Листок из архива. Воспоминания художника Б. И. Жутовско- го о встречах Н. С. Хрущева с творческой интеллигенцией в де­кабре 1962 г. и марте 1963 г.

Школы, однако, не располагали необходимой материальной базой для организации профобучения. Предприятия-шефы, на чьи плечи возлагалась эта обязанность, далеко не всегда были за­интересованы в труде школьников. В результате профессиональ­ная подготовка зачастую носила формальный характер. Лишь не­большой процент выпускников работал по специальностям, полученным в школе. В то же время ухудшилась общеобразова­тельная подготовка учащихся. В середине 60-х гг. политехниче­ская часть школьной реформы была отменена.

Со второй половины 50-х гг. заметно расширяются междуна­родные связи советской культуры. Был возобновлен Московский кинофестиваль (впервые состоялся в 1935 г.). Высокий авторитет в музыкальном мире приобрел Международный конкурс испол­нителей им. П. И. Чайковского, регулярно проводимый в Моск­ве с 1958 г. Открылась возможность ознакомиться с зарубежным художественным творчеством. Была восстановлена экспозиция Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, накануне войны переведенная в запасники. Проводились выставки зару­бежных собраний: Дрезденской галереи, музеев Индии, Ливана, картин мировых знаменитостей (П. Пикассо и др.).

Активизировалась и научная мысль. С начала 50-х и до конца 60-х гг. почти в 12 раз выросли расходы госу­дарства на науку, а численность научных работников увеличилась в шесть раз и составила четвертую часть всех ученых мира. Было открыто много новых исследо­вательских институтов: электронных управляющих ма­шин, полупроводников, физики высоких давлений, ядер­ных исследований, электрохимии, радиационной и физико-химической биологии. Закладывались центры по ракетостроению и изучению космического пространства, где трудились С. П. Королев и другие конструкторы. В системе Академии наук СССР возникли учреждения, занимавшиеся исследованиями в области генетики.

Продолжало изменяться территориальное размещение научных учреждений. В конце 50-х гг. сформировался крупный центр на востоке страны — Сибирское отделе­ние Академии наук СССР. В него вошли Дальневосточ­ный, Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский филиа­лы АН СССР, институты Красноярска и Сахалина.

Мировое признание получили труды ряда советских ученых-естествоиспытателей. В 1956 г. Нобелевской пре­мией была отмечена разработка академиком Н. Н. Семе­новым теории химических цепных реакций, ставшей ос­новой получения новых соединений — пластических масс, превосходящих по свойствам металлы, синтетичес­ких смол и волокон. В 1962 г. эта же премия была присуждена JI. Д. Ландау за изучение теории жидкого гелия. Фундаментальные исследования в области кванто­вой радиофизики Н. Г. Басова и А. М. Прохорова (Нобе­левская премия 1964 г.) ознаменовали качественный ска­чок в развитии электроники. В СССР был создан первый молекулярный генератор — лазер, открыта цветная го­лография, дающая объемные изображения предметов. В 1957 г. был запущен самый мощный в мире ускоритель элементарных частиц — синхрофазотрон. Его использо­вание привело к появлению нового научного направле­ния — физики высоких и сверхвысоких энергий.

Больший простор для научных изысканий получили ученые-гуманитарии. Появляются новые журналы по разным отраслям обществоведения: «Вестник истории мировой культуры», «Мировая экономика и международ­ные отношения», «История СССР», «Вопросы истории КПСС», «Новая и новейшая история», «Вопросы языко­знания» и др. В научный оборот была введена часть ута­иваемых ранее работ В. И. Ленина, документов К. Марк­са и Ф. Энгельса. Историки получили доступ к архивам. Публиковались документальные источники, историчес­кие исследования по запретным до того темам (в частно­сти, по деятельности социалистических партий России), воспоминания, статистические материалы. Это способст­вовало постепенному преодолению сталинистского догма­тизма, восстановлению, пусть и частично, правды в от­ношении исторических событий и репрессированных деятелей партии, государства и армии.

Реформаторские веяния затронули также высшую и среднюю школу. Рост потребностей в специалистах сти­мулировал значительное увеличение числа вузов, преж­де всего в областях знаний, непосредственно связанных с передовыми отраслями науки и производства: реактив­ной техникой, радиолокацией, ядерной энергетикой, эле­ктроникой, автоматикой и др. Резко менялось соотноше­ние между различными формами обучения. На первый план вышло вечернее и заочное образование для людей, занятых на производстве (от 28% всех студентов в 1946 г. до почти 52% в 1961 г.). В 1957 г. были введе­ны новые правила приема в вузы. По ним преимущест­ва при поступлении получали лица, имевшие стаж рабо­ты не менее двух лет или демобилизованные из рядов Советской армии. Для такой молодежи создавалась сеть курсов по подготовке к вступительным экзаменам. К концу 50-х гг. доля молодых рабочих и колхозников в составе студенчества достигла 70%. Наряду с положи­тельными моментами это имело и ряд отрицательных: снизились уровень подготовки поступающих на первый курс, успеваемость студентов и качество их знаний.

Еще более противоречивой была реформа общего сред­него образования, предпринятая в 1958 г. под лозунгом борьбы за «укрепление связи школы с жизнью». Вместо семилетнего вводилось обязательное восьмилетнее обуче­ние. Полное среднее образование осуществлялось на по­литехнической основе — через соединение обучения в школе с производственным трудом. Два дня в неделю вместо уроков школьники старших классов должны бы­ли работать на предприятиях или в сельском хозяйстве. Срок обучения в средней школе увеличивался с 10 до 11 лет, а выпускники, помимо аттестата зрелости, полу­чали свидетельство о специальности. Одновременно была упразднена система «трудовых резервов» — военизиро­ванных ремесленных и фабрично-заводских училищ. Их заменили обычные профессионально-технические учили­ща, куда можно было поступать после 8 класса.

Политика «управляемой десталинизации». Иницииро­вав процессы оживления в разных сферах культуры и об­щественной жизни, руководство КПСС тут же поспеши­ло четко обозначить допустимые границы критики компартии и советского политического режима.

В ответ на призывы общественности отменить позор­ные постановления ЦК по идеологическим вопросам 1946—1948 гг. было категорически заявлено, что они, несмотря на явные «перегибы» и несправедливые оцен­ки отдельных лиц, «сыграли огромную роль в развитии художественного творчества по пути социалистического
реализма» и в своем «основном со­держании сохраняют актуальное значение».

Систематически разносной крити­ке — за «упаднические тенденции», « идеологическую сомнительность », «недооценку руководящей роли пар­тии », «ревизионистские настрое­ния» и «формализм» — подвергались писатели и поэты (А. А. Возне­сенский, Д. А. Гранин, В. Д. Ду- динцев, С. И. Кирсанов и др.), скульпторы и художники (Э. И. Не­известный, Р. Р. Фальк и др.), режиссеры (М. М. Хуциев и др.), ученые-гуманитарии. В 1958 г. из Союза писателей был исключен как «литературный сорняк» Б. JI. Пас­тернак за публикацию в зарубежье романа «Доктор Живаго», повествующего о драматичес­кой судьбе русского интеллигента в революции и удосто­енного Нобелевской премии. Тяжело заболевший после оголтелой травли в печати, но духовно не сломленный поэт в те дни написал:

Я пропал, как зверь в загоне, Где-то воля, люди, свет. А за мною шум погони, Мне наружу хода нет... Что ж посмел я намаракать, Пакостник я и злодей? Я весь мир заставил плакать Над красой земли моей.

Выступая на III съезде писателей СССР в мае 1959 г., 11. С. Хрущев с удовлетворением заявил, что «носители рпвизионистских взглядов и настроений потерпели пол­ный идейный разгром. Борьба закончилась, и уже лета­ют, как говорится, ангелы примирения». Но и после это­го гонения на непокорных литераторов и художников продолжались.