Подлежащее и сказуемое как равноправные члены предложения

Согласно третьей точке зрения, между подлежащим и сказуемым существует известное «равноправие», поэтому нельзя ставить одно «выше» или «ниже» другого. Они взаимосвязаны друг с другом, составляя основу предложения: подлежащее указывает на предмет, а сказуемое – на его признак.

Например, академик В. В. Виноградов определял подлежащее следующим образом:

«Подлежащее – это главный член двусоставного предложения, грамматически независимый от других членов предложения, выражаемый обычно именем существительным, местоимением и другим склоняемым словом в форме именительного падежа и обозначающий предмет, признак которого определяется в сказуемом» [3; 368]

Такая же точка зрения высказывалась и И. И. Мещаниновым, С. Н. Поспеловым, В. В. Бурлаковой, О. П. Ермаковой, А. А. Дибровым и другими [18; 5]

Если исходить из превосходства подлежащего над сказуемым или наоборот, то приходится признать наличие подчинительной связи между главными членами предложения, что противоречит действительности. Никак нельзя приравнивать отношения между подлежащим и сказуемым к отношениям, существующим в сфере подчинительных словосочетаний. В этом отношении права В. Д. Гогошидзе, утверждая, что многое свидетельствует в пользу того, что в случае предикативных отношений, мы имеем связь, устанавливаемую на ином уровне, нежели связь «прилагательное + существительное» или «глагол + существительное», и «согласование», наблюдаемое между подлежащим и сказуемым. Это связь иного рода, чем согласование – уподобление, при котором грамматически доминирующий член формально уподобляет себе грамматически подчиненный член. [4; 115-116]

Поэтому, если за результатирующими синтаксическими членами, устанавливаемыми на уровне подчинительных связей в словосочетании, при вхождении в большую структуру сохраняются те же синтаксические функции определения, дополнения, обстоятельства (пусть даже не всегда достаточно четко и однозначно определяемые, на что указывают многие исследователи), то подлежащее – этикетка, прикрепляемая к любому имени объекта (практически в любой семантической роли: пациенса, агенса, инструменталиса и так далее), которое занимает определенную позицию в предложении при реализации глаголом-сказуемым его пространственно-временной характеристики. То есть это этикетка для называния, обозначения «точки отсчета» пространственного континуума. Это значит, что в случае предикативной связи «подлежащее + сказуемое» ограничения формального порядка накладываются на оба члена: глагол лишь в личной форме, существительное или его заместитель – в форме, в которой в данном конкретном языке может стоять подлежащее. Такая особенность главных членов предложения вытекает из самой природы предикативной связи, характеризующейся отсутствием противопоставления «главного» и «зависимого» членов, о чем убедительно говорится в работах таких германистов, как Л. С. Бархударов, В. Г. Адмони, Б. С. Хаймович, Б. И. Роговская и многих других [10; 7]

Такая равноправность подлежащего и сказуемого исходит из того, что подлежащее обычно выражается именем существительным, или его заместителем, обозначающим предмет, и подлежащее обязательно должно быть аргументом глагола.

Мы считаем равноправное определение роли подлежащего в структурной схеме предложения наиболее обоснованным. Потому что основными формами бытия, как известно являются материя и движение. Движение является формой существования материи, одно не существует без другого. Поэтому в языке «подлежащее» всегда входит в то или иное сочетаемостное отношение с каким-либо предикатом предложения. В свою очередь, подлежащее предопределяется глаголом, поскольку служит для обозначения признака предмета. Поэтому нельзя не согласиться с мнением В. Д. Гогошидзе о том, что синтаксическое поведение глагола – его обязательная связь с существительным или его эквивалентом – кореллирует с особенностями понятийной основы глагола - с выражением несамостоятельно существующего признака предмета. Обращаясь к предикативным связям в группе «подлежащее + сказуемое», мы сталкиваемся с двойственностью специфики этой структуры. [10; 8]

Исходя из вышесказанного, можно допустить, что в случае предикативной связи глагол является доминирующим членом. С другой стороны, учитывая, что глагол семантически подчинен существительному, подчиняющим следует считать существительное-подлежащее. Однако семантически глагол подчиняется не всякому именному члену, а тому или иному семантическому типу. Отсюда следует давно замеченная и отмечаемая многими авторами равноценность членов предложения, синтаксически идентифицируемых как «подлежащее» и «сказуемое».

Вопрос о том, кто «главней» в предложении – подлежащее или сказуемое – схож с проблемами первичности материи/духа, мужчины/женщины, отцов/детей. Это вечные вопросы, на которые человечество из века в век пытается дать правильный, истинный ответ, который разрешил бы все остальные более мелкие, но важные вопросы, составляющие костяк жизненной философии. Напрасно. Опыт и течение жизни показывают, что категоричность и выбор между крайностями – удел глупцов, что истина – это всегда нечто среднее, истина проста и не всегда кроется в недосягаемых глубинах.

То же относится и к спорам по поводу статуса подлежащего в предложении. Наиболее разумной и соответствующей действительности нам представляется именно третья «позиция», выступающая за равноправие обоих главных членов предложения – сказуемого и подлежащего. Но вcе же нельзя отрицать, что временами, в некоторых ситуациях, на которые богат любой язык мира, с определенных точек зрения, которых столько же, сколько и тех, кто заинтересован в строе предложения, тот или иной член предложения – сказуемое или подлежащее – может выглядеть «главнее», выступать более нужным, необходимым предложению, что существенно влияет на «подъем статуса».