Блох М.Я., Степаненко В.А.

Знаем только, что сквозь зияющие трещины человеческого рассудка видна бывает лазурь вечности. Это непостижимо, но это – так

(Е.Н. Трубецкой).

Категории суть основные слова метафизики. Метафизика мыслит сущее в категориях, так как сущее являет в категориях свой склад

(М. Хайдеггер).

… весь этот процесс дробления внешнего мира на категории, имеющие названия, а также последующее упорядочение этих категорий в соответствии с нашей социальной потребностью основываются на том, что – несмотря на весьма ограниченную способность изменять окружающий мир – мы обладаем фактически неограниченной способностью манипулировать с его моделью, которую мы носим в голове

(Э. Лич).

Учение о категориях как раздел философии насчитывает 25 веков. Фактически все крупные философы в своих произведениях так или иначе касались этих «узловых точек в кругу мирового процесса» (Платон, Аристотель, стоики, схоластика, Декарт, Локк, Кант, Гегель, Гартман, Шопенгауэр, Ницше, Лосев, Витгенштейн и др.). Н.Н. Болдырев абсолютно прав, утверждая, что «вопросы, связанные с определением сущности категорий и категориальных процессов, выявлением принципов формирования категорий, их структуры, содержания и основного перечня, можно отнести к числу ключевых методологических проблем любой науки» (Болдырев 2005, 16). Эти вопросы не обошли стороной и лингвистику. Правда, и здесь, как и в философии, до сих пор нет единого мнения, поскольку решение этих вопросов зависит от «целевых установок и доминирующих взглядов на природу языка в определённый исторический период в целом, а также от того, какая функция языка или сама его структура оказывались в большей степени в поле зрения исследователей» (там же). Таким образом, толкование понятия «категория» зависит от исходных теоретических принципов и от предмета анализа. Так, структурная лингвистика пыталась уложить языковые явления в Прокрустово ложе жёстких рамок классических категорий, выработанных Аристотелем, с их ограниченным набором признаков. Однако анализ языкового материала показал, что «за бортом» остаются многочисленные примеры, не вписывающиеся в классические категории и требующие иного объяснения. Функциональная и коммуникативная лингвистика предложила свой путь решения этого вопроса, а именно, в рамках отечественной лингвистики была разработана теория функционально-семантического поля (Адмони В.Г., Гулыга Е.В., Бондарко А.В.). В последнее время особенно интенсивно исследованием категорий и процессом категоризации занимается когнитивная лингвистика (Lakoff G., Кравченко А.В., Кубрякова Е.С., Болдырев Н.Н., Попова З.Д., Костюшкина Г.М. и др.). О категориях лингвокультурологии пишет В.И. Карасик (Карасик 2001). Новый взгляд на проблему категоризации находим в работе Н.Н. Болдырева, утверждающего, что «в целом, число возможных точек зрения на процессы категоризации теоретически не лимитировано» (Болдырев 2000, 83). Ярким примером является монография Л.М. Ковалевой «Английская грамматика: предложение и слово», в которой с когнитивной точки зрения рассматриваются категории модального конституента предложения (наклонение, вид, время) (Ковалева 2008).

Система категорий Аристотеля до сих пор считается базовой для изысканий в этой области, так как в ней содержатся одновременно два аспекта – онтологический и логический. А поскольку в основе наших рассуждений о категориях концепта лежат «эти десять» (выражение Порфирия, комментатора «Категорий» Аристотеля), приведём основной текст гл. IV «Категории», содержащий их полный перечень: «Из сказанного без какой-либо связи каждое означает: или сущность; или сколько; или какое; или по отношению к чему-то; или где; или когда; или находиться в каком положении; или обладать; или делать; или претерпевать. Обычно «сущность» – это, например, человек, лошадь; «сколько» – например, длиною в два локтя, в три локтя; «какое» – например, белое, умеющее читать; «по отношению к чему-то» – например, вдвое, вполовину, больше; «где» – например, в Ликее, на площади; «когда» – например, вчера, в прошлом году; «находиться в каком-то положении» – например, лежит, сидит; «обладать / находиться в каком состоянии» – например, обут, вооружён; «делать / действовать» – например, режет, жжёт; «претерпевать / подвергаться воздействию» – например, режут / разрезается, жгут / сжигается» (Аристотель). Обыденные аристотелевские какой, сколько, где, когда впоследствии превратились в философские термины качество, количество, пространство, время.

По мнению А.Н. Книгина, слово категория (греч. katěgoria – высказывание) в настоящее время имеет несколько различных, но внутренне связанных смыслов. Первый – обыденный: слово «категория» означает род, сорт, группу и т.п. (напр.: он относится к категории тех людей, которые…; мясо первой категории). Второй – научный: это какое-либо фундаментальное понятие некоторой науки (в математике – число, множество и т.п.; в физике – поле, элементарная частица, масса и др.). Вокруг таких понятий-категорий выстраиваются научные описания, гипотезы, концепции, теории. Третий – философский: это – понятия, обладающие предельным значением (напр., дух, жизнь и смерть, сознание, свобода, экзистенция, трансценденция и т.п.). Это то, что в философских словарях определяется как «общее понятие, отражающее наиболее существенные свойства и отношения предметов, явлений объективного мира (материя, время, пространство, движение, причинность, качество, количество и т.д.)» (ССИС 1992, 270). Четвертый – логико-онтологический: здесь категории рассматриваются как объективные универсальные формы мышления и бытия. Категории в этом смысле обозначаются словами, которые являются философскими терминами, но сами они не являются понятиями (Книгин 2002).

В современной литературе указываются следующие основные свойства категорий как форм бытия и как форм мышления: объективность (независимость от выбора и произвола субъекта, которому они принадлежат); универсальность (их всеобщий характер, применимость в любых актах мышления независимо от содержания); априорность (независимость от опыта, преданность ему); надиндивидуальность (присущность одних и тех же категорий всем человеческим индивидам) и наднациональность (присущность одних и тех же категорий мышлению любого народа, независимо от особенностей национального языка) (см. подробнее: Книгин 2002).

Категории сознательно, полурефлексивно или рефлексивно выполняют ряд функций. Проведя тщательный анализ, посвящённый теории категорий, А.Н. Книгин выделяет пять их основных функций: во-первых, они структурируют мысль по содержанию, образуя смысловые ячейки, в которых выполняется конкретная содержательная мысль; во-вторых, категории выступают как основание для взаимопонимания в общении между людьми и культурами; в-третьих, они являются матрицами понимания и оценки смысла нового опыта (этот процесс также может проходить как стихийно, так и рефлексивно); в-четвертых, в философии или науке категории выступают как системообразующая часть языка того или иного учения (в зависимости от того, какие категории исследователь признает значимыми, как их понимает, в значительной степени зависит идейное содержание его системы); наконец, пятое: категориальный строй мышления является объективной основой системного понимания мира, системного метода познания и деятельности (Книгин 2002).

Прежде чем определить категории онтологического концепта, сделаем несколько существенных замечаний, касающихся той методологической базы, на которой мы будем строить свои рассуждения:

1. Гносеология русских религиозных философов – это та гносеология, «которая признаёт познавательную функцию присущей не отвлечённому рассудку, а разуму, как полноте сил, руководимых верою» (Флоренский 1996 Т. 2, 284). Можно с уверенностью сказать, что рассудок и разум – это то поле битвы, на котором идёт вечная борьба двух принципов – «принципа истины от человека» и «принципа истины от Бога». Согласно авторам «Краткого философского словаря», познание в сфере мысли и в сфере языка, как правило, основывается на рассудке. Рассудок – это способность оперировать понятиями. Понятия есть продукт синтеза данных опыта и категорий. Категории – это как бы схемы мышления, это априорное содержание понятия, не зависящее от опыта. Любое опытное содержание может быть подведено под какие-либо категории. Рассудок не говорит о «вещах в себе» / идеях, они трансцендентны рассудку. Рассудок представляет собой способность создавать единство феноменов посредством правил (КФС 2003, 154-155).

Другая познавательная способность – разум (душевный ум) – является основанием метафизики. Разум – это способность вносить единство в сами правила, стремление к безусловному синтезу. Разум проникает в глубь вещей и открывает нам внутреннюю основу Бытия. Однако действовать разум может по-разному. Он – регулятор познания, высшая инстанция для рассудка. Разум порой подталкивает рассудок к выходу за пределы самого себя в область трансцендентного. Поскольку разум стремится к «безусловному синтезу», он закономерно приходит к трём идеям. Первая идея – это идея абсолютного единства субъекта, идея души. Вторая – идея абсолютного единства явлений, идея о мире как безусловной целостности. Третья – идея абсолютного единства всех предметов мышления, идея Бога (КФС 2003, 155). Идея – это понятие о безусловном, о том, что является причиной самого себя, «вещью в себе». Всё, что дано человеку в опыте, обусловлено. Содержание идей, следовательно, находится за пределами человеческого опыта.

Поскольку разум является познавательной способностью человека, живущего в мире, то он по сути своей антиномичен. Об антиномичности разума так писал в своей статье «Разум и диалектика» П.А. Флоренский: «Разум нечто подвижное. Это – понятие динамическое, а не статическое. Разум имеет нижним пределом своим, поскольку он – разум трансцендентальный, – разложение, <…> а верхним, – как разум трансцендентный, – полноту и непоколебимость» (Флоренский 1996 Т. 2, 135-136). Похожую мысль мы находим у Е.Н. Трубецкого: «Что разум наш, имеющий корень в Софии, некоторыми своими сторонами принадлежит вечности, а другими – смерти и времени, это, конечно, бесспорно» (Трубецкой 1994, 432). Благодаря разуму познание из гносеологического становится онтологическим: «Разум перестаёт быть болезненным, то есть быть рассудком, когда он познаёт Истину: ибо Истина делает разум разумным, т.е. умом, а не разум делает Истину истиною» (Флоренский 1996 Т. 1, 12).

2. Исходя из принятого в онтологии положения о логичности мира, т.е. о его «сообразности и соразмерности Логосу» (В.Ф. Эрн), категории концепта «Душа. Seele. Soul», как «жителя двух миров», по нашему глубокому убеждению, должны иметь как онтологический, так и логический аспекты. Поэтому наша точка зрения в определении категорий концепта является логико-онтологической, то есть категории понимаются нами как объективные качества самого бытия, отражаемые в философских и лингвистических понятиях.

3. Поскольку категории рассматриваются нами в рамках онтологии, наш категориальный анализ имеет дело со структурой бытия*. Онтологическое учение о слоях, т. е. представление действительности как порядка «слоёв бытия», позволяет определить категории концепта и их место в общей системе категорий. Следуя традиционному онтологическому взгляду на структуру бытия, мы различаем три его основных слоя: идеальное бытие, София (или metaxu в понимании Платона) и реальное бытие.

4. В свою очередь, система категорий рассматривается нами как своеобразные «ступеньки» в познании мира, соотносящиеся друг с другом как идея – род – вид и актуализирующиеся в «нераздельно-неслиянной цепочке»: Имя – имя – имя-слово – слово как (субстанция с её атрибутами и акциденциями).

5. Мы выделяем два пути в познании категорий концепта: первый – от Слова / Имени / Логоса к слову – «принцип истины от Бога»; второй – от слова к Слову / Имени / Логосу – «принцип истины от человека».

ИДЕАЛЬНОЕ БЫТИЕ: Категория Абсолюта: «Имя-Идея».

Исходной категорией в онтологическом учении об имени является Бог как «основное содержание и основная ‘категория’» (Булгаков 1994, 21). В других философских учениях это – Логос, Имя, Единое, Абсолют, (Абсолютная) Идея, Мировой Разум или Субъект «сверхумного мышления, который содержит в себе всё» (А.Ф. Лосев). В нашей схеме исходная категория именована как Категория Абсолюта.

СОФИЯ: категории Софии или «идеи»: имя; Символ и Миф.

Эманация Абсолютной Категории происходит через Софию, по Булгакову, некую грань между Богом и миром, не являясь ни тем, ни другим, а чем-то совершенно особым, одновременно соединяющим и разъединяющим то и другое (Булгаков 1994). София – это небесный архетип, в котором «всё произрастает, имея свою энтелехию и внутренний закон бытия, как смутное влечение, или искание своей собственной формы» (там же, с. 210).

Представителями русской религиозной философии были выделены такие онтологические категории, как имя, Символ и Миф, которые мы назвали «категориями Софии». Кратко напомним, что понимается под ними в онтологическом учении об имени: имя – субстанция*, «словесная первоклетка» (Флоренский), посредством которой объявляется духовная сущность, с лаконичным «посланием» к миру; Символ – «мост между двумя мирами», разграничивающий и связывающий их» (Бердяев 1994, 50); Миф – архетипическая структура, вписывающая человека в контекст мироздания. На наш взгляд, именно в имени реализуется основное свойство Софии – нераздельность и неслиянность. Являясь онтологической категорией, имя «вбирает» в себя все другие онтологические категории, не сливаясь, но и не разделяясь с ними. Кроме того, как показал анализ нашего языкового материала, Символ и Миф на «софийной» ступени лестницы именитства и при дальнейшей актуализации являются постоянными атрибутами** имени.

Как субстанция имя наряду с атрибутами обладает акциденциями***. Напомним, что это понятие было введено в философский обиход Аристотелем во «Второй Аналитике» (I, 22) и стало одним из центральных в христианской философии. По мнению А.Н. Книгина, Аристотель усмотрел десять родов существующего, один из которых, а именно сущность – субстанция, а остальные девять – акциденции: качество, количество, отношение, место, время, положение, обладание, действие и страдание (Книгин 2002). Поскольку акциденция не мыслится без субстанции, то их соотношение можно определить как соотношение актуального и потенциального.

РЕАЛЬНОЕ БЫТИЕ: категории действительного мира: «роды бытия» (Аристотель) и «виды бытия».

Вслед за С.Н. Булгаковым мы определяем «реальное бытие» или «мир» следующим образом: «мир есть София в своей основе и не есть София в своём состоянии», и как следствие, «он не может быть ни отделён от Софии, ни противопоставлен ей, и уж тем более не может рассматриваться как её удвоение» (Булгаков 1994, 195). Мир, по образному выражению учёного, есть нечто засеменённое идеями, становящаяся София (там же).

Реальное бытие в нашей модели разделено на три слоя: это – сфера ноуменов, сфера феноменов и сфера языка(ов).

1. Сфера ноуменов* (сфера познания идеального бытия). Логико-онтологические категории (объективные формы бытия и мышления) = категории концепта + универсальные и этнологические (Х. Бауманн) символы; универсальные, этнологические и cоциальные мифы. Концепт = конструкт имени. Основа познания – разум, интуиция.

Согласно онтологической точке зрения, ощущение бытия рождается из признания изначальной выстроенности его по определённым законам, которые мы не можем игнорировать и в собственном мышлении. Актуализация имени как субстанции происходит в мире через свои акциденции. Причём имя, согласно системе категорий Аристотеля, является одной из десяти логико-онтологических категорий, характеризующих как саму действительность, так и способы высказываний о ней. Эти десять универсальных объективных форм мышления и бытия философ определил как «роды бытия», в которых всякая «вещь» непременно должна найти своё собственное место.

Логико-онтологические, или бытийные, категории – априорны по своей сути, т.е. даны до всякого опыта, независимо от опыта, поскольку, по словам отцов церкви, «вложены в души божественным промыслом». Эти категории всегда имеются в нашем разуме, хотя мы не всегда осознаём их. Их актуализация происходит в опыте. Что касается тривиальных понятий повседневного мышления, то они являются более поздними приобретениями и содержат в себе элементы опыта, чувственных представлений, поэтому они – апостериорны.

Платон был прав, доказывая реальность идей, которые постижимы только с помощью умозрения, или, как его именует Н.О. Лосский, интеллектуальной интуиции: «Познающий, мыслящий субъект не конструирует познаваемый предмет, внося в него категориальное оформление своим мышлением, а интуитивно созерцает предмет, находя в нём системность (между прочим, и категориальную оформленность), обусловленную своею собственною, предшествующею знанию жизнедеятельностью или жизнедеятельностью других субстанциальных деятелей. Таким образом, субъект познаёт «вещи в себе», само живое подлинное бытие, а не «явления», конструированные его знанием, не «феномены» в кантовском смысле слова» (Лосский 1995, 201).

Эту точку зрения разделяет и наш современник, философ А.Н. Книгин, который считает, что категории как объективные формы мышления суть данность, которую нельзя изменить произвольно. Их можно лишь изучать и уточнять смысл понятий, которые их обозначают. Учёный демонстрирует разницу между категориями-понятиями и объективными категориями: первые используются осознанно после ознакомления с их смыслом, вторые – неосознанно, когда мы мыслим, говорим или пишем. В любом тексте всегда скрыты категории, независимо от того, знаем мы это или нет. В этом и заключается их объективность. Это, однако, нельзя утверждать относительно категорий-понятий. Кроме того, по мнению учёного-философа, категории-понятия составляют содержание мысли, а не её форму. Логико-онтологические же категории суть формы, а не содержание мышления. Таким образом, как формы мышления они выступают в качестве логических категорий; как формы бытия, мы фиксируем их онтологический аспект (Книгин 2002).

2. Сфера феноменов* (сфера мысли, или логическая сфера познания). Категории понятия / категории логики / мыслительные категории, присущие логике и психологии человеческого познания. Основа познания – рассудок, интеллект.

Слова И. Канта о том, что «рассудок не черпает свои законы (a priori) из природы, а предписывает их ей», стали своеобразной путеводной звездой для учёных, для которых процесс познания не является воспроизведением «вещи в себе», а есть конструирование мира явлений. Категории для них – это «вехи развития языка-мышления, знаменующие овладение новыми «горизонтами» мира, восхождение человеческого познания от ступеньки к ступеньке, от одной стадии развития к другой» (Кацнельсон 2001, 266). Как известно, классическими логическими категориями являются двенадцать категорий И. Канта, которые он рассматривал как субъективные чистые определения рассудка. Согласно его теории, мир ощущений и восприятий представляет собой полный хаос, который необходимо привести в порядок. Категории рассудка преобразуют этот мир, превращая хаос в порядок.

Путь «от И(и)мени к слову» предполагает последовательное нисхождение и преобразование бытийных категорий. Прежде всего, это происходит в сфере мысли. И в этой связи представляет интерес точка зрения С.Д. Кацнельсона о том, что «категории мышления не выводятся из чувственных данных, а формируются путём филиации**предшествующих категорий, их расщепления и поляризации (Кацнельсон 2001, 256). Например, движение и покой являются следствием поляризации единой категории – бытия (Кацнельсон 2001, 265). Похожую мысль находим у Э. Кассирера, по утверждению которого развитие мыслительных категорий совершается путём их поляризации, то есть расщепления каждой мыслительной категории на две полярные и взаимодополняющие категории. Поляризация категории предполагает её распад на положительную и отрицательную категории, из которых одна получает эксплицитное выражение, а другая выражается в виде отрицания первой либо присутствует в виде имплицитной категории. Однако обе категории сопряжены друг с другом, образуя определённую целостность, например: категория настоящего времени (в обыденном, а не в грамматическом смысле) – категория ненастоящего времени (Кацнельсон 2001, 270).

3. Сфера языка/ов: языковые категории (грамматические и лексико-грамматические категории; в классификации Н.Н. Болдырева: лексическая, грамматическая и модусная категоризации). Основа познания – это чувства и рассудок / интеллект.

Язык является той онтологической основой, из которой выводится любая система категорий. В нашем анализе это – путь «от слова к Слову / Имени / Логосу». Категории и язык в практическом функционировании нераздельны. Всякое языковое выражение содержит категории, а всякая категория действует в форме языковых высказываний. Поскольку категории «спрятаны» в языке, естествен вопрос о соотношении категориальной и лингвистической структуры мысли. Отметим следующие моменты: любая категория может быть выражена (или: «скрыта в…») разнообразными лексическими средствами, как отдельными различными словами, так и сочетаниями слов. Тем не менее, категориальное членение мира не совпадает с грамматическим делением. Грамматические понятия дифференцируют картину мира в категориях существительного, глагола, прилагательного, числительного и др. В этом случае грамматические категории совпадают с такими логическими, как аристотелевские «сущее», «какой» (качество), «действие».

Понятия, обозначающие категории, вырабатываются в языке, но сами категории существуют до всякого обозначения, поэтому всё наше языковое мышление категориально. Язык есть упорядоченное единство, он имеет внутреннюю планировку и это побуждает искать в формальной системе языка слепок с какой-то «логики», будто бы внутренне присущей мышлению и, следовательно, внешней и первичной по отношению к языку. Но абсолютного тождества между логикой и грамматикой языка не существует. Категориальное и грамматическое членение мира различаются тем, что последнее более подробно, детализировано, а первое более схематично, общо. С.Н. Булгаков писал об этом следующее: «язык своими средствами осуществляет потребности мысли, и в этом смысле грамматика – в обеих своих, условно различаемых, частях и этимологии и синтаксисе, – есть конкретная гносеология и конкретная логика. Гносеологические и логические требования неизменны и всеобщи, это соответствует их формальной природе, как она осознается нами в отвлечении. Напротив, язык многообразен, и грамматические свойства его, как в грамматике, так и синтаксисе, изменчивы и различны» (Булгаков 1999, 109).

Уже известные «взаимопроникающие треугольники» И.Г. Шварца позволяют нам обнаружить и «смоделировать» категории концепта.