Советская и постсоветская историческая наука о значении и проблемах русско-монгольских событий 1237-1241 гг.

Оценивая в общем виде взгляды отечественных историков на проблему русско-монгольских отношений, В.А. Рязановский еще в 1930 г. подметил, что: «одни из них (отчасти уже Н.М. Карамзин, а главным образом Н.И. Костомаров и В.В. Леонтович, а также Н.П. Загоскин, В.И. Сергеевич, И. Энгельман и немногие др.), находят, что монголы оказали большое влияние на развитие государства Московского, которое сложилось под влиянием монгольской государственности. Другие же - и таких большинство (С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов, Е.Ф. Шмурло, М.Н. Поковский, Д.И. Багалей, М.Ф. Владимирский-Буданов, М.А. Дьяконов и некоторые другие) - находят, что т.н. татарское иго не оказало глубокого влияния на ход нашей истории, не произвело глубоких социальных переворотов в жизни Русского государства»[32].

Новая советская наука стремилась всячески подчеркнуть свою дистанцированность от дореволюционной. Считалось, что «русские дворянско-буржуазные исследователи… были бессильны понять значение освободительной борьбы… народов против татаро-монгольских захватчиков и оценить решающий вклад великого русского народа в борьбу…»[33] Однако общая направленность дискуссий сохранила, хотя и на новом витке, свой дореволюционный, подмеченный Рязановским, биполярный характер.

Политические перепетии, в начале 1920-х гг. поставившие под вопрос само существование исторической науки в СССР, сказались и на истории исследования русско-монгольской темы. Некоторое оживление интереса к ней можно соотнести лишь с появлением феномена евразийства.

Для широкого круга отечественных читателей работы евразийцев стали доступны относительно недавно (так, фундаментальный труд Г. Вернадского «Монголы и Русь» был издан на русском языке лишь в 1997 г.). В работах Г. Вернадского, Э. Хара-Давана, П.И. Савицкого была нарисована впечатляющая картина слияния двух цивилизаций; завоевательные походы Бату-хана и монгольское иго рассматривались как необходимые предпосылки для возникновения русской государственности. Что касается непосредственно русско-монгольского военного противостояния, то наибольший вклад в историографию данного вопроса внес Г.Вернадский, довольно-таки подробно осветивший события нашествия и высказавший немало интересных наблюдений. Перу Г. Вернадского принадлежит и знаменитая фраза о последствиях монгольского завоевания: «Самодержавие и крепостное право стали той ценой, которую русский народ должен был заплатить за национальное выживание»[34]. Основные положения евразийцев сводились к признанию «внутреннего разложения» Руси к середине XIII века и «нейтральности» монгольской культурной среды, позволившей православию сохранить свою идейную чистоту. При этом одновременно признавалось значительное влияние «азиатского элемента» на быт, социальную и политическую организацию, образ жизни и психологию Руси.

Что касается марксистской науки, то работы конца 20-30 годов преимущественно базировались на распространенной в то время теории «торгового капитала». М.Н. Покровского. После утверждения концепции Б.Д. Грекова о классово-феодальной природе государства, настал черед для следующего – средневекового периода истории Руси.В 1934 г. было опубликовано первое фундаментальное исследование в СССР, посвященное монголам[35]. Б.Я. Владимирцов определял причины монгольского похода с марксистской точки зрения – с оглядкой на экономический «базис», и, соответственно, назвал общественный строй монголов XII-ХIII в. особой формой феодализма - «кочевым феодализмом», основой которого была феодальная собственность на пастбища. Опираясь на широкий круг источников, исследователь нарисовал достаточно полную картину того монгольского общества, верхушка которого под главенством Чингиз-хана смогла завоевать многие народы. В дальнейшем отечественные «кочевниковеды» разделились на два основных направления; остро дискутировался вопрос о собственности у кочевников: скот или, по Б.Я. Владимирцову, пастбища.

Важной вехой стала статья Б.Д. Грекова, посвященная непосредственно ходу завоевания кочевниками русских земель. Историк попытался по-своему объяснить тактические ходы монголов: «Из Рязани татарские войска двинулись на Владимирское княжество, но не прямым путем на Владимир, а кружным, через Коломну и Москву. Это обходное движение имело стратегический смысл. Бату ставил себе задачей отрезать . владимирскому князю прямой путь отступления на Москву»[36]. Несмотря на очевидную модернизацию тактических соображений монгольских военачальников, это предположение историка вызвало большой интерес у последующих исследователей данной темы.

В этом же 1937 г. вышла в свет научно – популярная работа Б.Д. Грекова и А.Ю. Якубовского «Золотая Орда». Эта книга должна была дать ответ на «русско-монгольский вопрос», так и не разрешенный в XIX в. Авторы пошли по традиционному для марксистской историографии пути, а именно: обратились к высказываниям К. Маркса и И.В. Сталина. В своих высказываниях они крайне негативно оценивали монгольское нашествие и иго. Такой подход и оценка классиками марксизма-ленинизма средневековых русско-монгольских отношений оказали прямое воздействие на всю дальнейшую советскую историографию.

К началу 40-х гг. XX в. существенно расширилась источниковедческая база ученых, изучающих русско-монгольское противостояние. Было опубликовано «Сокровенное сказание», известия венгерских миссионеров о монголах, ряд других документов. В это же время началось и активное введение в оборот данных археологических исследований. Безусловно, весьма интересным событием становится появление в периодике большого количества статей, посвященных деталям завоевания[37].

Исследования Б. Я. Владимирцева, А. Ю. Якубовского, М. Г. Сафаргалиева показали, что монголо-татары по уровню экономиче­ского, политического и культурного развития стояли гораздо ниже поко­ренных ими народов и не могли дать им ничего «положительного» и «исто­рически ценного». Раскопки советских археологов Б. А. Рыбакова, М. К. Каргера, Н. Н. Воронина, А. Л. Монгайта, В. К. Гончарова и других на огромном фактическом материале доказали разрушительный характер монголо-татарского завоевания, которое сопровождалось опустошением целых стран, гибелью городов и сельских поселений, массовым избиением населения и привело к длительному упадку ремесла, торговли, культуры.

Однако первой в отечественной историографии монографией, целиком посвященной теме «Русь и монголы», стала работа А.Н. Насонова «Монголы и Русь». Большинство ее выводов легли в основу для последующих разработок проблемы. Исследователи плодотворно занимались изучением истории Золотой Орды, итогом этих работ стали фундаментальные труды Б.Д. Грекова, А.Ю. Якубовского, М.Г. Сафаргалиева. Авторам этих работ удалось достаточно полно осветить историю золотоордынского государства, однако самому механизму образования Золотой Орды, русско-монгольскому военному противостоянию должного внимания уделено не было.

Своеобразным подведением итогов всех предыдущих исследований стала статья видных советских историков Н. Я. Мерперта, В.Т. Пашуто и Л.В. Черепнина «Чингиз-хан и его наследие», опубликованная в журнале «История СССР», №5 за 1962 г.

Л.В. Черепнин вообще внес немалую лепту в изучении монгольского вопроса. В своем труде – «Образование Российского централизованного государства» он приходит к выводу – что монгольское завоевание крайне пагубно повлияло на развитие Руси, что способствовало ее дальнейшему отставанию от других европейских государств. Важную роль в борьбе с ордынцами автор отводил простому народу.

Появление в 60-х гг. XX в. работ В.В. Каргалова[38] - бесспорно, самое значительное явление в отечественной историографии русско-монгольского военного противостояния 1237-1241 гг. Суждения историка и сейчас во многом определяют взгляд на ход монгольского завоевания русских земель. Многие положения исследователя вошли в школьные и вузовские учебники. В работах историка есть подробный историографический очерк, исследователь великолепно отразил эволюцию изучения данной темы. Помимо научных работ результаты исследований В.В. Каргалова нашли свое отражение и в популярной форме, в том числе и в художественной литературе.

Рассмотрев историографическую ситуацию, сложившуюся к середине 60-х годов В.В. Каргалов пришел к выводу о необходимости создания специального исследования именно о периоде монголо-татарского нашествия на Русь.Применив комплексный подход к изучению источников В.В. Каргалову, удалось конкретизировать численность монгольского войска в 1237 году (120-140 тысяч)[39]. До этого историки оперировали фантастическими и ничем не обоснованными цифрами (500-600 тысяч).

В своих работах автор критически подошел к самой схеме нашествия разработанной еще до революции и сильно устаревшей. В.В. Каргалову удалось уточнить и исправить традиционную картину завоевания: были тщательно прослежены маршруты монгольских войск, проанализированы немногочисленные полевые сражения, пристальное внимание уделено осаде монголами русских крепостей. Историк активно использовал комплексный метод изучения источников. Была проанализирована вся сумма летописного материала, весьма широко использовались восточные источники, данные западноевропейских путешественников-миссионеров.

Весьма живо и убедительно критикует В.В. Каргалов «историческую школу евразийства», представителями которой монгольское завоевание рассматривалось как исторически необходимое явление; обвиняет евразийцев в полной научной несостоятельности и оторванности от фактов[40]. Принципиально новым явлением в изучении проблемы монгольского нашествия на Русь стало широкое привлечение исследователем данных археологических исследований. Применение комплексного метода позволило исследователю в гораздо - большей степени, нежели его предшественники, опираться на фактический материал при построении картины нашествия Бату-хана.

Существенным недостатком работ В.В. Каргалова, хотя и оправдываемым временем и обстоятельствами их написания, являются своеобразная «героизация» русского народа в борьбе с монгольскими захватчиками, обвинения русских князей в том, что они не смогли консолидироваться перед лицом монгольской угрозы. По мнению В.В. Каргалова, между Русью и Ордой имело место вооруженное жестокое противостояние, между князьями и народом – непримиримые классовые противоречия.

Сборник статей «Татаро-монголы в Азии и Европе», выдержавший в 70-е гг. XX в. два издания, обобщил изыскания ученых о завоеваниях монголов во всех направлениях их бурной военной деятельности. Исследователи В.Т. Пашуто, Л.В. Черепнин, И.П. Петрушевский, С.А. Тихвинский и другие достаточно подробно представили картину походов монгольских войск в Китае, Средней Азии, Восточной Европе. По большому счету, так или иначе, темы русско-монгольской войны 1237-1241 гг. касались все исследователи русского средневековья[41]. Специальные работы посвящались только двум коротким историческим периодам: времени княжения Дмитрия Донского до 1380 г. включительно[42] и эпохе Ивана III до 1480 г. включительно[43]. Вооруженное противостояние русских земель и монгольских туменов всегда интересовало и околоисторические круги. В начале 80-х гг. XX в. большой популярностью пользовался роман-эссе В. Чивилихина «Память». Писатель в художественной форме пытался рассмотреть серьезные проблемы древнерусской истории; в центре его внимания - монгольское завоевание русских земель, героическое сопротивление русского народа кочевникам.

В 80-е годы XX в. в советском востоковедении начинают применяться дефиниции, широко используемые в мировой социоантропологии: вождество-чифдом, потестарность и т.д.»[44]. Сегодня в данном направлении активно работают Н.Н. Крадин, Т.Д. Скрынникова, В.В. Трепавлов и другие исследователи.

В качестве общей черты необходимо отметить, что авторы советского периода, изучая военное противоборство между оседлой древнерусской цивилизацией и кочевой цивилизацией монголов, основное внимание уделяли последствиям завоевания, нежели самому ходу военных действий. Нашествие рассматривалось лишь как первый этап в установлении монгольского ига над русскими землями. Хотя само нашествие монголов изучено достаточно подробно, для этой темы явно не хватало цельной, опирающейся на весь доступный комплекс источников военно-исторической концепции.

Что касается советского востоковедения, то наиболее полной и объективной в оценке нашей проблемы остается работа советского археолога и востоковеда А.Ю. Якубовского «Из истории изучения монголов периода X-XIII вв.» (1953), где дается подробный, написанный с твердых марксистско-ленинских позиций, анализ отечественной историографии, характеризуются научные взгляды и труды таких выдающихся историков-востоковедов, как Х. Френ, И. Бичурин, В.В. Григорьев, В.В. Васильев, В.В. Бартольд, И.Н. Березин, Б.Я. Владимирцов. С высоты сегодняшнего дня этот труд, безусловно, устарел, как и некоторые другие, и остается ярким отражением своего времени. Так, своего учителя В.В. Бартольда А.Ю. Якубовский отнес к когорте представителей так называемого идеалистического направления, хотя в целом считал его прогрессивным историком, обладавшим огромными фактическими знаниями. Его заслугу в историографии нашей проблемы он видел в разностороннем изучении широкого круга восточных первоисточников, имеющих отношение к рассматриваемой проблеме. В этом, как он считал, В.В. Бартольд оказался далеко впереди всех. В качестве основных историографических источников по исследуемой нами проблеме современный российский ученый Г.А. Федоров-Давыдов рассматривал труды В.В. Бартольда, И.Н. Березина и других ориенталистов. Они интересовали его в плане поиска в восточных источниках особенностей, созданной в результате монгольского завоевания Золотой Орды, прежде всего, при выполнении докторской диссертации «Кочевники Восточной Европы в X-XIV вв.» (1966), и ряде других своих работ.

Особняком в советской историографии стояло имя Л.Н. Гумилева, называемого нередко «последним евразийцем». Его работы («В поисках вымышленного царства», «Древняя Русь и Великая Степь», «От Руси до России» и др.) получили признание и вышли к широкому читателю только в постсоветский период, вызвав большой интерес и, одновременно, многочисленные критические нападки. Л.Н. Гумилев в своих трудах нарисовал красочное полотно евразийского мира, на фоне которого и разворачиваются взаимоотношения Леса и Степи, начиная с XIII в. - русских княжеств и монголов (по Л.Н. Гумилеву - «союз Руси и Орды»). Монгольское завоевание ученый не считает переломным моментом в истории нашего Отечества. Это был монгольский рейд или «большой набег» а не планомерное завоевание, для которого у монголов просто не было людских ресурсов. Данные о разрушении множества городов и гибели большого числа людей, Гумилев объясняет сравнением монгольского «набега» с междоусобными войнами князей, результаты которых, по его мнению, были абсолютно такими же. В своей работе «Древняя Русь и Великая степь» Гумилев приходит к выводу, что уже до монгольского нашествия Русь ослабила себя в междоусобных войнах, а последствия нашествия были сильно преувеличены русскими летописцами. По его мнению, от монгольского ига Русь получила только благо, т.к. Золотая орда защищала ее от немецко-шведских феодалов на севере и от опасности из степи на юге.

Поход Бату-хана на русские княжества в 1237 г., как полагал исследователь, произошел из-за отказа русских князей дать монголам пищу и лошадей, необходимых для преследования бежавших половцев. «Casus belli», по мнению Л.Н. Гумилева, был только в этом. Изначально же монголы «отнюдь не стремились к войне с Русью»[45]. При этом Гумилев утверждал, что говорить о завоевании Руси монголо-татарами нелепо, потому что монголы в 1249 г. ушли из России и вопрос о взаимоотношениях между Великим Монгольским Улусом и Великим княжеством Владимирским ставился уже позже и решен был во время правления Александра Невского, когда он добился выгодного союза с Ордой.

Бесспорно, предположенная Л.Н. Гумилевым концепция «Древней Руси и Великой Степи» весьма интересна и оригинальна. Вековое движение номадов на запад по Великому степному коридору, сосуществование и противостояние оседлых земледельцев и кочевников-скотоводов Евразии, наконец, знаменитая теория «пассионарности» — в исследовании этих и многих других вопросов «кочевниковедения» вклад Л.Н. Гумилева значителен.

В то же время, даже поверхностное знание корпуса источников по истории русско-монгольских отношений заставляет читателя усомниться во многих основных положениях «последнего евразийца», посвященных русско-монгольским отношениям. Думается, в этом отношении прав И.Н. Данилевский, считая, что «работы Л.Н. Гумилева уже сыграли свою роль в расшатывании стереотипов, которые мешали свободному развитию исторической науки в нашей стране. Теперь важно, чтобы сами эти труды, вопреки желанию своего автора не стали новым «прокрустовым ложем», в которое современный профессиональный исследователь или историк-любитель будет втискивать «строптивый» фактический материал, чтобы они не превратились в шаблон, по которому будут выравниваться новые поколения школьников»[46].

Работы Л.Н. Гумилева не только в хронологическом, но и в методологическом, и в идеологическом плане стоят на рубеже советской и постсоветской эпохи. Внешне эти периоды кажутся весьма различными.

Так, в постсоветский период в отечественной исторической науке начался пересмотр многих представлений о ключевых моментах истории России, в том числе и о роли и характере завоевания Руси монголами в XIII веке, что было связано с изменением представлений о характере цивилизационного развития России. Затем, официально заклеймив идеологизированную советскую науку, историки на какой-то момент оказались в ситуации растерянности, констатировав, что за долгие годы исследовательской работы монгольское завоевание Руси было изучено и освещено крайне неравномерно, а «отдельные… моменты этого сложного, насыщенного бурными событиями и новыми явлениями периода или вообще выпадали из поля зрения интерпретаторов, или же изображались… однобоко, искаженно…»[47].

Отказавшись от старой терминологии («Батыево нашествие», «монгольское нашествие», «монгольское иго»), современные историки предложили новые варианты концептуального осмысления русско-монгольской истории XII-XIII вв.: «вассалитет», «русско-монгольская война»[48], и т.д.

Однако сходств и преемственности можно выявить столько же, сколь и отличий.

Во-первых, из советской историографии плавно перетекла в современную российскую дискуссия о численности монгольского войска в 1237 г., развернувшаяся на страницах журнала «Вопросы истории»[49].

Д.В. Чернышевский ставит проблему так: «Давно ушли в прошлое времена, когда думали, что успех монгольского нашествия объяснялся громадным численным превосходством завоевателей. Представления про «трехсоттысячную орду», кочевавшие по страницам исторических книг со времен Карамзина, сданы в архив. Многолетними усилиями последователей Г.Дельбрюка историков к концу ХХ века приучили к критическому подходу к источникам и применению профессиональных военных знаний при описании войн прошлого. Однако, отказ от представлений о нашествии монголов как о движении бесчисленных полчищ варваров, выпивающих реки на своем пути, сравнивающих с землей города и превращающих населенные земли в пустыни, где единственными живыми существами оставались только волки и вороны, заставляет задать вопрос – а как вообще малочисленный народ сумел завоевать три четверти известного тогда мира?»[50] Автор делает вывод в духе Ключевского, о том, что: «нашествия Чингисхана и его полководцев всегда опирались на внутренний кризис в стане врага, на измену и предательство, на переманивание на свою сторону соперничающих групп внутри вражеской страны»[51].

В.Б. Кощеев, напротив, спорит с мнением о военной и политической однородности самой монгольской армии, которую исчисляет в 135-150 тысяч человек[52]. Одновременно он подчеркивает колоссальные потери монголов в войне 1237-1241 гг., тем самым косвенно свидетельствуя о том, что русская сторона не была так уж однозначно плоха, ослаблена, разобщена и деморализована.

Как видим – и это вторая из унаследованных тенденций - в оценках поведения русской стороны, по-прежнему «патриоты» сражаются с критически настроенными «западниками».

Наиболее ярким представителем первой точки зрения и сегодня является В.В. Каргалов, по мнению которого, несмотря на силу и мощь монгольского удара, Русь достойно и яростно сопротивлялась захватчикам. Этому патриотическому стереотипу «героизации» противостоит другое мнение. Одним из его сторонников является британский ученый, профессор Оксфордского университета Джон Феннел, который убежден, что никакого- «героизма» русские не проявили: было беспощадное избиение русского народа завоевателями. Свою точку зрения историк изложил в достаточно популярной ныне монографии «Кризис средневековой Руси», перевод которой был опубликован в СССР в 1989 г. По мнению Феннела, кризис на Руси наступил не в результате монголо-татарского нашествия, а в результате дробления Киевской Руси на уделы. Нашествие не было столь разрушительно как принято считать и в принципе не изменило общий ход русской истории. Поэтому начало кризиса у Феннела не в середине XIII века, а в 1200 году, когда Киевская Русь практически прекратила свое существование как единая держава. Рисуя картину завоевания русских княжеств в 1237 - 1241 гг. Джон Феннел, к сожалению, практически не использует данные археологии, ограничиваясь, в большинстве случаен анализом русских летописей. Причины поражения русских в противостоянии с монголами, по мнению ученого, очевидны: численное превосходство кочевников, отсутствие единства среди русских князей, предшествовавшие войне усобицы[53]. Однако для отечественной историографии подобные суждения уже стали традиционными, и автору «не удалось сколько-нибудь углубить их анализ»[54].

Следует сказать, что западные историки в основном придерживались так называемой «смягченной» концепции ига, впервые сформулированной в работах Ф. Грэхэма и Дж. Куртэйна[55]. Под влиянием идей евразийской школы эта концепция стала все более расходиться с позициями советской исторической школы. Труд Г.В. Вернадского, хотя и признавал тяжелые последствия нашествия и ига, но, как и в других трудах западных историков, в не м признавался лишь общий (т.е, размытый) политический контроль Орды над русскими землями в первые сто лет ига. Менее громоздкий, но не менее интересный труд Дж. Феннела стал рубежом нового этапа в изучении проблемы. Для советской школы он стал своего рода стимулом, вызовом. Основными, опорными пунктами книги являются отказ от взгляда на нашествие как причину всех бедствий Руси и привлечение внимания к анализу психологии отношений между субъектами исторического процесса. Видны в этой книге, как и в труде Гальперина, попытка избавиться от наносных обобщений евразийской школы[56]. Однако все основные проблемы, затронутые в работе Феннела, до сих пор остаются без ответа.

Во всяком случае, говоря о работах Д. Феннела, необходимо сказать, что «открытие границ» и общение историков различных стран, школ и направлений стало несомненным положительным моментом постсоветской историографии. Так, небесполезным было ознакомление русскоязычного читателя с тем, как исследовали тему Батыева нашествия с монгольской стороны[57].

Наконец, пришло взвешенное осознание того, что и в досоветское, и в советское время историческая наука «за внешними формами - ритуально политизированными и идеологизированными - … продолжала развиваться по своим внутренним, присущим ей как форме общественного сознания законам. И это подспудное течение, ход исторической мысли не могли изменить существовавшие привходящие обстоятельства»[58].

Тем не менее, в свете общепризнанной важности темы отношений Руси с Золотой Ордой парадоксально выглядит тот факт, что до сих пор нет комплексного и обобщающего историографического исследования, которое бы охватывало весь период монгольского нашествия и разные аспекты русско-монгольского военно-политического противостояния 1237-1241 гг.

 

[1] Мегилл А. Историческая эпистемология. М., 2007. С. 107.

[2] Кучкин В.А. Монголо-татарское иго в освещении древнерусских книжников (XIII - пер.четв. XIV В.).// Русская культура в условиях иноземных нашествий и войн X - н. XX вв. М., 1987.

[3] Иоанн. Князь Федор. Ярославль. 1990. С. 49.

[4] Лызлов А. Скифская история. М., 1990. С. 22.

[5] Там же. С. 23-24.

[6] Щербатов М. История Российская от древнейших времен. Т. 2, СПб., 1805. С. 574.

[7] Карамзин Н.М. Предания веков: Сказания, легенды, рассказы из «истории государства Российского». М., 1987. С. 422, 423, 425.

[8] По замечанию современных исследователей, впервые зависимость Руси от Золотой Орды была определена как «иго» польским хронистом Я. Длугошем в 1479 г.: Ioannis Dlugossii senioris canonici opera. T.14. Cracoviae, 1878. P.697. Ср. ошибочное отнесение первого употребления термина «иго» к концу XVI в.: Ostrowski D. Muscovy and the Mongols Cross-cultural Influences on the Steppe Frontier. 1304-1589. Camridge, 1998. P.144-145.

[9] См.: Борисов Н.С. Отечественная историография о влиянии татаро-монгольского нашествия на русскую культуру// Проблемы истории СССР. Вып.5. М., 1976; Сахаров А.М. Историография истории СССР. М., 1978. С.95-96, 105, 110-111; и др.

[10] Гастев М. Рассуждение о причинах, замедливших гражданскую образованность в Русском государстве. М., 1832. С. 97.

[11] Подробнее см: Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 227-228.

[12] http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Solov/index.php

[13] Погодин М.П. Записки о древнем языке русском (Письма к И.И.Срезневскому).// Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук. 1856.Ч. 5. Вып.2. С. 48.

[14] Кавелин К.Д. Сочинения. Т.1. СПб., 1897. С. 113.

[15] http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Kluchevsk/_17.php

[16] Устрялов Н.Г. Русская история. СПб, 1855, Ч. 1. С. 110.

[17] Максимович М.А. О мнимом запустении Украины в нашествие Батыево и населении новопришлым народом // Максимович М.А. Собр. соч. Киев, 1876. С. 135.

[18] Грушевский М.С. Очерк истории киевской земли. Киев, 1991. С. 432.

[19] Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. - Т.1. - СПб., 1884.

[20] См.: Арапов Д.Ю. Русское востоковедение и изучение истории Золотой Орды// Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М.: МГУ, 1983. С.71.

[21] Цит. По: Савельев П.С. О жизни и трудах О.И. Сенковского. Собр. соч. О.И. Сенковского (барона Брамбеуса). - Т.I. - СПб., 1858. - С. LIII.

[22] Бичурин Н.Я. (Иакинф). История первых четырех ханов из дома Чингисова. СПб., 1829.

[23] Иванов А.И., Веселовский Н.И. Походы монголов на Россию по официальной китайской истории Юань Ши. СПб., 1914.

[24] Васильев В.П. Записка о монголо-татарах (Мэн-да бэй-лу)// Труды Восточного отделения Русского археологического общества (ТВОРАО). Ч.IV. СПб., 1859.

[25] См.: Березин И.Н. Внутреннее устройство Золотой Орды (по Ханским ярлыкам)// Журнал Министерства Народного Просвещения (далее ЖМНП). 1850. №10. Отд.II.

[26] Березин И.Н. Очерк внутреннего устройства улуса Джучиева// Труды Восточного отделения Русского Археологического Общества (далее ТВОРАО). 1864. - Т. VIII.

[27] См.: Григорьев В.В. О достоверности ярлыков, данных ханами Золотой Орды русскому духовенству (1842 г.)// Григорьев В.В. Россия и Азия. - СПб., 1876.

[28] Грушевский М.С. Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV века. Киев, 1891.

[29] Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918.

[30] Экземплярский А.В. Великие и удельные князья в северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 гг. Т.I-II. СПб., 1891. На этот двухтомный труд до сих пор ссылаются практически все исследователи Руси XIII века.

[31] Борисов Н.С. Отечественная историография о влиянии татаро-монгольского нашествия на русскую культуру// Проблемы истории СССР. М., 1976. Вып. V. С. 135.

[32] Рязановский В.А. К вопросу о влиянии монгольской культуры и монгольского права на русскую культуру и право// Вопросы истории. 1993. №7. С.155.

[33] Пашуто В.Т.Предисловие// Героическая борьба русского народа за независимость (XIII в.) - М., 1956. - С.3.

[34] Вернадский Г. В. Монголы и Русь. М., 1997. С. 396.

[35] Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934.

[36] Греков Б. Д. Татарское нашествие (XIII-XV вв.) // Исторический журнал, 1937. № 6. С. 56.

[37] См.: Ильин С. Селигерский путь Батыя к Новгороду в 1238 году // Исторический журнал. 1944. № 4; Каргалов В.В. Последствия монголо-татарского нашествия XIII в. для сельских местностей Северо-Восточной Руси // Вопросы истории. 1965. № 3; Яременок И.И. О битве новгородцев с татаро-монгольскими войсками у «Игнача Креста» (март 1238 г.) // История СССР. 1962. № 5.

[38] См.: Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., 1967; Он же: Монголо-татарское нашествие на Русь. XIII в. М., 1966.

[39] Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 75.

[40] Там же. С. 247.

[41] См.: Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1937; Насонов А.Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940; Мавродин В.В. Образование единого русского государства. Л., 1951; Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960; Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. М., 1960; Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV-XV вв. М., 1963; Сахаров А.М. Образование и развитие Российского государства в XIV-XVII веках. М., 1969; Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973; Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII- XIV вв. М., 1985; Каратеев М.Д. Русь и Орда. М., 1991; Из истории Золотой Орды. Сборник статей. Казань, 1993; Князький И.О. Русь и степь. М., 1996; Каргалов В.В. На границах Руси стоять крепко! Великая Русь и Дикое поле: противостояние XIII- XVIII вв. М., 1998; Горский А.А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства. М., 2004; Каргалов В.В. Русь и кочевники. - М., 2004; Широкорад А.Б. Русь и Орда. - М., 2004; Мизун Ю.В., Мизун Ю.Г. Ханы и князья. Золотая Орда и русские княжества. М., 2005 и др.

[42] См.: Куликовская битва. Сборник статей./ Под ред. Л.Г. Бескровного. М, 1980; Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины (материалы юбилейной научной конференции). - М.: МГУ, 1983; Широкорад А.Б. Куликовская битва и рождение Московской Руси. - М., 2005 и др.

[43] См.: Назаров В.Д. Свержение ордынского ига на Руси. - М., 1983; Каргалов В.В. Конец ордынского ига. - М., 1984; Алексеев Ю.Г. Освобождение Руси от ордынского ига. - Л., 1989 и др.

[44] Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII-XIV веков. СПб., 1999. С. 130.

[45] Гумилев Л. Н. От Руси до России. М., 1993. С. 130-131.

[46] Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII - XIV вв.): Курс лекций. М., 2001. С. 345.

[47] Усманов М.А. О некоторых итогах семинара (вместо послесловия) // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223-1556. - Казань, 2002. - С.423.

[48] См.: Сусенков Евгений Иванович. Русско-монгольская война (1237-1241 гг.) : Дис. ... канд. ист. наук : 07.00.02 : Томск, 2003. 153 c.

[49] См.: Чернышевский Д. В. «Придоша бесчилены, яко прузи» // Вопросы истории. 1989. № 2; Кощеев В.Б. Еще раз о численности монгольского войска в 1237 году // Вопросы истории. 1993. № 10.

[50] Чернышевский Д.В. Русские союзники монголо-татар // Проблемы истории российской цивилизации. Саратов: Научная книга, 2004. с.21.

[51] Там же. С. 23.

[52] Кощеев В.Б. Еще раз о численности… С. 131.

[53] Феннел Джон. Кризис средневековой Руси. М., 1989. С. 125-127.

[54] Плигузов А.И., Хорошкевич А.Л. Русь XIII столетия в книге Дж. Феннела // Феннел Джон. Кризис средневековой Руси. М., 1989. С. 21.

[55] Graham F.R. The Arches and the Steppe or the Empires of Scythia: A History of Russia and Tartary. London., 1860.; Curtain J. The Mongols in Russia. Boston., 1908; Dawson Chr. The Mongol Mission. London-New York. 1955.

[56] Halperin Ch. Russia and the Golden Horde. Bloomington., 1985.

[57] Чойсамба Ч. Завоевательные походы Бату-хана. Пер. с монг.яз. Ч. Чойсамба. М., 2006.

[58] Кривошеев Ю.В. К историософии средневековой Руси в XX в. // Средневековая и новая Россия. Сб. науч. ст. К 60-летию профессора И.Я. Фроянова. СПб., 1996. С.92-93.