Эти события представлялись как разные этапы отечественной истории, обусловленные различными причинами. При этом советские ученые основное внимание уделяли изучению Октябрьской революции как закономерного явления в жиз­ни страны. Многие современные историки предлагают рассматривать произошедшее в 1917–1920 гг. как вторую российскую революцию, началом которой был Февраль 1917 г. Значительная часть исследователей называет февральские события эпохальным явлением в оте­чествен­ной истории, так как, с од­ной стороны, они подвели черту под многовековой историей российской монархии, с дру­гой – открыли дорогу для демократического развития России.

В ли­те­ра­ту­ре нет единого подхода и в трак­тов­ке причин Февральской революции 1917 г. Согласно ис­то­ри­ко-ма­те­ри­алис­ти­чес­кой интерпретации, революционный исход был закономерным и единственно возможным в тех исторических условиях. Сторонники ли­бе­рально-эво­лю­ци­он­ной теории представляют эти события как цепь случайностей, отклонение от нормального, естественного хода развития, от пути прогресса мировой цивилизации[570]. Представители модернизационной научной школы[571] из многих причин революции выделяют незавершенность, ограниченность российской модернизации, когда часть общества стремилась до конца разрушить старый строй и ускорить движение страны по пути прогресса. По версии других исследователей данного направления, наоборот, это был бунт народа против модернизации, непонятной массам, ничего им не давшей и выглядевшей как нерусское, чуждое, враждебное явление.

В действи­тельнос­ти существовало тесное взаимодействие многообразных противоречий, касающихся всех сторон общественной жизни. Как уже отмечалось, революция 1905–1907 гг. обнажила острейшие противоречия российской действительности. Последующий период, особенно участие России в Пер­вой мировой войне, добавил к уже имеющимся новые серьезные проблемы. В этот комплекс входили и специфические российские, и свойственные всему миру противоречия начала XX в. Верхний ряд составляли противоречия, связанные с не­об­хо­ди­мостью преодолеть отставание России от развитых индустриальных государств. Второй этаж представляли проблемы, отражавшие особенности российской жизни. Третья группа противоречий была порождена тяготами Первой мировой войны и по степени внесения разлада в об­щество была не менее значимой, чем вышеназванные. Война вызвала огромные людские потери, угрозу голода, обнищание населения, разочарование и усталость народа. При всем разнообразии назревших к на­ча­лу 1917 г. конфликтов выделялось несколько основных, создавших широкие специфические потоки общественной активности. Главным для России оставался земельный вопрос, вокруг решения которого разворачивалась аг­рар­но-крестьянская революция. В ус­ло­ви­ях нарастающей индустриализации страны обострялся рабочий вопрос, что способствовало расширению пролетарского потока революционного движения. По мере усиления национального гнета и ущемления прав нерусских народов углублялось русло на­ци­онально-ос­во­бо­ди­тельной борьбы. Вполне самостоятельным и активным было движение сторонников развития страны по за­пад­но-ев­ро­пейско­му буржуазному пути, вдохновляемое либеральными преобразованиями предшествующего периода. И на­ко­нец, Первая мировая война сформировала новое антивоенное движение.

К 1917 г. все эти оппозиционные силы выражали острое недовольство властью и проявляли готовность к схват­ке. На время объединились несоединяемые антифеодальные, антикапиталистические, общедемократические и узкоклассовые интересы, носителями которых были крестьяне, рабочие, предприниматели, интеллигенция, люмпены и т. д.

Нарастающий социальный взрыв можно было предотвратить усилиями государственной власти. Здесь мог помочь и многовековой опыт монархического правления, и личные качества монарха, и международный опыт решения подобных конфликтов. Но власть оказалась не способной критически оценить реальную ситуацию. Более того, она сама находилась в сос­то­янии кризиса. За годы Первой мировой войны в Рос­сии сменилось 4 пред­се­да­те­ля Совета министров, 6 ми­нистров внутренних дел, по 4 ру­ко­во­ди­те­ля в ми­нис­терствах военном, земледелия и юстиции. Параллельно с ми­нис­терской шла губернаторская чехарда. В этот период выросло влияние на государственные дела царицы Александры Федоровны, а че­рез нее – Г. Е. Рас­пу­ти­на и группировавшихся вокруг него «темных сил»[572]. Следуя их совету, Николай II в ав­гус­те 1915 г. взял на себя верховное командование вооруженными силами, сместив с это­го поста великого князя Николая Николаевича, что в ус­ло­ви­ях национального поражения превращалось в са­мо­убийство самодержавия. Находясь в Мо­ги­ле­ве, он перестал управлять страной, перепоручив это супруге, которая, будучи по происхождению немкой, не пользовалась в об­ществе популярностью. Камарилью во главе с Рас­пу­ти­ным обвинили в под­го­тов­ке сепаратного мира с Гер­ма­нией, в умыш­лен­ном потворстве вражескому нашествию. В те­че­ние 1916 г. власть, казалось, полностью разложилась.

В этой обстановке стремились определить свои позиции и выработать пути выхода из создавшейся ситуации все три политических лагеря: правительственный, бур­жу­аз­но-ли­бе­ральный и ре­во­лю­ци­он­но-де­мок­ра­ти­чес­кий. В пер­вом все громче звучали голоса крайне правых, выступавших за военную диктатуру, закрытие всех органов либеральной и левой печати, роспуск IV Ду­мы. Их поддерживала царица, считавшая, что России нужен кнут. Умеренные силы правых, в том числе и некоторые члены императорской фамилии, советовали царю даровать, пока не поздно, конституцию или министерство доверия. Неоднозначным было поведение бур­жу­аз­но-ли­бе­рально­го лагеря. С од­ной стороны, кадеты, прогрессисты, октябристы не хотели революционного взрыва. Их целью было заставить монархию добровольно разделить с бур­жу­азией политическую власть, создать правительство, назначаемое Думой и ответственное перед ней. Для решения этой задачи велись переговоры, использовались разоблачительные речи на трибуне Думы, публиковались критические статьи в га­зе­тах и журналах, устанавливались политические контакты с дру­ги­ми партиями. Тем самым, не подозревая того, либералы способствовали углублению политического кризиса, ибо их разоблачительное поведение революционизировало общество[573]. Когда либералам не удалось с по­мощью парламентских методов добиться желаемых изменений, они стали вынашивать идею заговора против Николая II, замены его братом Михаилом с целью добиться установления конституционной монархии. Этот план остался неосуществленным, но практически до конца правления династии Романовых буржуазные деятели надеялись на соглашение с ца­рем.

В со­от­ветствии с со­ветской исторической традицией считается, что Февральская революция 1917 г. была подготовлена большевиками. Однако в ус­ло­ви­ях войны левые политические партии переживали тяжелейший кризис. В сос­то­янии глубокого распада находилась партия эсеров, расколовшаяся на оборонцев, центристов и интернационалистов. Только в на­ча­ле 1917 г. наиболее инициативные члены партии призвали эсеров к вос­со­еди­не­нию. Продолжали вести междоусобную борьбу со­ци­ал-де­мок­ра­ты. Война провела новый водораздел в этом лагере. Меньшевики разделились на правых, левых и центристов. Лидер правых меньшевиков Г. В. Пле­ха­нов настаивал на поддержке царизма во время войны, в то время как руководитель центристов Н. С. Чхе­ид­зе был против прекращения борьбы с су­ществу­ющим режимом. При этом и эсеры, и меньшевики возлагали главные надежды в лик­ви­да­ции кризиса на буржуазию, вели агитацию среди рабочих и крестьян в под­держку Думы. Большевики находились в ус­ло­ви­ях подполья. Партийные связи были серьезно нарушены, существовали в ос­нов­ном разрозненные организации, группы и кружки. В сто­ли­це работу большевиков возглавляло Русское бюро ЦК в сос­та­ве П. А. За­луц­ко­го, В. М. Мо­ло­то­ва, А. Г. Шляп­ни­ко­ва. Лидер большевиков В. И. Ле­нин находился в эмиг­ра­ции. В на­ча­ле войны он призывал к ре­ши­тельной пораженческой позиции. Затем, под натиском патриотических настроений русских, переместил акцент на «превращение империалистической войны в войну гражданскую». Часть большевиков, включая Н. И. Бу­ха­ри­на, К. Б. Ра­де­ка, Л. Л. Пя­та­ко­ва, с ним не согласилась, и В. И. Ле­нин остался в изо­ля­ции.

В ре­зульта­те сложилась следующая ситуация. Самодержавие не смогло преодолеть нарастающий кризис; либеральная оппозиция, боясь, что революционная волна захлестнет и ее, занимала выжидательную позицию и надеялась на компромисс с ца­риз­мом; революционные партии были слишком разобщены, чтобы планировать народное восстание и возглавить борьбу масс. Февральская революция разразилась стихийно и стала неожиданностью для всех политических группировок.

Поводом для революции стал продовольственный кризис, неспособность власти обеспечить население хлебом по карточкам, введенным еще в 1916 г. В на­ча­ле 1917 г. всеобщее недовольство, вызванное войной, дороговизной, очередями, усилилось из‑за перебоев поставок муки в сто­ли­цу. Революционные события развертывались следующим образом. 18 фев­ра­ля рабочие Путиловского завода объявили забастовку, потребовав надбавки к за­ра­бот­ной плате. В от­вет администрация завода 22 фев­ра­ля объявила локаут и уволила 30 тыс. забастовщиков. Путиловцы обратились за помощью к дру­гим предприятиям.

Началом революции считается 23 фев­ра­ля (8 мар­та по новому стилю), когда началась 100‑тысячная массовая забастовка, охватившая треть рабочих столицы. Дополнением к за­бас­тов­ке стали демонстрации и митинги, в ко­то­рых участвовали, помимо рабочих, служащие и студенты. Наибольшую активность проявляли женщины, несшие пустые кастрюли и громившие хлебные лавки. Полиция оружие в ход не пускала, ограничиваясь в раз­го­не демонстрантов нагайками и шашками. Что касается властей, то они сочли выступление 23 фев­ра­ля проявлением простой «боязни голода» и ограничились вывешиванием объявлений, убеждающих население в на­ли­чии в Пет­рог­ра­де[574] запасов зерна. В этом проявилась недооценка царизмом надвигающихся событий. 24 фев­ра­ля забастовка стала всеобщей. Среди участников преобладало уже мужское население. Встали почти все заводы столицы. В ми­тин­гах и демонстрациях приняло участие свыше 200 тыс. человек[575]. Произошли первые столкновения с кон­ной полицией, которая не смогла справиться с бес­по­ряд­ка­ми. На помощь ей прислали воинские части, но солдаты и казаки отказались стрелять. 25 фев­ра­ля не работал весь Петербург. На проспектах города беспрерывно устраивались шествия, участники которых помимо экономических выдвинули политические лозунги «Свобода», «Долой самодержавие», «Республика». Массовый характер приобрели избиение и разоружение полиции. Царь, узнав о со­бы­ти­ях в Пет­рог­ра­де, расценил их как простые беспорядки и приказал командующему военным округом генералу С. С. Ха­ба­ло­ву прекратить их. В воскре­сенье 26 фев­ра­ля по‑праздничному одетые толпы демонстрантов встретили на своем пути войска; 59 че­ло­век были убиты и сотни – ранены[576]. В ночь с 26 на 27 фев­ра­ля солдаты Павловского, Волынского, Преображенского полков взбунтовались против своих офицеров, которым они не могли простить приказа стрелять в тол­пу. К ве­че­ру 27 фев­ра­ля 67 тыс. солдат перешли на сторону народа[577]. В этот день председатель Ду­мы М. В. Род­зян­ко телеграфировал царю о том, что «необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием народа, составить новое правительство. Всякое промедление смерти подобно. Николай II заявил: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему даже отвечать не буду»[578]. 28 фев­ра­ля Петроград вышел из‑под власти императора. Отправленные в сто­ли­цу войска генерала Н. И. Ива­но­ва не смогли пробиться в го­род и были разоружены. И только после всех этих событий царь направился из Могилева в Пет­рог­рад. Но в ночь на 1 мар­та его поезд был остановлен и отправлен в Псков. Здесь 2 мар­та под давлением видных деятелей Ду­мы А. И. Гуч­ко­ва и В. В. Шульги­на Николай II подписал Манифест об отречении от престола от своего имени и от имени сына Алексея в пользу брата Михаила. Михаил, в свою очередь, 3 мар­та отрекся от власти в пользу Временного правительства. Монархия в Рос­сии рухнула, революция одержала политическую победу.

Почему же абсолютизм не устоял? Размышляя об этом, следует подчеркнуть, что в от­ли­чие от западноевропейского абсолютизма российская монархия продемонстрировала более глубокие корни и длительное существование. В си­лу целого комплекса исторических, географических, внешнеполитических и других факторов монархия в Рос­сии долгое время была главной централизующей и цементирующей силой в об­ществе. Царизм объединял многочисленные народы, находившиеся на разных уровнях развития и разбросанные по огромной стране, возглавлял борьбу с внеш­ни­ми врагами, заботился, в ме­ру своих возможностей, о раз­ви­тии экономики и культуры. В ре­зульта­те российский абсолютизм стал достаточно самостоятельной по отношению ко всем социальным слоям силой. Но прочность его существования во многом зависела от поддержки со стороны армии и бюрократии. Первая мировая война разложила армию, что лишило монархию ее главной опоры. Неспособность абсолютизма вывести страну из тяжелейшего внутреннего и внешнего кризиса привела к то­му, что от власти окончательно отвернулись массы. Поддержки со стороны одной только бюрократии было недостаточно. Романовская монархия оказалась настолько жесткой, негибкой системой, что не смогла приспособиться к но­вым условиям, к тре­бо­ва­ни­ям времени, решительно направить страну по буржуазному пути развития. Двух серьезных шагов, сделанных в этом направлении в 1861 и 1905 гг., оказалось недостаточно, третьего монархия не сделала и была сметена Февральской революцией 1917 г.