Дискуссии о методах научного познания: эмпиризм и рационализм

Мыслители Нового времени уделяют огромное внимание определе­нию методов научного познания. Так, Бэкон дал научное обоснование индуктивного метода познания, который «есть подлинное средство для того, чтобы подавить и изгнать идолы». Лейбниц задачу философии видит в создании методов научного познания, цель которого — поль­за человечеству. Бэкон подчеркивал, что наиболее серьезная из всех ошибок состоит в отклонении от конечной цели науки. Ведь «...одни люди стремятся к знанию в силу врожденного и беспредельного лю­бопытства, другие — ради удовольствия, третьи — чтобы приобрести авторитет, четвертые — чтобы одержать верх в состязании и споре, большинство — ради материальной выгоды и лишь очень немногие — для того, чтобы данный от бога дар разума направить на пользу че­ловеческому роду» (Там же. Т. 1. С. 116). Если мыслители древности ограничивали критику познавательных способностей указанием на обманчивость чувств и разума, то Бэкон не только видит источники, которые «затрудняют вход истине», но и способ освобождения от них. Это «построение понятий и аксиом через истинную индукцию, под которой понимается движение мысли от фактов, накопленных в на­блюдениях и экспериментах, к теоретическим обобщениям (законам науки, аксиомам, теориям и т. п.). Бэкон утверждал, что в науке глав­нейшим методом является эмпирический (т. е. получение знаний че­рез наблюдение и эксперимент). Исследование природы осуществля­ется либо от экспериментов к экспериментам, либо от экспериментов к аксиомам, которые, в свою очередь, указывают путь к новым экспе­риментам. Поэтому в науке различаются такие разделы, как научный опыт и истолкование природы. Вторую часть науки Бэкон называет Новым Органоном, который целиком посвящается рассмотрению всех форм перехода от экспериментов к аксиомам или от аксиом к экс­периментам (Там же. Т. 1. С. 286). Работа Бэкона «Новый Органон» посвящена обоснованию индуктивного метода: «Индукцию мы счи­таем той формой доказательства, которая считается с данными чувств и настигает природу и устремляется к практике, почти смешиваясь с нею» (Бэкон Ф. Соч. в 2 т. М., 1977—1978. Т. 1. С. 71). Название «Ор­ганон» было присвоено логике Аристотеля. Называя свой труд «Новый Органон», Бэкон утверждает, что он открыл новое орудие познания — индуктивную логику. Он писал, что доказательство силлогизмом (т. е.

 

с помощью дедуктивных умозаключений, предполагающих движение познания от некоторых умозрительно сконструированных постулатов к конкретным явлениям) создает лишь неразбериху, а природа уходит из-под рук. Однако Ф. Бэкон видел уязвимость и индуктивного ме­тода. Во-первых, индукция дает проблематичное, вероятностное умо­заключение, в то время как дедуктивный метод приводит к выводам, которые следуют с необходимостью. Во-вторых, существуют три вида индукции - полная, неполная (через перечисление признаков) и ис­тинная. Полная индукция представляет собой перечисление призна­ков всех предметов некоторого класса. Ее вывод вполне достоверен. Разновидность неполной индукции через перечисление признаков подвергается Бэконом обоснованной критике: «Индукция, которая совершается путем простого перечисления, есть детская вещь: она дает шаткие заключения и подвергнута опасности со стороны противореча­щих частностей, вынося решение большей части на основании мень­шего, чем следует, количества фактов, и притом только тех, которые имеются налицо» (Там же. Т. 2. С. 61—62).

В отличие от Бэкона Р. Декарт отдает предпочтение дедуктивному методу познания. Как создатель аналитической геометрии и теорети­ческого фундамента классической механики он внес значительный вклад в развитие математики, оптики, физиологии. Как ученый Декарт придавал особое значение методу научного познания, под которым по­нимал «достоверные и легкие правила, строго соблюдая которые, че­ловек никогда не примет ничего ложного за истинное и, не затрачивая напрасно никакого усилия ума, ...придет к истинному познанию всего того, что он будет способным познать» (Декарт Р. Соч. в 2 т. М., 1989. Т. I. С. 86). Но главный вопрос, который надлежит решить, «что такое человеческое познание, как далеко оно простирается» и достаточно ли человеческого разумения, чтобы смело спорить о тайнах природы. Декарт дает положительный ответ на вопрос о возможностях челове­ческого познания. Но возникает вопрос о том, каким образом осущест- нлиется познание и что такое познание.

Как математик Декарт придавал особое значение рассуждению, которое опирается на некоторые аксиомы и по соответствующим мрпмилам логики позволяет строить достоверные выводы: «Мы приходим к познанию вещей двумя путями, именно посредством опыты| (т. е. эмпирическим путем) или дедукции... Следует заметить, что опытные данные о вещах часто бывают обманчивыми, дедукция же ими чистый вывод одного из другого... никогда не может быть невер­но произведена разумом, даже крайне малорассудительным» (Там же. С 81 -82). Мы видим, что Декарт придерживается мнения, противо­положного индуктивной логике Бэкона. Однако он согласен с тем, •по строить дедуктивные умозаключения необходимо, опираясь на нгкогорые самоочевидные, ясные и не требующие доказательства аксиономы. Можно ли принимать на веру истинность того, что считалось шшшем? На этот вопрос Декарт дает отрицательный ответ. Истинное

знание, полагал Декарт, не дается ни с помощью органов чувств, ни с помощью рассуждений. Возникает вопрос, как обнаружить такие ис­тины и каковы критерии их достоверности? Декарт считает, что не­обходимо начинать с критической проверки всего имеющегося у нас знания: «Человеку, исследующему истину, необходимо хоть один раз в жизни усомниться во всех вещах — насколько они возможны», — под­черкивает философ (Там же. Т. 1. С. 314). Во всем, что касается ис­тины, мы должны считать все сомнительное ложным, хотя в жизнен­ной практике мы нередко бываем вынуждены руководствоваться тем, что кажется правдоподобным. Декарт последовательно проводит свой принцип методического сомнения и показывает, почему мы должны сомневаться в чувственных вещах (чувства иногда заблуждаются); по­чему мы должны сомневаться даже в математических доказательствах (если люди допускают в качестве достовернейших и самоочевидней- ших вещей то, что нам представляется ложным). Декарт понимает, что если отбросить все, в чем мы можем каким-либо образом сомневать­ся, мы неизбежно должны будем предположить, что нет ни неба, ни Бога, ни каких-либо тел, и что мы сами не имеем ни рук, ни ног. В та­ком случае, где же следует искать достоверную истину, опираясь на которую можно строить научные выводы? Декарт полагает, что един­ственным достоверным источником истины является наш разум. Ведь будет явным противоречием считать, что мы, как мыслящая вещь, не существуем в то время как мы мыслим. И поэтому следует признать истинным и достовернейшим положение: «Я мыслю, следовательно, я существую». «Мы не можем сомневаться в том, что пока мы сомне­ваемся, мы существуем: это - первое, что мы познаем в ходе философ­ствования» (Там же. С. 316).

Почему эта истина провозглашается не вызывающей сомнения? Потому что я — человек, мыслящее существо. Таким образом, полу­чается, что сознание более достоверно, чем природа, а мое сознание более достоверно, чем сознание другого. Опираясь на выведенную та­ким образом аксиому, Декарт выстраивает свою онтологию и гносео­логию. Он отмечает, что из названного положения — «Я мыслю, следо­вательно я существую» — мы познаем различие между душой и телом или между вещью мыслящей и телесной. Это, подчеркивает Декарт, наилучший путь к познанию природы ума и его отличия от тела. Де­карт исходит из того, что для познания вещей нужно учитывать лишь два условия, а именно нас, познающих, и сами подлежащие познанию вещи. Поэтому он последовательно описывает наиболее общие осо­бенности объекта познания (тела) и субъекта познания (души).

Особое значение придавал Декарт требованию объективности по­знания. Только опираясь на несомненные факты и несомненные принципы вывода, ученый обеспечивает максимальную объектив­ность. Вот почему Декарт подчеркивал важность метода в познании: «Лучше совсем не помышлять об отыскании каких бы то ни было истин, чем делать это без всякого метода». Он обосновал четыре правила рационалистического познания:

1) Требование ясности и отчетливости познания. Никогда не при­нимать за истинное ничего, что не познано таковым с очевидностью, тщательно избегать опрометчивости и предвзятости и включать в свои суждения только то, что представляется нашему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает уже никакого повода подвергать их сомнению.

2) Следует делить каждое из исследуемых затруднений на столько частей, сколько это возможно, для лучшего их преодоления.

3) Желательно придерживаться определенного порядка мышления, начиная с предметов, наиболее простых, постепенно переходя к по­знанию наиболее сложного.

4) Не упускать ничего существенного. Полезно всегда составлять перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы была уверенность в отсутствии упущений.

Значение наследия Декарта для философии и науки весьма велико. Идея создания единого научного метода, подобного математическому, позволила превратить познание из кустарного промысла в профессио­нальную деятельность, перейти от случайных открытий к организо­ванному познанию. В реализации этой идеи Декарт опирался на кон­цепции нового естествознания и реализовал концепцию философии как самостоятельной области духовной деятельности.

Методологию рационализма обосновывал и другой известный фи­лософ Нового времени — Г. Лейбниц. Он был убежден, что основные философские принципы возможно обосновать правилами логики. «Наши рассуждения основываются на двух великих принципах: принци­пе противоречия, в силу которого мы считаем ложным то, что скрывает и себе противоречие, и истинным то, что противоположно, или проти- иоречит ложному.

И на принципе достаточного основания, в силу которого мы усма­триваем, что ни одно явление не может оказаться истинным или дей­ствительным, ни одно утверждение справедливым без достаточно­го основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе, хотя эти основания в большинстве случаев вовсе не могут быть нам известны». <Лейбниц Г. Соч. в 4 т. Т. 1. М., 1982. С. 423). Лейбниц последовательно реализовал эти принципы в построении своей системы и во всех своих философских рассуждениях, как в «Теодицее» (оправдание Бога), так и и теории познания.

Главная идея состоит в требовании обоснованности научных пред- » птлений. По степени обоснованности Лейбниц различает истины |ипума и истины факта: «Истины разума необходимы, и противопо­ложное им невозможно; истины факта случайны, и противоположное им возможно». Однако Лейбниц подчеркивает, что «достаточное осно- тпин' должно быть также и в истинах случайных или в истинах фак­та, г. е. в ряде вещей, рассеянных в мире творений...» Истины разума имеют всеобщий характер и достаточное основание, так как в них отражается необходимость. Истины факта по причине своей случайной природы имеют вероятностный характер. Истинное мышление есть мышление бытия, оно определяется тем, о чем мы мыслим. Неистин­ное мышление (заблуждение) возникает в силу нашего субъективизма, т. е. определяется особенностями субъекта (Там же. С. 418).

Придавая огромное значение логике, Лейбниц в теории познания отдает приоритет разуму, стоит на позициях рационализма. Однако он не склонен отвергать значение чувственного познания. Соглашаясь с тезисом Локка «нет ничего в разуме, что не прошло раньше через чув­ства», Лейбниц добавляет: кроме самого разума. Он отрицает наличие в сознании врожденных идей, но считает, что разум наделен способ­ностями к мышлению и образованию абстрактных понятий и идей.

Движение познания Лейбниц характеризует как переход от перцеп­ции (т. е. неосознаваемых восприятий) к цельному восприятию, и от него - к рефлексивным актам. Лейбниц убежден, что люди, ограни­чивающие познание только восприятиями, действуют как неразумные животные, уподобляясь врачам-эмпирикам, обладающим только прак­тическими сведениями, без теоретических. Человек в трех четвертях своих поступков бывает только эмпириком (разъяснения Лейбница свидетельствуют о том, что под эмпиризмом он понимает обыденное сознание). «Но познание необходимых и вечных истин отличает нас от простых животных и доставляет нам обладание разумом и науками, возвышая нас до познания нас самих в Боге». Главные предметы на­ших рассуждений — рефлексивные акты, утверждает Лейбниц. Реф­лексивные акты дают нам мысль о том, что называется «я», «а мысля о себе, мы мыслим также и о бытии, о субстанции, о простом и слож­ном, о невещественном и о самом Боге» (Там же. С. 420).

Лейбница можно назвать философствующим ученым. Он стре­мился синтезировать научное знание и философские установки своих предшественников и современников. Идеи, которые были высказаны Лейбницем, оказались гениальными догадками, получившими свое развитие и обоснование в науке и философии.

Философское осмысление науки Нового времени укрепило идеалы объективного, обоснованного, эмпирически подтверждаемого, до­казательного знания. Наука рассматривается как единственно досто­верная форма знания, которая способна реализовать эти идеалы. Про­исходит окончательное размежевание философии и науки — с одной стороны теологии и религии — с другой. Наука утверждает свое право на автономию и приоритет в поисках истины. Философия рассматри­вается как органическая часть науки, а теория познания — как аналог естественно-научной теории. Например, И. Кант подчеркивал, что философия сможет стать наукой при условии, что она откажется от поиска решения традиционных метафизических проблем (т. е. про­блем онтологии) и сконцентрирует свои интересы в области теории познания. В трудах Ф. Бэкона, Р. Декарта, Г. Лейбница, Д. Локка и их последователей обсуждается специфика научного метода, который

 

должен приводить к истине. Достижение истины рассматривалось не только как регулятивная идея, но и как вполне достижимая цель. Од­нако это не означало требования некритического принятия открытий науки. Напротив, философы тщательно анализируют возможности и ограничения в познавательной деятельности человека, заняты поис­ками такого основания науки, который не вызывал бы никакого со­мнения (Декарт) и способы демаркации истины и заблуждения, науки и не-науки. Средневековое преклонение перед авторитетами смени­лось критикой схоластики (Бекон, Декарт), критикой материализма (Беркли), критикой традиционной онтологии (Кант) и т. д. Философы концентрируют внимание на анализе познавательных способностей человека (Бэкон, Локк, Декарт, Юм, Кант). В результате происходит разделение познавательных установок на эмпиризм и рационализм, а в дальнейшем - на разделение направлений психологизма и анти­психологизма. Формируется отношение к рациональности как выс­шей ценности. Подчеркнем, что в рамках классической механики Ньютона в XVIII - середине XIX веков названные установки играли положительную роль в силу откристаллизовавшихся в то время крите­риев оценки процесса и результатов научного знания.