Лекции по исторической этнологии 21 страница
4 Гомеостаз организма и роль культуры
Оценивая пройденный медицинской наукой путь, отмечают, что господствующее до сих пор представление о порождении причин болезней экологично, как и во времена врачей древности. Эта концепция сложилась, когда люди умирали главным образом от инфекций, т е внешних повреждающих факторов. Но для современного человека возрастает значение неблагоприятных генетических и аккумуляционных (накопившихся с течением жизни) факторов. В. М. Дильман выдвинул «четвертую эвристическую модель», объясняющую стремительный рост риска заболеваемости и смертности с возрастом человека — онтогенетическую. В этой модели учитывается механизм, который одновременно вызывает развитие организма на стадии его становления и дисфункции на стадии старения. Механизм состоит в отклонениях гомеостаза, необходимых для развития. На этапе старения отклонения гомеостаза дают болезни Естественный отбор по этой концепции,
==261
ЛВКЦИЯ 13
был направлен только на оптимизацию организма до конца периода полового воспроизведения и породил возрастные болезни как побочный результат своего действия. В этой онтологической модели нарушение гомеостаза организма в пострепродуктивном периоде неизбежно ведет к болезням и смерти.
Для организма изменение внутренней среды бессмысленно и даже вредно. Как мы старались показать выше, в этнографической действительности также существует представление о соматической неадекватности, включающей в себя то, что на языке медицины названо «нарушением гомеостаза». Данные этнологии хорошо иллюстрируют картину «нарушенного гомеостаза» поведенческими комплексами в случае болезни или наступления старческого возраста. Прохождению человеком возрастных стадий соответствуют изменения поведения самого человека и поведения по отношению к нему других людей. Соответственно возрасту человек меняет занятия, привычки, одежду, жилище или место в нем, место за столом и т.д. Меняется и походка человека, что даже предписано в некоторых обществах. Те или иные возрастные изменения поведения характерны для любого общества, включая наше урбанизированное. Можно сказать, что всем нарушениям организменного гомеостаза сопутствует параллельная изменчивость в сфере культуры.
Но параллельная изменчивость соответствует нарушениям гомеостаза лишь в принципе. Этнические культуры могут сильно различаться между собой по тому, как близко параллельная изменчивость в сфере культуры может подходить к возрастным стадиям. Так, в большинстве европейских культур первая женитьба в возрасте около 50 лет воспринялась бы как исключительное явление, тогда как в абхазской культуре, особенно до середины текущего столетия, это не воспринималось странным. Таким образом, между нарушением гомеостаза, вызывающего возрастные изменения, и параллельной культурной изменчивостью могут существовать «ножницы». В абхазской культуре особые принципы закрепляют наличие таких «ножниц». Укажем на один из них Здесь бытует обычай, по которому на горных пастбищах главенство старшего по возрасту — основа всего поведения. Поэтому любой мужчина, будь он 70 лет, по отношению к этому старшему, называется тем же возрастным термином, как и безусый
==262
Этнология здоровья
юноша. Этот факт влечет за собой весь спектр прав и обязанностей старшего и младшего в горах.
Расхождение между нарушением гомеостаза организма и параллельной культурной изменчивостью и дает возможность природе войти в жизнедеятельность человека в виде фактора здоровья (предадаптация), Традиционалистские культуры представляют огромный интерес для всей гуманитарной науки, так как в них четкие и разработанные поведенческие ориентиры возникают без особых углублений в метафизику жизни. Сама жизнь там не требует объяснений и оправданий, и также без объяснений вводится природный фактор здоровья. Импульсы и проявления здоровья в таком обществе бесконечны.
Если бы мы в рассмотрении материала шли по привычному пути сравнительно-типологического анализа, то двигались бы лишь по сфере проблематики, не попадая в ее центр. Чтобы избежать этого, следует найти такую ячейку явления, которая диалектически содержала бы в себе все противоречия реальности. С точки зрения здоровья индивида эта реальность принципиально должна быть хаотичной. В таком случае есть шанс анализировать здоровье не целевое, не для чего-нибудь, т.е. частичное, а здоровье-универсалию. Перед лицом хаотичной реальности здоровье индивида выступает прежде всего в виде его самоорганизованности. Здесь проблема выглядит как ответственность индивида за свое здоровье перед собой и обществом, т.е. она получает этический аспект. Этически окрашенная потребность в здоровье ведет нас к формулировке проблемы не здоровья-нормы, а такого здоровья, которое является побудительной причиной деятельности. Эту потребность целостной личности в самотождественности в условиях хаотически выступающей перед ним реальности следует считать архетипом здоровья.
5. Архетип здоровья и личность
Применение такого понятия, как архетип, необходимо потому, что только оно передает самые общие, транслируемые бессознательные, формальные (но не содержательные) характеристики универсально-постоянных начал в человеческой природе. Изучение психологических сторон мифотворчества показало, что ядро архетипа выражается метафорами, но никогда этим не исчерпывается.
==263
ЛЕКЦИЯ 13
Следовательно, архетип здоровья — еще не здоровье, но его предпосылка, благодаря которой в жизни людей развертывается бесконечное множество метафор-проявлений здоровья. Потому не может быть резких граней между здоровьем и болезнью. Естественно-медицинское понимание этого состоит в признании того, что лишь стойкое нарушение гомеостаза является болезнью. С культурологической точки зрения размытость грани между здоровьем и болезнью обусловлено тем, что последняя иногда может выступать благоприятной метафорой самотождественности личности. Простые примеры недомогание от голода или спортивных нагрузок, дискомфорта закаливания укрепляют цельную психофизиологическую самотождественность. Концепция болезни как блага получила особенное развитие в индийской медицинской мысли.
Гомеостаз организма всегда нарушен Это то, что у фольклористов под воздействием Владимира Проппа получило название «первичная недостача», которая требует действий по обретению ценностей. В этнологии здоровья первичная недостача выражается в потребности здоровья как природной ценности — в интенции здоровья. Архетип здоровья ориентирован на внешний мир. Этот мир — начало и конец существования организма. Из внешнего мира приходит жизнь и туда же уходит. Жизненный путь человека — отрезок на пути этого круговращения. Для индивидуального организма жизнь существует до него и после него. Следовательно, нормальный жизненный путь человека — это сумма метафор болезни и смерти. Архетип здоровья трехчастен не в смысле структуры, а как последовательность, где жизнь соседствует с двумя пограничными состояниями — пренатальным и танатальным. Ближе всего эта последовательность не к пространству, а к времени, течение которого непрерывно, поэтому архетип бесконечен. Конечность индивидуальной жизни в архетипе здоровья преодолевается появлением потомков. У гвинейских киси мужчина только тогда переходит в старшую группу «симбано», когда у него появляется первенец и с достижением зрелости ребенок становится «ванапоно кара» — крепким, зрелым. Эта идея представлена с разной четкостью в любом этнографическом материале. И совершенно однозначно повсюду свидетельством здоровья женщины являются ее детородные способности
return false">ссылка скрыта
==264
Этнология здоровья
Есть определенное колебание в архетипе здоровья между временным и пространственным полюсами. В индустриальном обществе несомненно архетип опространствен есть зоны отдыха, курорты, водные источники, туристические маршруты и больницы как места, где «возвращают» здоровье. В традиционалистском обществе такие явления тоже известны, например, почитание водных источников или определенных скал как мест, дающих ресурсы здоровья. Но и в этих двух объектах природы заложена идея текущего или свернутого, спрессованного времени. К архетипу здоровья восходит такой вид опространствования жизни, как представление о загробном мире («том свете»). Представления о загробном мире неплохо изучены, но на их связь с представлениями о здоровье внимание не обращалось. В загробный мир ведет длинный путь. Иногда принято умершего везти на кладбище на лошади даже если оно недалеко расположено. Такие обычаи объясняются страхом перед покойником. Этот страх обнаруживают даже у австралийских аборигенов, которые сразу после погребения на стоянке все сжигали. Но этнографии известно много примеров отсутствия страха перед мертвым телом. Те же австралийцы целыми часами бегали в кустарниках с трупом. Это делалось для того чтобы покойник потеряв ориентацию, не нашел пути обратно. В этом все дело. В любом обществе предпринимаются всяческие меры, чтобы покойник не вернулся связывают ноги трупа, выносят таким способом, чтобы он не смог войти моют, чтобы он не смог преодолеть водный рубеж, нарушают цельность его тела, воздвигают склепы и стены вокруг могил и т.п. Основная идея мертвый должен быть недвижим, ибо движение есть предикат живого и здорового человека.
Но мертвый — уже закончивший свои соматические трансформации («нарушение гомеостаза») — «здоров». Поэтому например в северорусском заговоре говорится: «Как у мертвых зубы не болят так бы у меня зубы не ныли». Другой заговор — диалог с месяцем: «На том свете был» — «Был» — «Мертвеца видел?» — «Видел» — «У него зубы не болят ?» — «Нет» — «Так бы не болели и у меня раба божия ». При разных болях старались коснуться покойника, тогда перейдут к живому завидные качества мертвого. Австралийское племя мурнгин считает без обиняков что лекарь каким то особым способом получает у мертвеца уменье лечить. На Кавказе и в Средней Азии касались руки
==265
ЛЕКЦИЯ 13
усопшего для восприятия всяческой благодати. Где же страх перед умершим в таких действиях? Мертвый дает здоровье и выступает гарантом благополучия. Дело, конечно, не в свойствах умершего, а в том, что его состояние, состояние смерти, считается наполненным здоровьем.
Архетип здоровья, который развертывается из состояний болезни и смерти в сторону жизни, подтверждается другим этнографически важным явлением — обрядом инициации. В последовательности этапов возрастной инициации (их выделяется до пяти) сохраняется основная трехчленная структура, выделенная еще Арнольдом Ван Геннепом: 1) отделение инициируемого от общества, 2) его маргинальное (между жизнь и смертью) состояние и 3) аггрегация в общество. Примечательно, что Ван Геннеп этой временной последовательности придавал первейшее значение: действительно, пространственное удаление инициируемого — лишь технический прием особого временного состояния. Исследования после Ван Геннепа установили, что пребывание в маргинальном состоянии, которое сопровождается всевозможными мучениями, ритуально осмысляется как смерть ради последующего возрождения инициируемого. У австралийских аборигенов ритуальное посвящение в лекари аналогично возрастной инициации. Посвящаемому делают мучительные надрезы на коже. Затем, по сценарию посвящения, дух пронзает инициируемому голову, вынимает у него внутренности и дает новые. Возрастная инициация в аспекте нашей темы — это обработанная модель умирания ради жизни. Существенны следующие ее моменты:1) уход инициируемого из «культуры» в «природу»; 2) вмешательство авторитетного лица — руководителя обряда; 3) болезненные операции на теле; 4) обретение нового тела. Положение инициируемого, приближенное к природе и отличающееся потерей всякого статуса, деструктуризацией его личности, было названо В. Тэрнером лиминальным (пороговым). Такая деструктуризация личности соответствует той хаотической форме реальности, в которой эта последняя требует здоровья (предадаптация) от индивида.
Поэтому возрастную инициацию мы можем рассматривать аналогом архетипа здоровья. Очевидно, и возрастная инициация, и архетип здоровья — совершенно особые способы поддержания жизнедеятельности человека, отличающиеся от всех средств культурной
==266
Этнология здоровья
параллельной изменчивости по глубине ликвидации нарушения гомеостаза организма. И эта глубина действия обязана теснейшему включению в жизнедеятельность природного фактора, что происходит благодаря деструктуризации личности и отношению к природе как к хаотическом началу. Именно таким обращением к природе отличаются народные средства лечения, где представлены неиерархичность, взаимозаменяемость этих средств. Эта картина прямо противоположна описанному Клодом Леви-Стросом сеансу шаманского лечения у южноамериканских индейцев. В данном лечении лекарь-шаман перевел страдания больной в ее сознании в мифологический сюжет, где действовали духи-недеганы. Здесь симптомы болезни стали означающим, мифические персонажи означаемым, физиологический уровень переведен в мифологический. Природа человека была включена в культуру, и больная почувствовала облегчение. В отличие от такой ситуации нормальная жизнедеятельность здорового человека отличается постоянным присутствием природного начала.
Можно привести множество примеров тому, что здоровье воспринимается как терпимый беспорядок. Для этого не нужно даже прибегать к сложной натурфилософии народных представлений. «На легкие простудные заболевания сургутяне не обращают внимание», — читаем мы о русских Сургугского уезда в статье 1900 г. «Ушиб или укус у новогвинейских гими не считается болезнью», — констатирует их исследователь. Болезнь начинается тогда, когда возникает угроза жизни. В традиционалистских представлениях она не только нарушение физиологических процессов в организме, а потому частное, хотя и неприятное явление. Здесь болезнь свидетельствует об особом изменении мироустройства, которое опасно своей устойчивостью, своим порядком, обратным нормальному ходу вещей. Этим своим порядком болезнь опасна, так как ее появление — угроза той смерти, после которой нет возрождения. То состояние недомогания, которое в научной медицине называется предболезнью или стрессом, в традиционалистском обществе воспринимается как состояние, приближенное к кончине, в противоположность медицинским концепциям, где это состояние находится еще в пределах здоровья.
Поскольку болезнь — проявление особого порядка в мироздании, постольку существует постоянная вероятность заболеть. Всеобщность порядка болезни и есть основа той пандемии страха,
==267
ЛЕКЦИЯ 13
которую отмечали многие исследователи, особенно в первобытных обществах. Внедрение болезни, будь то через вредоносность духа, порчу колдуна и т.п., — это уже технический вопрос. Несомненно, что устойчивость в современной научной медицине «экологической» модели является отнюдь не просто инерцией, а касается общечеловеческой мыслительной универсалии. Такого рода универсалии слабо осознаются.
До сих пор мы больше характеризовали тот вектор, которым архетип здоровья направлен на внешнюю среду. Но начало этого вектора — в личности. Причем именно в целостной личности, которая не могла не существовать и на самых первых ступенях человеческого общества. Личность, отличающаяся от других своими вкусами, ориентациями, познаниями и мастерством, столь же характерна для общества австралийских аборигенов, как и для нашего. Следует признать, что здоровье с точки зрения личности иная вещь, чем здоровье организма. Собственно, это вытекает из определения здоровья как физического, психического и социального комфорта. Большой этнографический материал подтверждает эту мысль. И те факты, на которые мы уже ссылались, говорят, что ущерб, наносимый организму, не считается болезнью до тех пор, пока не затронуты основы личности. В последнем случае при покушении на целостность личности, например в случае колдовства или сглаза, последствия бывают катастрофичны.
Марсель Мосс в свое время посвятил этому вопросу специальную работу, где он рассмотрел роль коллективного внушения, ведущего к смерти в архаических обществах австралийских аборигенов и маори Новой Зеландии Мосс привел факты, характеризующие большую физическую выносливость аборигенов Австралии у них удивительно быстро зарастали раны и сращивались переломы, они спокойно переносили боль, а родившая женщина уже через несколько часов могла с новорожденным отправиться в поход. Но человек, считавший себя околдованным, погибал через сутки. Так же быстро умирал здоровый человек, когда узнавал, что нарушил пищевое табу Мосс сделал вывод, что в архаическом обществе ритуальная жизнь более прямо и непосредственно связана с жизнью тела, чем у нас.
Здоровье — потребность целостной личности, обособленной от частных потребностей. Поэтому здоровье выступает условием всех других потребностей. Желание личности быть здоровой выше
==268
Этнология здоровья
ее частных и эгоистических потребностей, поэтому в архетипе здоровья заложена глубокая общественная предпосылка. И эта общественная сторона архетипа здоровья стимулирует осознание потребности в здоровье. Индивидуально-личностное отношение к здоровью эмоционально окрашено и выступает как ценностно-волевой и мотивационный фактор — интенция здоровья Интенция здоровья находится в мотивационно-волевой сфере личности. Она представляет собой индивидуальную реализацию архетипа здоровья. Интенция здоровья в традиционных культурах выражается в постоянном по разным поводам пожеланием здоровья себе и людям. Она сопровождается эмоциональным подъемом, часто выраженным внутренней речью, имеющей адресата (божество) или такого не имеющей, и заключается в императивной фразе со смыслом «да будет», «пусть » Интенция здоровья может проявляться аутогенно или под внешним воздействием, например со стороны знахаря.
6 Заклинание здоровья
Благодаря понятию «интенция здоровья» мы приближаемся к познанию жизнедеятельности человека вообще, архетипа здоровья и народной медицины в частности, удачно определенной одним из историков медицины «технологией волевых усилий». Волевые усилия направлены и на здоровье. Мы уже отмечали, что в традиционалистском обществе такие усилия оформлены как запреты не делать чек» то, что может навредить здоровью. Естественно, что запреты такого рода касаются прежде всего детей. В этом случае архетип здоровья осуществляется без объяснения механизма его действия. Детям объявляют только императив «не делай» на фоне общего указания на большую опасность в противном случае. В этом видна существенная черта архетипа здоровья — автоматизм его действия.
Но действия по обретению здоровья бывают вполне осознанными молитвы, заклинания, гадания. В традиционной этнологии эти явления обычно попадают в рубрику «народные верования», где рассматривается главным образом их идейно идеологический уровень. Сейчас эти верования нас интересуют своей деятельностной стороной. Интенция здоровья в виде молитвы наиболее четко выражена в монотеистических религиях Это — личное обращение
==269
ЛЕКЦИЯ 13
к Богу с надеждой и ожиданием здоровья. В сущности, молитва как действие аналогична языческим обрядам запасения здоровьем. Здесь здоровье уже опредмечено. Благодаря этому оно четко помещено в будущее. Только по этому признаку молитву следует считать максимальным выражением архетипа здоровья. Молитва покоится на космически бесконечном восприятии ресурсов здоровья. Эти воззрения следует назвать парадигмой космического здоровья.
В заклинаниях (заговорах) на первый план выступают общественно ограниченные ресурсы здоровья. Здоровье в этой парадигме может перераспределяться, как правило, насильственным и тайным путем через действия заклинателя (мага, колдуна, ворожею). Поэтому в такой парадигме коллективного здоровья огромна роль сглаза, прикоса и таких мер лечения, которые сводятся к передаче или переселению болезни. Работы зарубежных исследователей последнего времени достаточно хорошо вскрыли общественные механизмы напряженности, которые ведут к представлениям о сглазе и боязни колдунов. В отечественной литературе достаточное внимание уделено поэтике заговоров. Владимир Топоров обратил внимание, что в заговоре отражена «космобиологическая» анатомия. В то же время справедливо указание на то, что мир заговора тесно связан с миром крестьянского дома, с крестьянским бытом, деревенскими занятиями, ремеслами и полезными работами. Заговор по сравнению с молитвой выглядит более обмирщенно, потом что вместо личного общения с божеством он наполнен бытовым содержанием. В нем фигура божества заменена абстрактно мифической метафизикой света, ясности, абсолютной чистоты. Иногда в этой роли выступают Богоматерь и Христос, но это уже их сниженная роль, введенная в языческий контекст. Обмирщенная поэтика заговора строит, как правило, свою локальную космогонию. Поэтому в русском заговоре появляется камень-латырь, который лежит в чистом поле или в океане-море. Эта космогония начинается сразу от тела человека. «Как я скоро вхожу и выхожу, так и ты бы скоро поправился». Она может быть сведена даже к части тела: о безымянном пальце вспоминают для того, чтобы снять воспалительное заболевание вроде ячменя: «Как у тебя нет имени, так и ячменя чтобы не было». Безымянным пальцем на Руси знахари обводили больное место, например при сибирской язве. Вот заговор для
К оглавлению
==270
Этнология здоровья
лечения скота из собранных в Сибири: «У безымянного перста имя нет, имя не было и не будет веки по веки, отныне и до века. Аминь». Чародейское значение безымянного пальца отмечено и в других традициях, например литовской. Космобиологический аспект в заговоре показателен тем, что здесь цельная личность редуцирована до анатомии, действующее лицо уже сам человек или колдун. Но заговор остается общественным действием, хотя и утаиваемым. И то, что он читается иногда на непонятном языке, это только подтверждает: у древних греков заговоры произносились на языках Фригии, Лидии и Египта, в странах южной Европы в ходу были арабские заговоры, в русские заговоры включено много иностранных «магических» слов.
Архетипической чертой заговора следует считать проявление в нем временного аспекта. В русских и западноевропейских заговорах время представлено в виде сюжета о движении, маршруте. Например, в южнорусских заговорах говорится: «Шла Матерь Божия...», «И шел Иисус Христос мостом...», «Шла Богородица калиновым мостом...», «Ехали св. Юрий и Егорий на белых конях...», «Шли три девицы красных...» Украинский заговор: «Изпод каменной горы вышла каменная дивна...» Норвежский заговор: «Христос ехал по полю, жеребенок его вывихнул себе ногу...»
Гадание о здоровье через механизм интенции восходит к императиву архетипа здоровья. Но здоровье и в этом случае мыслится опредмеченным и ожидаемым. В гадании оно также опредмечено, как в молитве и заклинании (заговоре) и в силу этого может тесно ассоциироваться с индивидом. Но в гадании индивидуализация здоровья выражена в крайней степени. В гадании здоровье предстает как личная доля благополучия, персональное «счастье». Вместе с индивидуализацией здоровья в гадании о нем выражен антропоморфный признак: значима фигура человека, образовавшаяся из олова, воска, яичного желтка, вылитого на воду, видна в сожженной бумаге, тени на стене (русские гадания) и т.д. Но этот антропоморфизм явно сдвинут в хтоническую сторону.
Сценарий гадания включает появление образов с выраженной хтонической силой плодородия и всякого благополучия, например «мохнатая лапа» в гаданиях русских девушек о замужестве. Брачные гадания, распространенные среди женщин, направляются именно интенцией здоровья, ибо замужество женщины и ее чадородие — главное выражение ее здоровья-«счастъя». Хтонические
==271
ЛЕКЦИЯ 13
и антропоморфные черты в таком гадании тесно переплетаются. Так, у русских Московской губернии на святках ночью девушки выбегали на улицу, поворачивались на одной ноге (одноногость — атрибут хтонического существа) три раза слева направо (в противоположную «правильной» сторону), брали комок снега и шли с ним в дом. Там рассматривали, есть ли в комке волоски. Если найдется черный — суженый будет брюнетом, светлый — блондином, седой — стариком. Нет волоска — не выйдет замуж.
Хтонические черты антропоморфизированного в человеке «счастья» выражены в новогодних предугадываниях благополучия и здоровья: в представлениях многих народов Европы и Кавказа «счастье» приходит в первый день Нового года с человеком, у которого счастливая (легкая) нога. Знаменательно, что по абхазским представлениям такой ногой обладает человек, спасший лягушку от змеи. Этот человек, считалось у абхазов, своим присутствием может облегчить женщине тяжелые роды.
Мы не согласны с абстрактно-эволюционными представлениями о том, что индивидуализированное здоровье-» счастье» — позднее явление, появившееся после разложения общественно-родовых институтов. Дело не в том, что можно привести соответствующие примеры из быта архаических народов, а в том, что в гадании обнаруживаются все черты архетипа здоровья. Здоровье«счастье» приходит и уходит, т.е. человек сосуществует с ним определенный отрезок жизненного пути. Вместе с гаданием о таком здоровье существует общее представление о греховности загадывания, исходящее из стремления наделить предстоящую реальность свойством непредсказуемого хаоса.
Рассмотренные формы выражения интенции здоровья ценны не только тем, что позволяют внести принцип организованности в совершенно разнородные факы, которые во многих этнологических трудах либо относят к непонятной категории «суеверий», либо обходят молчанием. Эти данные показывают, как строится целостная личность в традиционно-бытовой культуре и что эта потребность в ней первейшая по сравнению с прочими витальными потребностями. Здоровье — та потребность, которая в народной культуре неотделима от целостности личности, отвлеченного Я. Это Я в народной культуре через здоровье наполнено природой — факт многозначительный для всего комплекса гуманитарных
==272
Этнология здоровья
наук. Помимо этого внутреннего экологического аспекта Я цельная личность обладает четко выраженной нравственностью императива здоровья: оно полностью достижимо только в единении отвлеченного Я со всей природой, а не на пути удовлетворения каких-либо частных потребностей. Здесь всеобщность природы интегрируется через здоровье в целостную личность.
7. От постулата коллективного здоровья к новой парадигме
Выделение личностно окрашенной реакции индивида с интенцией к архетипам здоровья в качестве основных предметов этнологии здоровья требует введения дополнительного понятия, отражающего отношения индивида с обществом. Дело в том, что в любой этнокультурной традиции само общество, точнее данный коллектив, рассматривается как сообщество людей, ведущих нормальную жизнедеятельность, т.е. наделенных необходимым ресурсом — здоровьем. Такой постулат коллективного здоровья основан на идее, что исходно оно, а здоровье индивида вторично.
Обрисовать постулат здоровья можно, обращаясь к положению в обществе людей с физическими недостатками. Повреждение органа, означающее нарушение целостности организма, в этнографическом быту разных народов создает всегда особую, психологически напряженную ситуацию. Как показывает археологический и этнографический материал, люди даже с большими физическими недостатками в традиционалистском обществе могут доживать до самого преклонного возраста. Решающим обстоятельством здесь, несомненно, является то, что такой человек чем-то необходим обществу и может в известной мере рассчитывать на его поддержку. Но при всем том выживание людей с поврежденными органами, обеспеченное обществом, самим этим обществом воспринимается с настороженностью. Идеал любого традиционалистского общества состоит в целостном организме, максимально обеспечивающем здоровье индивида. Само существование человека при таких воззрениях есть констатация факта здоровья, выражение здоровья. Но в таком случае выживание человека с физическими недостатками требует особого объяснения. И это объяснение ищут в предположительной связи с силами, находящимися вне общества — с силами природы или сверхъестественными. Особое положение людей с физическими недостатками
==273
ЛЕКЦИЯ 13
— широко распространенный этнографический факт. В крестьянских общинах такие лица часто находят себе занятия за пределами земледельческой отрасли становятся мельниками, кузнецами промышляют собирательством, охотой, рыболовством и т.п. Их подозревают в каких то связях с «нечистой силой». В целом социально экономическое и моральное положение людей с физическими недостатками в традиционалистских обществах сдвинуто в сторону природы.