Методологические подходы к анализу перестройки

Марксистская теория общественно-экономических формаций, как она интерпретировалась в СССР, исходила из наличия универсальной схемы развития всех стран и народов, которая означала последовательную смену друг другом первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической, социалистической, коммунистической формаций. При этом каждая последующая формация объявлялась более передовой, чем предшествующая. Эта схема допускала, что те или иные народы могли миновать или не знать ту или иную общественную формацию, но все они так или иначе двигались по заданному пути. Но переход от социализма к капитализму не вписывается в эту схему.

События, происшедшие в СССР после 1985 года, привели к тому, что многие из тех, кто придерживался формационного подхода, отказались от него и обратились к поиску иных теоретических подходов к историческому процессу. Те же, кто остались верными этому ортодоксально марскистскому подходу (представители коммунистического и националистического лагеря), оценили происшедшие исторические перемены как «противоестественные» и прибегают к объяснениям, призванным доказать «искусственный» характер краха социализма в СССР. Они усматривают причину произошедщего в происках США, и «агентов влияния» США в самом СССР. Эта теория может быть отнесена к теориям заговора из-за её неспособности признать реальные и глубинные причины событий.

По мнению многих представителей западной марксистской мысли, тот способ смены капиталистической формации социалистической, который реализовался в России в начале XX века не соответствует учению Маркса и находится в вопиющем противоречии с ним. Ярким образцом подобной интерпретации могут служить труды американского социалиста Майкла Харрингтона. Он писал, что Маркс, рассматривал переход от капиталистической формации к социалистической как возможный лишь при вызревании всех материальных и духовных предпосылок для этого. Но Октябрьская революция 1917 года в России грубо нарушила этот основополагающий постулат марксизма и итог был печален: «социализация бедности могла утвердить только новую форму бедности». Вместо преодоления отчуждения трудящихся от средств собственности, политической власти, духовных ценностей восторжествовавший в России режим насаждал новые формы отчуждения и поэтому Харрингтон определял его как «антисоциалистический социализм». Из этих оценок делается вывод о том, что крах социализма в СССР является последствием попытки перепрыгнуть исторические этапы смены капитализма социализмом и постсоветские страны должны пройти те этапы «дозревания» до социализма, которые большевики попытались миновать. Более того, такой видный марксистский теоретик, как Карл Каутский ещё в 1918 г. в связи с революцией в России писал: «Строго говоря, конечная цель для нас не социализм, а уничтожение всякого вида эксплуатации и угнетения, все равно класса ли, пола или расы…В этой борьбе мы ставим социалистический способ производства нашей целью потому, что при современных технических и экономических условиях он является наилучшим средством достижения нашей цели. Если бы нам доказали, что мы ошибаемся и что освобождение пролетариата и человечества достигается вообще и даже целесообразнее на основе частной собственности на средства производства, как думал уже Прудон, тогда мы отбросили бы социализм, отнюдь не отбрасывая нашей конечной цели. Более того, мы должны были бы сделать это в интересах ее. Демократия и социализм различаются не тем, что первая — средство, а второй — цель; оба они средство для одной и той же цели.» Сторонники теории модернизации обращают внимание на то, что советские лидеры невольно признавали западную цивилизацию самой передовой хотя бы в технологическом и экономическом отношении и поэтому СССР пытался копировать западные технологические и организационные образцы. В ходе же перестройки выяснилось, что возможности реформироваться и обеспечить поступательное развитие на социалистической основе для СССР исчерпаны, и в результате возникла необходимость позаимствовать капиталистические механизмы, а также демократическое устройство государства.