Полемика вокруг жанра баллады. В.А.Жуковский и П.А.Катенин.

Одним из ранних творческих проявлений новых литературных тенденций явились баллады П. А. Катенина, деятеля раннего этапа декабристского движения, которого А. С. Пушкин назвал «одним из первых апостолов романтизма». Катенин открыто выступил против В. А. Жуковского и возглавляемого им течения романтизма. В 1815 г. Катенин напечатал балладу «Убийца», которая по сюжету напоминает «Ивиковых журавлей» Жуковского (перевод баллады Шиллера), но окрашена народно-русским колоритом. На следующий год появилась баллада Катенина «Ольга», представлявшая собой, подобно «Людмиле» Жуковского, вольный перевод «Леноры» Бюрге­ра, но существенно отличавшаяся от романтической баллады, поло­жившей начало увлечению этим жанром в русской литературе. Катенин поставил своей целью придать балладе национальный коло­рит, отсутствовавший у Жуковского. Больше всего это удалось Катенину в поэтическом стиле: использование слов и выражений просторечного и фольклорного характера (кличут, не крушися, думаешь ли думу, руки белые, к сырой земле). Особенно резким был контраст между нежной акварелью Жуковского в описании «легкого, светлого хоровода» теней и той же картиной у Катенина:

Казни столп; над ним за тучей

Брезжит трепетно луна;

Чьей-то сволочи летучей

Пляска вкруг его видна

В том же году Катенин пишет оригинальную балладу из крестьянской жизни «Леший» с сюжетом, построенным на народнопоэтической фантастике. Появление подобных «простонародных» баллад (задолго до пушкинских произведений «Жених» и «Утопленник») можно рас­сматривать как одно из тех явлений, которые были связаны с ро­мантической идеей народности литературы. Сам Пушкин позднее назвал Катенина первым, кто ввел «в круг возвышенной поэзии язык и предметы простонародные».

Но в 10-х годах XIX в. баллады Катенина были восприняты как нарушение признанных поэтических канонов. Начинается шумная полемика. Против «Ольги» Катенина выступил Н. И. Гнедич, на­шедший в этой балладе стихи, «оскорбляющие слух, вкус и рассудок».

Однако выпад Гнедича против Катенина не был защитой романтизма Жуковского. Критикуя «Ольгу», Гнедич выступает в то же время и против модного жанра баллад — «чудесных, невероятных, но ужас­ных», а также против камерных жанров сентиментально-романтиче­ского стиля. Гнедичу ответил А. С. Грибоедов, ставший на сторону Кате­нина. Удивляясь, что в своих придирках к различным выражениям Катенина рецензент не заметил простоты языка баллады, Грибоедов высказывает общую оценку романтической поэзии школы Жуковско­го: «Бог с ними, с мечтаниями; ныне в какую книжку ни заглянешь, что ни прочтешь, песнь или послание, везде мечтания, а натуры ни на волос». Продолжая нападать на Жуковского, Грибоедов усматрива­ет у него много противоречащего «натуре», а в речи мертвеца — «тон аркадского пастушка». По поводу описания пляски теней Грибоедов иронически замечает, что Людмиле, вероятно, было «довольно весе­ло» при встрече с такими «приятными тенями». «Арзамасцы» были на стороне Жуковского и Гнедича. Их точку зрения выразил К.Н. Ба­тюшков, который называл критику Гнедича прекрасной. Но Ба­тюшков понял, что Гнедич далеко не полностью разделяет «арзамас­ские» взгляды: «Жаль только,— упрекал он своего друга,— что ты напал на род баллад». В выступлении Грибоедова Батюшков по­чувствовал враждебную элегическому романтизму направленность: «Надобно бы доказать, что Жуковский поэт; надобно, говорю, перед лицом света: тогда все Грибоедовы исчезнут». Значительно позднее (в 1833 г.) свое отношение к этой полемике выразил Пушкин. При­знавая «Людмилу» Жуковского «неверным и прелестным подражани­ем» «Леноре», ослабившим «дух и формы своего образца», Пушкин ^считает правильным стремление Катенина «доказать нам „Ленору" в энергической красоте ее первобытногохоздалия». «Но сия простота и даже грубость выражений, сия сволочь,— продолжает Пушкин. -заменившая воздушную цепь теней, сия виселица вместо сельских картин, озаренных летнею луною, неприятно поразили непривычных читателей, и Гнедич взялся высказать их мнения в статье, коей не­справедливость обличена была Грибоедовым».

Полемика о балладе, развернувшаяся в годы существования «Арзамаса», была проявлением иных по сравнению с эстетикой Жу­ковского и Батюшкова художественных взглядов, разделяемых Кате­ниным и Грибоедовым, к которым позднее присоединился В. К- Кю­хельбекер. Их объединило неприятие романтики Жуковского. Сбли­жали их и задачи, поставленные перед литературой прогрессивным романтизмом: и признание высокой общественной роли поэта, и тре­бование гражданского содержания в искусстве, и тяготение к «важ­ным» литературным жанрам, и культ «высокого» стиля, в котором большая роль отводилась славянизмам. Последнее давало повод и современникам, и историкам литературы связывать данную группу литераторов с архаистами группы А. С. Шишкова, но к этому не было ни литературных, ни тем более политических оснований. В отличие от эеакционных «староверов», Грибоедов, Катенин и Кюхельбекер были прогрессивными писателями, а своеобразный «архаизм» был для них не средством сохранения отживших идей и форм, а одним из путей к высокому содержанию и национальным формам в литера­туре.