Отрицание отрицания

Категории «отрицание» и «отрицание отрицания» (двойное отрица­ние) были введены в диалектику Гегелем, и благодаря Гегелю данные категории получили статус всеобщих философских категорий. Катего­рии отрицания и отрицания отрицания Гегель использовал в качестве инструмента раскрытия особенностей развития как особой формы из­менения (т. е. движения)

Движение и развитие. Развитие определяется как необратимое, определенно направленное изменение, приводящее к появлению нового качества. По форме развитие не является ни однолинейным, ни круговым, но более многообразным и сложным: однолинейным и многолинейным, прямолинейным и зигзагообразным, общим и ло­кальным, гармоничным и дисгармоничным. По направленности разви­тие может быть прогрессивным и регрессивным. Развитие может быть сопряжено с деградацией отдельных элементов системы. Но может деградировать система в целом, а ее отдельные элементы — прогресси­ровать. В отличие от движения, которое может вызываться действием внешних по отношению к объекту сил, развитие представляет собой самодвижение, внутренний процесс, источник которого противоре­чие, взаимоисключающие стороны, тенденции.

Как уже было сказано, в философии Гегеля понятие развития рас­крывается в категориях отрицания и двойного отрицания, или от­рицания отрицания. Данная терминология не является случайной в контексте его объективно-идеалистической философии, где логика превращена в основание системы. Однако и в материалистической диалектикое Маркса отрицание отрицания характеризуется как «весь­ма общий и именно потому весьма широко действующий закон раз­вития природы, истории и мышления» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. в50т. М., 1955-1981.Т. 20. С. 145). Категория отрицания определяется в марксистской (и гегелевской) диалектике как необходимое условие развития: не может быть развития, которое не отрицает своих преж­них форм существования (Ф. Энгельс). В акте отрицания происходит отторжение, уничтожение, ниспровержение того, что препятствует развитию. Как подчеркивает Энгельс, отрицание — объективный про­цесс. Например, поданным современной науки, без Большого взрыва, уничтожившего расширяющуюся плазму, не было бы и нашей Вселен­ной с ее галактиками, звездами и планетами, не было бы и человека. Однако и Гегель, и марксисты предостерегали от упрощенного пони­мания отрицания как чистого уничтожения. Такое отрицание Энгельс называет «зряшным», метафизическим. Оно, конечно, существует и в природе, и в обществе. Но простое уничтожение лишь отбрасывает общество назад, на пепелище истории мало что произрастает... Вот, например, что Д. Философов писал о грядущей революции в России: «Босяки идут быстрыми шагами, сплоченной толпой, как истые варва­ры, они думают лишь о том, чтобы разграбить богатые города и устро­ить босяцкий пир, но пир этот будет пиром смерти по убитому духу» (Весы — Новый путь. 1904. № 1. С. 245-246). Диалектическое отрицание является условием развития, потому что оно включает в себя момент снятия. Снятие, утверждает Гегель, имеет «двоякий смысл: оно озна­чает сберечь, сохранить и вместе с тем прекратить, положить конец» (Гегель. Соч. т. 5 М., 1937. С. 199) В понимании Гегеля отрицание как момент развития включает в себя уничтожение нежизнеспособного и сохранение достигнутого развития. Вот, например, как характери­зует А. Эйнштейн соотношение новой и старой теории: «Было бы не­верным считать, что новое воззрение... разрушает достижения старо­го. Новая теория выявляет как достоинства, так и ограничения старой теории и позволяет нам оценить старые понятия с более глубокой точ­ки зрения... Мы можем применять старую теорию всякий раз, когда исследуются факты в той области, где она справедлива» (А. Эйнштейн и ИнфельдЛ. Эволюция физики. М., 1956. С. 156). Но поскольку всякое явление целостно, постольку постановка вопроса о снятии является абстрактной. Марксизм дополняет понимание снятия, раскрывая его проявление в природе и истории как сохранение достигнутого разви­тия в преобразованном виде. Важнейшая особенность диалектическо­го отрицания - самоотрицание как момент преодоления внутренних противоречий нового и старого, что обусловливает поступательный характер развития.

Отрицание отрицания. А что же такое «отрицание отрицания»? Ка­кой смысл в таком «удвоении» одного и того же термина? Категория отрицания характеризует лишь один момент в процессе развивающе­гося объекта. Единичный акт отрицания не всегда дает возможность увидеть, в каком направлении происходит изменение, какова его зна­чимость в потоке предшествующих и последующих событий, каков смысл произошедшего. Иными словами, понятие двойного отрицания

 

дает возможность раскрыть важнейшие особенности самого процесса развития. Рассмотрим некоторые особенности, показанные Гегелем, а также его предшественниками и последователями. Во-первых, от­рицание отрицания создает возможность увидеть направленность раз­вития. В акте одного отрицания трудно увидеть, является ли данное событие симптомом прогресса или регресса? Поэтому никогда нельзя спешить с выводом относительно начинаний Государственной думы

о принятии того или иного закона, о результатах выборов и т. п. Во- вторых, отрицание отрицания служит характеристикой формы разви­тия. Известно, в системе гегелевской диалектики развитие опреде­ляется как возникновение логического противоречия и его снятие, протекающее по формуле: тезис — антитезис — синтез. В контексте ма­териалистической диалектики тройственный ритм развития предстает как один и далеко не единственный из множества сценариев развития социальных и природных систем. Но подмеченная Гегелем циклич­ность развития, его нелинейность является весьма распространенной формой протекания процессов в природе и обществе. В-третьих, при­родные и социальные циклы могут и не быть ни развитием, ни регрес­сом: изменение протекает по кругу. В Екклезиасте сказано: «Что было, то и будет, и нет ничего нового под Солнцем. Бывают иные, которые говорят: «Смотри, вот это новое». Но это уже было в веках, бывших прежде нас». В отрицании отрицания имеет место повторение на бо­лее высокой стадии характерных черт низшей ступени развития. Воз­можность возврата к предыдущим состояниям, когда на более высо­кой стадии развития повторяются некоторые свойства пройденных состояний, сохраняет свое значение для понимания развития позна­ния и истории. Если обратиться к нашему недавнему прошлому, то мы обнаружим откровенные попытки вернуть безвозвратно ушедшее дореволюционное прошлое. Подчас это выглядит смешно: на экра­нах телевизора появляются бородатые купцы, на витринах рестораноп красуется название «Трактиръ», откуда-то появилось множество дво­рян, устраиваются балы в дворянском собрании... А на поверхности политической жизни - бывшие комсомольские «вожаки» типа Кири­енко... Конечно, прошлым необходимо «переболеть», по возможности возродить, сохранить лучшее из того, что было до революции и того, что было после нее. Развитие — сложный, многомерный процесс, и его понимание не терпит упрощения.