Роль историков античности в объяснении характера и факторов исторического процесса.

Параллельно с развитием античной философии происходит становление исторической науки. Работы ранних историков имели название «логосы». Появление логографии (7 – 5 ст. до н.е.) символизировало переход от устного изложения фактов об исторических событиях к письменным записям. История греческих полисов и «варварских» племен в изложении логографов, их жизнеописания, генеалогии явилась переосмыслением содержания мифов, легенд, хотя от вкраплений мифического, баснословного и не избавлены.

Одним из крупнейших культурных центров Ионии был горд Милет. Именно ионийский диалект стал языком ранней греческой прозы, получил он распространение и в Галикарнассе, на родине Геродота, хотя город этот основали представители другого греческого племени – дорийцы. На ионийском диалекте написал свое сочинение Геродот.

Термин «история» также ионийского происхождения и означал сперва «исследование». Современное значение он приобрел намного позднее. Первоначально прозаические произведения назывались по-гречески «логос» - «слово», «рассказ». В ряду «логографов» Фукидид числит между прочими и Геродота, но в XIX в. это слово стало термином для обозначения ранних греческих историков, предшественников Геродота и Фукидида. В этом смысле оно употребляется и сегодня.

Первым памятником исторической науки принято считать работу Геродота (5 ст. до н.э.), условно названную «История». Геродот закладывает принципы научного подхода к анализу исторического материала, пытаясь рационально его осмыслить, обеспечить точность, достоверность, последовательность, хотя это и не всегда удается. Свой долг как историка он понимает так: «передавать все, что рассказывают, хотя, конечно, верить всему я не обязан». Несомненной заслугой Г. является введение принципа, что придает целостности его повествованию. Таким принципом выступает идея борьбы Греции и Персии.

В борьбу за сферы влияния, за превосходство на море уходят корни греко-персидской конфронтации. Геродот стремился обнажить эти корни, что заставляет его углубиться во времена весьма отдаленные. Он обнаруживает непрерывный ряд обид, издревле чинимых друг другу греками и «варварами». Иными словами, причинно-следственные связи действуют у него в сфере внешнеполитической. Именно так объясняет он и открытое военное столкновение между персами и греками.

Греко-персидские войны представлялись эллину геродотова поколения важнейшим событием века. Для него это была не просто война против агрессоров, покусившихся на свободу его родины. Победа над варварами символизировала в его глазах превосходство эллинского образа жизни над варварским, победу свободных граждан над массой обезличенных царских подданных, торжество независимого эллинского духа над рабской психологией персов.

Г. ближе, чем его последователи, к фольклорной традиции, «История» пестрит мифологическими сюжетами и персонажами, хотя он и пытается миф истолковывать рационалистически. Г. твердо верит в божественную силу, управляющую миром, карающую людей за их собственную нечестивость, за преступления предков, за чрезмерное счастье: яркий пример – участь Креза. Божественное возмездие постигло, по мысли Г., и Ксеркса за стремление завладеть большим, чем уготовано ему судьбой.

Противопоставив Запад Востоку, эллинов варварам, Г. тем не менее вполне объективен. Он без всякого пренебрежения рассказывает об обычаях и культуре варваров, об их доблестных поступках и столь же спокойно сообщает о недостойных деяниях греков, если таковые имели место, а также ясно показывает, что накануне персидского вторжения эллинство не было единым целым и многие гос-ва занимали проперсидские позиции.

Фукидид (5 ст. до н.э.) происходил из знатной афинской семьи. Во время Пелопоннесской войны в 424 г. был стратегом, но его эскадра не смогла противостоять натиску спартанцев, и он вынужден был покинуть родину. «История» Фукидида посвящена событиям Пелопоннесской войны конца 5 ст. до н.е.

Как и Геродот, Фукидид становится сторонником демократической группировки, возглавляемой Периклом, которая противостояла олигархической / аристократической. В то же время, историки подчеркивают, что афинскую демократию времен Перикла можно охарактеризовать как демократическую диктатуру; именно это привлекало Фукидида. Вождей демократии он порицает за потакание низменным чувствам народа.

Как историк, Ф. старается быть максимально объективным и явно не выражать своих политических симпатий и антипатий. Лишь только после того, как будут подвергнуты критической проверке сведения, к которым апеллирует историк, возможно обращение к реконструкции событий прошлого. Главную задачу историка Фукидид видел в «отыскании истины». Он не довольствовался расспросами «первого встречного», изображая лишь события, свидетелями к-рых был сам или сведения о которых были подвергнуты «основательной проверке».

Он противопоставляет себя логографам, к которым причисляет и Геродота, что «слагают разнообразные сведения, не удосуживаясь удостовериться в их истинности».

Хотя Фукидид и не отвергал существования богов, он трактовал природу и факторы социально-политических процессов, исторических явлений более рационально, чем, например, Геродот, исключая непосредственное вмешательство божественных сил в исторические события. Ф. избавил свое повествование от мифических сюжетов.

Ф. лишь в небольшой степени допускает свободу воли и влияние личности на ход истории, хотя для великих политических деятелей (Перикл, Фемистокл ..) он делает исключение

Если Геродот, отыскивая причины греко-персидской войны, ищет, прежде всего, ее конкретных виновников, инициаторов конфликтов, Ф. по своим взглядам близок натурфилософам и человеческую историю рассматривает как часть общекосмической. Истинную причину Пелопонесской войны он стремится найти, возвысившись над моральной сферой, борьбой партий … Такими причинами он считает длительное скрытое противоборство различных сил в Греции, страх Спарты перед усилением Афин, их соперничество – политическое, торговое и т.д.

Важным достижением Ф. является использование документов – текстов постановлений, договоров и т.д., моделирование прошлого на основании археологических, этнографических данных.

В Риме первые историографы появились в 3 ст. до н.е. Их обычно называют анналистами, т.к. предметом их труда была литературная обработка летописей (летопись по-латыни – «анналы»).

Анналистические традиции сказались на творчестве Тита Ливия, Полибия, Тацита.

Другим направлением влияния этой традиции является морализаторский пафос.

Так, например, в работах Тита Ливия (1 в. до н.э. – 1 в. н.э.) ценно, прежде всего, его художественное мастерство, яркие характеристики персонажей, живые и запоминающиеся речи; внутренняя, причинная связь событий его занимает гораздо меньше. В отличие от Г. и Ф. он довольствуется констатацией связи чисто внешней, хронологической. Он сокрушается о падении нравов в современную ему и близкие к ней эпохи, утверждая, что «не было никогда государства более великого, более благочестивого, более богатого добрыми примерами, куда алчность и роскошь проникли бы так поздно, где так долго и высоко чтили бы бедность и бережливость».

Полибий (2 в. до н.э.)романизированный грек, автор проримской «Всемирной истории», в которой исторические процессы рассматриваются в тесной взаимосвязи и взаимозависимости. История – единое целое, и события в Италии и Ливии переплетаются с эллинскими и азиатскими. Содержание этих событий определяется всесильной и неизбежной судьбой: одни народы и государства она возвышает, другие обрекает на рабство.

В стремлении определить наилучшую форму правления Полибий находится под влиянием идей его предшественников — Платона, Аристотеля, стоиков, в частности учения Аристотеля о политии.

Смешанная форма, по Аристотелю, — это государственное устройство, воспринявшее и соединившее в одно целое правильные начала отдельных форм правления, как правило, трех: монархии, аристократии, демократии.

Полибий, разрабатывавший теорию смешанного государственного устройства в изменившихся исторических условиях эпохи эллинизма, находился под несомненным влиянием идей римского стоицизма, политическая доктрина которого требовала смешанного государственного строя. Основная цель такого «смешивания» — в обеспечении должной устойчивости государства. Государство, организованное по такой форме, по мнению Полибия, с большей вероятностью достигает благоденствия граждан, органичного сочетания полнокровной гражданской жизни и стабильного функционирования политического строя.

Полибий отмечает наличие смешанной формы правления и в карфагенском государстве: «Так у них были цари, совет старейшин имел аристократическую власть, и народ пользовался своими правами в должной мере» (VI,51,1—2). Но некогда превосходно устроенное государство карфагенян к моменту тяжелейших испытаний — войны Ганнибала с Римом — уже прошло период расцвета и стало хуже, слабее римского: «Вот почему у карфагенян наибольшую силу во всех начинаниях имел тогда народ, а у римлян высшая мера значения принадлежала сенату. Тогда как у карфагенян совет держала толпа, у римлян — лучшие граждане, и поэтому решения в делах государственных у них были разумнее» (VI,51,6—8).

Наиболее детальному анализу Полибий подверг римское государство. В нем он находит соединение трех основных элементов смешанной формы — принципов царства, аристократии и демократии. Государственное устройство Рима, согласно Полибию, складывалось на протяжении веков, постепенно совершенствуясь: царское правление, пережив эпоху расцвета, пришло в упадок, но, сменившись правлением оптиматов, не исчезло, а сохранилось в некоторых чертах аристократической конституции более позднего времени; с момента же учреждения должностей народных трибунов началось возрастание роли народа в управлении государством. Полибий противопоставляет Рим Спарте в том смысле, что в нем «автором» структуры органов было не одно лицо, а ряд поколений на протяжении долгой истории

Пример такого воздействия идей Полибия можно видеть в творчестве Н. Макиавелли, одного из ранних идеологов буржуазии. Он насчитывает шесть форм управления государством. Эти формы нестабильны и легко изменяются. Вся цепь изменений выглядит так: монархия, тирания, аристократия, олигархия, демократия, охлократия. Основа смены форм — постепенное вырождение нравов: монархия превращается в следующую форму тогда, когда власть царей становится наследственной, цари морально деградируют и от правления переходят к угнетению. Дальнейшее изложение хода событий максимально схоже с содержанием полибиевой концепции кругооборота форм правления.

Ученые также обнаруживают влияние античной исторической мысли на гораздо более поздние идеи о разделении властей, к-рые в новое время формулируют Локк, Монтескье и др.: «дифференциация целостной государственной жизни на различные сферы и направления деятельности имела место уже в древнем мире, и античная мысль отразила этот факт. Однако ввиду отсутствия в древности абстракции политического государства отсутствовала также и абстракция власти политического государства, о разделении котоому анализу Полибий подверг римское государство. В нем он находит соединение трех основных элементов смешанной формы — принципов царства, аристократии и демократии. Государственное устройство Рима, согласно Полибию, складывалось на протяжении веков, постепенно совершенствуясь: царское правление, пережив эпоху расцвета, пришло в упадок, но, сменившись правлением оптиматов, не исчезло, а сохранилось в некоторых чертах аристократической конституции более позднего времени; с момента же учреждения должностей народных трибунов началось возрастание роли народа в управлении государством. Полибий противопоставляет Рим Спарте в том смысле, что в нем «автором» структуры органов было не одно лицо, а ряд поколений на протяжении долгой истории

Тацит (1- 2 вв. н.э.) – автор «Истории», «Анналов», «Диалога об ораторах»… Обращает внимание на влияние социальных и политических условий на достоверность исторического материала: прежде – во времена республики – «историки писали красноречиво и искренне». С установлением единовластия, к-рое Т. видится необходимым для спокойствия и безопасности гос-ва, все переменилось: «правду стали всячески искажать». Он рассказывает о судьбе одного из историков, который написал книгу об Августе и был привлечен к суду якобы за восхваление убийц Юлия Цезаря Брута и Кассия.

Судьба Тацита сложилась благополучно, не взирая на то, что от гневной интонации в рассказах о беззакониях Тиберия и Нерона он удерживается далеко не всегда. Его ненависть к тирании безгранична, не меньше он ненавидит раболепие, льстивость и подобострастие императорских приближенных и сенаторов. Быть может именно поэтому Тацит был менее популярен чем Тит Ливий; так продолжалось вплоть до начала эпохи Возрождения.