ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИСТОЧНИКОВ ИОНИЗИРУЮЩЕГО ИЗЛУЧЕНИЯ В РАЗЛИЧНЫХ ОТРАСЛЯХ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА, НАУКЕ, МЕДИЦИНЕ

 

Так же как когда-то атомная промышленность заметно продвинулась в направлении обеспечения атомной энергетики и медицины, в последние годы значительно расширилась сфера медицинского, научного и хозяйственного использования многообразных источников ионизирующего излучения (ИИИ).

В доклад НКДАР 2000 г. (том I) включен специальный раздел 7, в котором определены внеотраслевые профессиональные категории численностью в несколько десятков тысяч человек в научно-учебных учреждениях, ветеринарии, сельском хозяйстве, работающих на ускорителях, занятых в дефектоскопии, в изготовлении люминофоров. При этом подчеркивается, что реальные средние уровни доз на этот персонал в настоящее время очень невелики. Однако имел место и ряд серьезных радиационных инцидентов с тяжелыми последствиями для персонала и населения. Раздел медицинского диагностического и лечебного применения излучения рассматривается вообще особо и очень подробно (том II), с учетом как весьма неблагоприятного прошлого отрасли, так и появившихся в последнее время сообщений о ряде несчастных случаев у пациентов, подвергавшихся терапевтическому облучению. В двух специальных таблицах (том I, раздел 2) систематизированы обширные данные по текущему мониторингу, распределению по индивидуальной и коллективной дозе более чем в 30 странах мира (данных по России в таблицах нет).

Более 100 различного типа инцидентов сопровождались «клиническими последствиями для здоровья». Случаи, зафиксированные в бывшем СССР (3 на облучателях, 2 на ускорителях), фигурируют в этой сводке. Обзор аварийных ситуаций и инцидентов другого характера (потеря контроля за транспортируемым источником) с указаниями причин и последствий для здоровья был представлен в рамках проекта с МАГАТЭ сотрудниками ИБФ МЗ (А.К. Гуськова, А.В. Барабанова, Н.М. Надежина.Т.Г. Протасова, И.А. Гусев).

Материалы этого отчета во многом типичны для аналогичных происшествий в других странах мира и чаще всего связаны с промышленной дефектоскопией или неосторожными манипуляциями в научно-исследовательских учреждениях.

Приводим краткое резюме по данному проекту. Это нужно, чтобы охарактеризовать опыт медицинского сопровождения указанных профессиональных категорий, накопленный в нашей стране.

По данным Регистра ИБФ, в 50–60-е годы процент аварий с потерявшими контроль источниками (ПИ) не превышал 5–10 от общего числа радиационных аварий (РА), а в последующие десятилетия он достиг 20–25. Всего за период 1955–2001 гг. в нашей стране зарегистрировано 34 РА с ПИ. Количество пострадавших в них колеблется от единиц до нескольких десятков, а число «вовлеченных» иногда достигает нескольких сотен. В шести аварийных ситуациях участниками и пострадавшими были дети. Потенциально опасны ситуации с разгерметизацией источников, к счастью, были достаточно редки (2 из 34). По крайней мере в четырех случаях ПИ были использованы с преступной целью.

Расследование причин и последствий, дозиметрические оценки и оказание медицинской помощи сопряжены с рядом трудностей. Почти все указанные аварии ассоциировались с источниками гамма-излучения, большинство из которых применялись в работах по дефектоскопии, а наиболее тяжелые поражения произошли в результате грубых нарушений хранения и утилизации мощных источников медицинского назначения.

Среди 99 пострадавших у 68 развились МЛП, у 4 имела место ОЛБ, в 22 случаях — сочетание ОЛБ с МЛП. В двух ситуациях хронического облучения отмечалось развитие онкологических заболеваний (саркома и лейкемия). Смертельный исход как следствие воздействия ИИ констатирован в 11 случаях.

 

 

Расследование РА с ПИ начинается, как правило, не по сигналу о потере источника, а после обращения в медицинское учреждение людей с признаками лучевого поражения. Так было в 25 из 34 случаев. Оценка условий аварийной ситуации требует участия высококвалифицированных специалистов — физиков, гигиенистов, врачей-радиопатологов. Большинство рассматриваемых ситуаций расследовались с участием сотрудников ИБФ и Института гигиены труда и профзаболеваний.

Получение сведений о дозиметрии крайне затруднено, и на первое место выходят не прямые методы дозиметрии, а расчетные, основывающиеся на весьма приблизительных оценках времени контакта с источником.

Наиболее полезным и точным оказывается метод определения ЭПР-сигнала тканей одежды или других предметов, включая биологические субстанции (кости, зубы). Полную картину причин и последствий аварии удается получить, как правило, лишь спустя недели — месяцы, а в единичных случаях многие детали случившегося так и остаются неизвестными.

Медицинская помощь пострадавшим в большинстве случаев оказывалась с опозданием и практически всегда в два этапа. На первом этапе неспециализированная помощь в целом ряде ситуаций была недостаточной или даже неадекватной. Однако благодаря подключению в дальнейшем специалистов клиники ИБФ или Института профзаболеваний лечение завершалось в такой степени успешно, в какой позволяла тяжесть поражений.

Однако в последнюю четверть века в отечественной литературе значительно менее полно представлены текущие данные по указанным выше отраслям применения источников излучения в народном хозяйстве, науке и медицине.

Вместе с тем и в нашей стране сменилось уже несколько поколений рентгенорадиологов, условия труда и аппаратное оснащение которых существенно изменились за эти годы. В России (и в СССР) работал ряд реакторов исследовательского назначения. Крайне редки сегодня ситуации, связанные с использованием и изготовлением люминофоров на основе радиоактивных источников. Однако в прошлом эти группы персонала были весьма значительны, а условия их труда близки к описанным в так называемом радиевом проекте США и в первой отечественной монографии по гигиене труда в производстве радия под ред. А.А. Летавета.

До настоящего времени весьма активно действуют два международных научных центра на ускорителе ИЯИ — в Дубне, созданный в 1957 г., и в Институте физики высоких энергий (ИФВЭ) в Протвино (1963 г.).

 

 

Работы этих НИИ охватывают весь спектр задач современной ядерной физики. Изучаются ядерные реакции в диапазоне малых, средних и высоких энергий, включая космическое излучение, микроструктуры ядер и элементарных частиц. Синхроциклотрон в Дубне, ускоряющий протоны до энергии 680 мэВ, дейтроны до 420 мэВ и альфа-частицы до 840 мэВ, был введен в действие в 1949 г., но и до сих пор является одним из наиболее активно используемых и мощных в своем классе. На нем проводятся многочисленные научные изыскания и предпринимались попытки изучения биологического действия и лечебного применения, например, пучка протонов высоких энергий (ЮГ. Григорьев с сотр.).

Созданный в 1963 г. в Протвино (на Оке) ИФВЭ сотрудничает как с объединенным НИИ в Дубне, так и с филиалом Института ядерной физики Сибирского отделения РАН в Новосибирске. Обучаются в них и студенты старших курсов нескольких вузов, готовящих кадры физиков-теоретиков и экспериментаторов.

Все эти учреждения и семьи профессионалов, как правило, обслуживаются специализированными медико-санитарными учреждениями. Мне приходилось систематически общаться с ними, а также с другими упомянутыми выше профессиональными категориями в период работы в Институте гигиены труда и профзаболеваний (ныне Институт медицины труда РАМН), особенно интенсивно в 1961–1974 гг.

 

 

 

 

Тогда были созданы и активно функционировали в его составе гигиенические лаборатории (П.П. Лярский, П.И. Моисейцев), радиотоксикологическая лаборатория (Э.Б. Курляндская, затем И.Б. Саноцкий) и клиническое радиологическое отделение (М.Н. Фатеева, А.К. Гуськова, Е.А. Денисова).

До создания в 1960 г. А.А. Летаветом специализированных отделений в институте и привлечения для работы в них сотрудников с опытом работы в атомной отрасли обследования указанных выше контингентов проводились в других лабораториях и отделениях клиники. Они не носили систематического характера и не были целенаправленными.

 

 

Одновременно с актуализацией мирного использования излучений в эти годы постепенно начали расширяться и международные контакты отечественных ученых-атомщиков, встречи которыхс иностранцами по причине режимных ограничений нельзя было организовать в закрытых медицинских учреждениях, каковым был тогда ИБФ МЗ.

Создание «открытой для приема» клинико-экспериментальной базы с присутствием на ней квалифицированных еще в атомной отрасли специалистов (А.К. Гуськова, П.И. Моисейцев, П.П. Лярский) решало и этот аспект. Реализации его содействовал заместитель министра здравоохранения А.И. Бурназян, неохотно «отпускавший» нас в другие научные учреждения — «на сторону».

В сентябре 2003 г. исполнилось 80 лет со дня создания Института гигиены труда и профессиональных заболеваний (носившего ранее имя В.А. Обуха) — одного из первых учреждений страны, занимавшего ведущее место в научных исследованиях по гигиене труда и профилактике профессиональных заболеваний в большинстве отраслей промышленности. В прогрессе экономики СССР, как и других высокоразвитых стран, большую роль в последние годы стали играть атомная энергетика и использование энергии ионизирующих излучений во всех отраслях народного хозяйства, науки и медицины. Эти отрасли вовлекают в контакт с источниками излучения многочисленные группы людей, основная деятельность которых не может быть отнесена к компетенции профессионалов. Еще более широк выход этих технологий в облучении лиц из населения, в том числе детей.

Совершенно закономерно, что научная проблематика ведущих научно-исследовательских учреждений страны должна была включать оценку уровней облучения этих групп и возможные последствия для их здоровья. Однако НКДАР при ООН до сих пор отмечает неполноту поступавших из СССР сведений по этим категориям и долго относился к ним с известным недоверием.

Небольшой научный коллектив радиологического отделения клиники в период 1960–1980 гг. сумел достичь многого в оценке условий труда и здоровья указанных групп работающих (рентгенорадиологи, дефектоскописты, геофизики и др.). Главное — путем внутренней кооперации с экспериментально-гигиеническим отделом и благодаря координации и научно-методическому руководству ходом исследований, проводимых в стране, применение излучений в народном хозяйстве стало максимально безопасным для человека.

 

 

 

 

 

Это было в те годы особенно актуальным, поскольку количество лиц, косвенно или прямо профессионально связанных с излучением, и объем использования источников радиации прогрессивно возрастали. Только в медицине с излучением работали десятки тысяч рентгенологов и радиологов, в том числе начинавших работу еще в 30-е годы. Диагностическое использование радиации и ее лечебное применение охватывали и большие группы населения. Можно было отыскать и контингенты лиц, занятых в годы войны изготовлением приборов, оснащенных светосоставами на основе радия. Эти лица наблюдались в институте постоянно, но в неврологическом отделении, однако без детального изучения основных критических для радия органов (Э. Дрогичина, М. Казакевич).

Остановимся последовательно на основных задачах, вставших в то время перед радиологическим отделением клиники института, и на научно-организационных принципах их решения.

Одним из важнейших его успехов следует считать накопление адекватной обширной информации и получение убедительных данных для клинического обоснования принятых предельно допустимых нормативов профессиональной лучевой нагрузки вне атомной отрасли промышленности.

С этой целью коллективом отделения были организованы по единому плану комплексные научные исследования с рядом учреждений страны, осуществляющих диспансерное наблюдение за лицами, работающими:

— на исследовательских ядерных реакторах — медико-санитарные части МЗ СССР, МЗ Белорусский и Украинской ССР, кафедра профпатологии ГИДУВ Белорусской ССР, отделение республиканской больницы им. П. Страдыня МЗ Латвийской ССР, больница АН Узбекской ССР, областная клиническая больница г. Минска;

— в области использования излучений в медицине — рентгенологические центры Москвы, Армении, Грузии, Литвы, Институт радиационной гигиены (ИРГ), Центральный научно-исследовательский институт рентгено-радиологии в Ленинграде, кафедра радиационной гигиены ЦИУ в Москве. Особо следует отметить роль этой кафедры (Ф.Г. Кротков, В.Л. Голиков) в подготовке специальных кадров гигиенистов и в учреждении специальности «радиационная гигиена»;

— на ускорителях элементарных частиц в Дубне и Протвино — медсанчасти № 2, № 66 МЗ СССР.

Был выполнен также ряд исследований по другим профессиональным группам (с отделом радиационной безопасности МЗ РФ, городскими и районными СЭС Москвы).

В результате этой работы была получена ценная научная информация более чем о 6000 работающих с излучениями лиц, обобщенная в докладе советской делегации на IV международной конференции Организации Объединенных Наций по использованию атомной энергии в мирных целях в Амстердаме (1971 г.). Анализ результатов наблюдений позволил ввести ряд уточнений в нормативные документы и правила (НРБ-69, санитарные правила работы с источниками излучения 1972 г., приказ № 400 МЗ СССР от 30.05.69 г.).

 

 

Работа в данном направлении велась на основе единой формы первичной документации с общими принципами по объему исследований и оценке результатов, с обсуждением и рецензированием текущих отчетов соисполнителей, представленных ими (А.Н. Шепелев, Л.Л. Канторович, А.В. Захаров, Ц.Б. Медведовская, Г.Г. Лысина), а также ряда научных сообщений и диссертационных работ. В ходе этих исследований в связи с низким уровнем доз и большими сроками наблюдения особенно актуальными становились сведения о динамике показателей в достаточно больших по численности адекватных контрольных группах. Обязательной была организация разовых контрольных исследований во всех географических и экономических зонах, где выполнялись фрагменты работы. Совместно с клинико-диагностической лабораторией (руководитель — проф. В.В. Соколов) были осуществлены наиболее трудоемкие многолетние динамические исследования ряда адекватных контрольных групп, не подвергающихся облучению, — общей численностью до 600 человек. Обобщения по этому аспекту работ внесли значимый вклад в установление физиологических пределов колебания функций ряда органов и систем: нервной, сердечно-сосудистой (Е.А. Денисова, Г.И. Кирсанова и др.), кроветворной (В.В. Соколов, И.А. Грибова), органа зрения (совместные исследования Э.Н. Львовской с ИБФ МЗ СССР). Они стали необходимой базой для правильной оценки отклонений у лиц, работающих с источниками излучения и с другими профессиональными факторами.

Следующим важным направлением, развиваемым совместно с рядом учреждений (Институт биофизики МЗ СССР, Институт медицинской радиологии в Харькове, ВМА, ЦНИРРИ МЗ РСФСР, лаборатория клинической физиологии ИГТПЗ АМН СССР и многие другие), являлись методическая разработка количественных методов изучения состояния критических органов и систем и оценка возможностей объективной диагностики субклинических форм реакции на облучение. На основе этих работ были сделаны полезные обобщения, касающиеся сердечно-сосудистой системы и ее нервной регуляции (Е.А. Денисова, Н.Я. Терещенко, А.В. Барабанова, И.С. Глазунов, В.В. Благовещенская, Г.Н. Мартынова, Д.А. Гинзбург, А.А. Лосев, Г.И. Кирсанова, Ф.М. Сосновская, А.И. Сайтанов и др.). Результаты были оформлены и опубликованы в специальных сборниках № № 1–3 «О действии излучений на нервную систему» (1968 г.) и использовались при подготовке соответствующего раздела доклада научного комитета ООН о действии радиации на нервную систему. В ходе оформления материалов советских исследователей на базе отделения в 1967–1969 гг. проводились систематические совещания с отбором и рецензированием отечественных публикаций, обсуждением замечаний и поправок к черновому варианту доклада комитета.

Результатом активного участия сотрудников отделения (А.В. Барабанова и др.) и ряда учреждений (Институт биофизики МЗ СССР, Институт биофизики АН СССР, ИМБП МЗ СССР, АН БССР и др.) явилось то, что более 1/3 ссылок доклада принадлежат советским ученым. Их позиции были аргументированно представлены (А.К. Гуськова) научному комитету ООН, что отражено в окончательном тексте доклада НКДАР Генеральной Ассамблее ООН (1969 г.). Полезными явились полученные в комплексных исследованиях с другими учреждениями данные о влиянии облучения на эндокринную систему (И.А. Коган, Н.И. Горбаренко, Т.С. Стрыгина), кожные покровы (В.М. Орлов, А.В. Барабанова, Л.Л. Соколова, Л.В. Новикова, М.И. Долгина, Ю.М. Панова), кроветворение (В.В. Соколов, И.А. Грибова, М.Н. Горизонтова, Е.А. Соловьева, Э.Ю. Бердичевская и др.), сердечно-сосудистую систему (Е.А. Денисова, A.M. Сайтанов, Е.В. Гембицкий, В.К. Сельцер, Л.Л. Канторович, Г.Г. Лысина, А.В. Захаров и др.). Был аргументирован выбор биохимических тестов лучевого поражения (Э.Н. Садчикова, Р.Л. Орлянская, А.К. Гуськова, В.Н. Козловский, Р.А. Щеголева); обобщение этих материалов явилось основой для рекомендации рационального объема и оценки информации по биохимическим тестам при различных формах лучевого поражения, что получило широкий отклик мировой научной общественности и было подтверждено горьким опытом аварии на ЧАЭС.

Сотрудники отделения вместе с лабораторией клинической диагностики (М.Н. Горизонтова, В.В. Соколов), институтами медицинской генетики (Н.П. Бочков и В.Б. Хватов) и медицинской радиологии АМН (А.В. Севанькаев) активно участвовали в первой международной программе ВОЗ по изучению действия радиации на хромосомный аппарат клеток костного мозга и периферической крови. Организационными формами работы стали как литературные обобщения и обзоры зарубежных и отечественных публикаций, так и прямые взаимные проверочные опыты сотрудников ряда учреждений по подсчету аберраций с созданием единой формы учета и регистрации результатов, рабочие обсуждения с руководителями текущих исследований на базе радиологического отделения клиники института.

В ходе этих совместных работ, несомненно, окреп авторитет коллектива сотрудников как дружелюбных и одновременно требовательных научных рецензентов многочисленных исследований, выполнявшихся в том числе при помощи и консультации сотрудников отделения. Конференции и семинары по тематике и охвату аудитории очень часто выходили за рамки работ, выполнявшихся непосредственно в отделении. На них обсуждались диссертационные материалы и доклады сотрудников многих других учреждений.

Из общего числа диссертационных работ на соискание степени доктора (6) и кандидата (25) наук, выполненных под руководством сотрудников отделения за 15 лет, более трети были проведены вне отделения — в других лабораториях института и учреждениях страны (Институт биофизики МЗ СССР и его филиал, МСЧ № 9 и др.).

Окончили аспирантуру 9, прошли ординатуру в отделении 8 врачей. На рабочих местах за то же время находились 176 человек. Рабочие места предоставлялись врачам Польши, Чехословакии, Югославии, Монголии, Китайской Народной Республики, ряда городов нашей страны (Волгоград, Тюмень, Ленинград, Харьков, Новосибирск, Подольск, Пущино на Оке, Ташкент), членам медицинских комиссий, осуществляющих наблюдение за лицами, работающими с источниками излучения. Ежегодно сотрудники отделения читали не менее 20–25 лекций по радиационной патологии врачам Москвы, Московской области, Новосибирска, Свердловска, Киева, Подольска и других городов, специалистам МЗ РСФСР, МЗ СССР, военным врачам МО СССР, Польши, Чехословакии. Оказывалась систематическая помощь в преподавании курса радиационной патологии кафедрам профессиональных болезней, радиационной гигиены и военному факультету, кафедре военно-полевой терапии ЦИУВ.

Работы сотрудников оформлялись в виде докладов и публикаций в журналах (всего за 15 лет 150 статей). Вышло 6 монографий, в том числе 4 руководства.

Очень важной организационной формой работы отделения являлась подготовка методических документов на основе обобщения крупных, в том числе диссертационных, исследований по самым актуальным вопросам с участием специалистов основных учреждений страны, наиболее компетентных в данной области.

Так, в помощь практическим врачам были созданы пособия по организации медицинского наблюдения за лицами, работающими на реакторах и ускорителях, по медицинской рентгенодиагностике, промышленной гамма- и рентгенографии для имеющих контакт с изделиями, содержащими радий. В подготовке этих, а также инструктивно-методических документов по диагностике и оказанию помощи в случаях повышенного облучения от внешних и внутренних источников участвовали, помимо сотрудников отделения и отдела радиационной безопасности института, работники кафедры радиационной гигиены ЦИУВ, Института радиационной гигиены МЗ РСФСР, санэпидстанций и отделов МЗ СССР, Института курортологии, Института атомной энергии им. И.В. Курчатова, Института физической химии АН СССР и многих других. С теплотой и уважением вспоминаю деятельность министра здравоохранения РСФСР (Трофимов). Документы быстро внедрялись в работу учреждений и активно использовались врачами страны даже до их формального утверждения. Отделение подготовило в 1971 г. методическое пособие по организации медицинского наблюдения за лицами, работающими с разными источниками излучения (производство радия, рентгенодиагностика, геофизические исследования с применением источников ионизирующего излучения и др.).

Обязательными в каждом таком материале были:

а) краткая литературная справка об объеме накопленных сведений поданной профессиональной группе или фактору;

б) типовая характеристика действующего фактора и возможного биологического эффекта в различном диапазоне доз;

в) оценка потенциальных источников облучения в повышенной дозе;

г) набор адекватных методических приемов исследования для каждого диапазона доз с учетом вариабельности показателей в контроле и характера лучевого воздействия;

д) описание клинических особенностей возможных форм лучевого поражения в случаях превышения допустимых доз;

е) указание по экспертизе и рациональному трудоустройству;

ж) целесообразные формы регистрации и анализа материалов медицинской документации (карта расследования ситуации и осмотра пациента).

Очень важным в работе отделения являлось экспертно-диагностическое направление. Основными его организационными формами были очная поликлиническая и заочная (по переписке) консультации. Число консультаций, проводимых сотрудниками, достигало 1500, ответов на письма-запросы — 120–150 в год. Наиболее сложные в диагностическом отношении пациенты госпитализировались по направлению врачей других учреждений (пассивно) или отбирались целенаправленно в процессе массовых медицинских осмотров либо в целях выборочной проверки случаев, квалифицируемых как профессиональные поражения. Такая проверка была организована по отчетам СЭС совместно с МЗ РСФСР в 1970–1971 гг. (Л.М. Векуа, К.П. Короткова). Об актуальности этой формы работы свидетельствует тот факт, что примерно в 4/5 случаев возникала необходимость в обоснованном пересмотре диагноза с отклонением его профессиональной лучевой этиологии и установлением подлинной причины наблюдающихся клинических синдромов. В 1/5 случаев диагноз профессионального лучевого заболевания подтверждался или ставился впервые с уточнением детального этиологического фактора, периода заболевания и рациональных возможностей трудоустройства (В.А. Солдатова).

Эта большая и сложная экспертная работа была не только нужна практическим учреждениям и врачам, но полезна и коллективу отделения, укрепляя его связи с многочисленными учреждениями страны и являясь наилучшей формой повышения радиологической культуры последних. Следует с удовлетворением отметить, что аргументированный пересмотр диагноза не только благоприятно сказывался на судьбе пациента, но (за весьма редким исключением) полностью разрешал многие конфликтные социально-психологические ситуации на месте. Как правило, не возникало необходимости дополнительного расследования и клинической ревизии. Решение удовлетворяло врачей, обратившихся за консультацией.

Клинические разборы и обходы в отделении привлекали зачастую врачей-клиницистов из других отделений клиники и лечебных учреждений (здравпунктов академических институтов, университетской поликлиники, врачей специализированных управлений МЗ СССР, курсантов различных циклов института усовершенствования врачей и гигиенистов санэпидстанций). Систематические контакты с этими врачами, их участие в обсуждении и аргументация диагноза были полезны как практическим работникам СЭС, так и сотрудникам отделения.

Своеобразие становления радиационной профессиональной патологии делает ее дисциплиной, стоящей на стыке ряда общеклинических и теоретических дисциплин. Это находило свое отражение в некоторых особых организационных формах работы отделения.

Обсуждение итогов работы отделения проводилось в Институте неврологии АМН (итоги и перспективы развития радиационной неврологии), на Всесоюзном совещании хирургов в Институте травматологии и ортопедии (проблема комбинированных поражений), в Ветеринарной академии (пути и задачи экспериментального разрешения вопросов радиационной патологии человека), на симпозиуме по моделированию лучевого поражения и восстановления (клинические аспекты моделирования), на семинаре научных и технических работников Свердловской области (актуальные проблемы новой техники с использованием излучений), на ученом совете Института физики Сибирского отделения АН СССР (место и роль врача-радиолога в научных учреждениях подобного профиля). Материалы некоторых докладов были опубликованы. Очень тесными были контакты нашего научного коллектива со специализированными учреждениями и их отделами, работающими над проблемами радиационной патологии и гигиены в СССР.

Сотрудники отделения постоянно общались со многими учреждениями (Институт биофизики МЗ СССР, Военно-медицинская академия, Институт медико-биологических проблем МЗ СССР, Институт радиационной гигиены МЗ РСФСР, Институт клинической и экспериментальной онкологии, Институт хирургии им. А.В. Вишневского, Институт медицинской радиологии АМН СССР). Инструктивно-рекомендательные материалы обсуждались в Министерстве обороны, на координационном совете по радиологии АН СССР, в редакции Большой медицинской энциклопедии, на ученых советах и в управлениях МЗ СССР, ряде проблемных комиссий.

Некоторые новые организационные формы работы были найдены нами и для планирования и постановки научных исследований, в том числе диссертационных.

Коллектив отделения, как правило, планировал небольшое число крупных тем (2–3) с большим составом соисполнителей из ряда учреждений, координируемых ответственными исполнителями — как правило, сотрудниками отделения. Основой для большинства тем являлось получение обширных клинико-статистических материалов в диспансерных условиях, подкрепленных углубленным, целенаправленно выборочным исследованием части контингента в стационаре. В рамках крупных направлений возникали и темы, подлежащие обобщению в качестве диссертационных работ. Так в рамках основного направления (создание научных основ диспансерного наблюдения за работающими с источниками излучения) родились восемь диссертационных работ, посвященных оценке условий труда и состояния здоровья наиболее крупных профессиональных групп с разным характером облучения. На основании двух-трех, реже одной темы, корреспондирующих друг с другом, исследовались, например, мозговое кровообращение и биоэлектрическая активность мозга при различных типах нарушений его кровоснабжения. Оценка биохимических механизмов нарушений метаболизма мышц в клинике и эксперименте сочеталась с клинико-физиологическим изучением синдромов нарушения двигательной функции при хроническом облучении. Физико-дозиметрические аспекты неравномерного гамма-облучения дефектоскопистов проясняли механизм развития наблюдаемых у них преимущественно местных реакций.

Неизменным требованием к докторским диссертациям было обобщение, включающее вопросы теории патогенеза и участия в реакции на облучение какой-либо значимой системы (сердечно-сосудистая, кроветворение, гипофиз-адреналовая их регуляция). А сам диссертант был одновременно куратором ряда научно-практических аспектов своей темы с консультацией профильных больных, рецензированием и редактированием работ, выполняемых другими сотрудниками по близким темам. Он участвовал в написании разделов монографий и пособий. Таким образом, даже молодой сотрудник-диссертант на время становился своеобразным руководителем творческого практически межведомственного коллектива со всей ответственностью решений и научных позиций, лишь иногда консультируясь с заведующим отделением.

Мы полагаем, что подобная организация исследований закладывает и важные этические принципы, которые необходимы настоящему ученому: понимание проблемы в целом, чувство ответственности за какую-то ее часть перед страной, умение одновременно выполнять черновую работу в науке, готовность делиться знаниями, умение учить и учиться, доброжелательность и уважение к коллегам в сочетании с высокой требовательностью и принципиальностью.

Я так подробно останавливаюсь на этом, не только отдавая дань признательности и гордости за коллектив, но и потому, что считаю: центры по профпатологии, существующие сейчас в стране, должны работать именно в таком стиле и по таким принципам.

Итоги научной работы коллектива могут быть кратко сформулированы следующим образом (позже они стали известны миру).

Выделены две группы людей (рентгенологи и лица, занимавшиеся изготовлением светосоставов и их нанесением на приборы), у которых в ретроспективе была возможна динамика клинических проявлений. Последняя соответствовала весьма разным по облучению и его составляющим периодам их работы. У рентгенорадиологов она заключалась в восстановлении ранее измененных показателей крови и в остаточных явлениях хронического лучевого дерматита кистей рук.

У контактировавших с соединениями радия был впервые уточнен значительный вклад в дозу в начальном периоде работы внешнего гамма-излучения, что обеспечило определенные восстановительные процессы в той же картине крови. Одновременно изменения в критических для ДПР и самого радия органах (легкое, кости) могли даже несколько нарастать. Это стало особенно очевидным при анализе двух казуистических клинических наблюдений массивного поступления радия в организм с характерным по поражению (остеосаркома) летальным исходом.

Подтверждено, что в широком диапазоне доз внешнего излучения (до 5 бэр/год максимально, до 30–50 бэр суммарно) реакции работников исследовательских реакторов и ускорителей ограничиваются преходящими регуляторно-адаптивными сдвигами. Их происхождение не может быть отнесено только к действию радиации, и они не сопровождаются характерными изменениями высокочувствительной системы кроветворения.

По-видимому, эти сдвиги, сглаживающиеся при дальнейшем нарастании суммарной дозы, отражают общую адаптивную реакцию молодых людей на начало их профессиональной деятельности, интенсивное обучение, становление семьи и другие воздействия.

Для лиц, работающих в полевых условиях (геофизики, дефектоскописты на удаленных трассах), большое значение в общем соматоневрологическом статусе имеют неблагоприятные условия быта, режим питания и др. Маркерами радиационного воздействия становятся как обнаруживаемые дерматологом изменения кожи, так и сами острые ситуации с развитием клинических проявлений МЛП.

Огромное значение в установлении указанных выше закономерностей имели как квалифицированная диагностика обычных соматоневрологических болезней, так и знание типичных вариаций контрольных показателей, которыми у большинства и ограничивались выявленные сдвиги. К сожалению, мы не смогли противостоять тенденциозной оценке Р.Г. Голодец, относившей все выявленные ею изменения психики больных, типичные для возрастной инволюции и гипертонической энцефалопатии, к последствиям облучения. Подобная ошибочная трактовка имеет место и ныне.

Очень важной формой работы отделения, более узкой по охвату — включающей лишь сотрудников смежных лабораторий и отделов, было проведение семинаров, посвященных актуальным научным и философским проблемам радиобиологии и медицины, с активным участием всех в их обсуждении. Программа составлялась заранее, приводились списки рекомендуемой литературы. Семинар завершался обобщением дискуссий руководителем. Темами семинаров были: «Ленин как ученый», «Физика, радиобиология и клиника местных лучевых поражений», «Варианты облучения с резко неравномерным распределением энергии в объеме тела», «Научно-техническая революция и ее значение».

На молодого ученого большое впечатление производят встречи с нашими замечательными современниками или рассказ об их жизни и деятельности. Мы все вместе пережили волнующие минуты, знакомясь с жизнью И.В. Курчатова, слушая рассказ профессора З.В. Ершовой о Марии и Ирен Кюри или о первых этапах получения отечественного радия, общаясь с одним из первых в мире радиологов Б. Раевским, принимая секретаря НКДАР при ООН — генетика Франческо Селла.

Бывали и трудные, горькие минуты, когда мы вынуждены были дать отрицательный отзыв, сурово критически разобрать плохо выполненную работу и принять на себя всю тяжесть первой, как правило, неадекватной реакции ее исполнителя. Но и это должен уметь сделать и открыто высказать свое мнение принципиальный научный сотрудник. Чаще за этим следовал длительный упорный труд по переделке и исправлению с дружеской помощью критиков и рецензентов и радостью за конечные общие успехи — наши и коллег из Баку, Харькова, Вильнюса, Москвы... Но бывало, что следовали категорический отказ от исправления и поиски более «сговорчивых» рецензентов, — это также служило предметом коллективного обсуждения в отделении.

Представляется важным отметить и крайнюю необходимость трудной работы по созданию определенного морального климата в научном коллективе, воспитывающем учеников и последователей. Эта сторона деятельности — неотъемлемая часть его задач в любом консультативном координационном центре по проблеме. Более реально сделать это первому руководителю, формирующему коллектив изначально, при большом представительстве молодежи. Труднее и менее результативно это получается у руководителя, пришедшего в сложившийся и уже в чем-то консервативный коллектив.

И наконец, следует сказать о высокой значимости прочных повседневных многообразных контактов с представителями науки и техники, работу которых сопровождают медики. Ученые-физики, биологи-экспериментаторы, дозиметристы, кораблестроители и монтажники, заинтересованные в деятельности промышленных радиографов, и сами радиографы, изготовители и испытатели рентгеновских трубок, врачи-рентгенологи, геологи и радиохимики, шахтеры и машиностроители, широко использующие изотопы, работники радоновых лабораторий, инженеры и слесари центральных залов реакторов — таков неполный перечень профессий, адресующих нам свои запросы. Они доверяют нам свое здоровье и требуют разумных рекомендаций по организации их труда и режима жизни. Так было и в атомной отрасли промышленности с особо высокой ответственностью за судьбу формировавшего ее персонала. Этот опыт был успешно перенесен и в сферу широкого применения источников ионизирующих излучений в стране.

Остается только сожалеть, что эта ветвь медико-гигиенической науки перестала существовать в структуре головного в стране Института медицины труда. Возникли не только «источники-беспризорники», но лишились организованного медицинского наблюдения и люди, работавшие с этими источниками.

А как полезен был бы коллектив подобного отделения в ситуации крупномасштабной радиационной аварии 1986 г.!

Клиника ИБФ могла бы сосредоточиться на судьбе пациентов с ОЛБ из числа персонала станции. Участники же сложного комплекса восстановительно-реконструктивных работ — непрофессионалы имели бы в своем распоряжении квалифицированный экспертно-диагностический центр. Такой центр мог бы успешно координировать работу множества возникавших, как грибы после «дождя инвестиций», мало подготовленных к этому микроцентров в различных медицинских учреждениях. Только в Москве это были центры в МОНИКИ, Институте профилактической медицины, институтах экспериментальной хирургии, психиатрии и др. и тот же ИМР в Обнинске.

Многих ошибок в понимании ситуации и формировании законодательства можно было бы избежать.