М. Восленский. Советская номенклатура

Класс номенклатуры - такая среда, в которой одиночке трудно продвинуться. Поэтому стараются продвигаться целые группы, подпирая друг друга и отталкивая чужих. Тот, кто хочет сделать номенклатурную карьеру, тщательно сколачивает такую группу. Подбираются люди прежде всего нужные, а не по личным симпатиям или деловым качествам. Глава группы стремится войти в группу более высокого номенклатурщика и стать его вассалом.

Возникнув как историческое продолжение организации профессиональных революционеров, номенклатура со временем стала похожа на феодальную систему. Вся номенклатура является своеобразной системой ленов, предоставляемых соответствующим партийным комитетом - сюзереном - его вассалам - членам номенклатуры этого комитета. Как и при классическом феодализме, ячейкой социалистического общества является группа вассалов, подчиненных определенному сюзерену. Чем выше номенклатурный сюзерен, тем больше у него вассалов. Сюзерен покровительствует вассалам и защищает их, а они его всячески поддерживают, восхваляют и ему служат.

Известно, что на заре средневековья лены не обязательно состояли из земельных наделов, но, например, и из права собирать дань с населения определенных территорий. Номенклатурный <лен> состоит из власти. Главное в номенклатуре не собственность, а власть. Даже термин, применяемый в партжаргоне к номенклатуре, соответствует средневековому русскому термину, применявшемуся по отношению к вассалам: <посадить>. О князе говорили в феодальной Руси, что он <сел на княжение>, своих же ленников <посадил> в различные города и области; отсюда и термин <посадник> (княжеский уполномоченный). В советской номенклатуре то и дело слышится, что товарища такого-то <посадили на министерство>, <посадили на область>, <посадили на кадры>.

Там, где царит номенклатура, наиболее привилегированная часть населения получает все первосортное по низкой цене, а то и бесплатно. Обычные же граждане (99% населения) в эти специальные магазины, столовые, жилые дома, больницы, поликлиники просто не допускаются. В Южной Африке еще недавно процветал расовый апартеид, в Советском Союзе безмятежно процветал социальный апартеид, у истоков которого стоял Ленин, еще в годы гражданской войны установивший привилегии для ответственных работников. Разница в зарплате и доходах есть, конечно, и на Западе. Но здесь каждый, независимо от дохода или социального положения, может делать покупки в любых магазинах, есть в любых ресторанах, лечиться в любой клинике, снимать любую квартиру. Сэкономив, он может купить костюм у Ив Сен-Лорана, платье у Диора. Зажиточный же человек может покупать себе все первосортное, но должен за это заплатить много дороже.

 

Источник: Восленский М.С. Номенклатура. М., 1991.

 

Сталинские чистки партийной номенклатуры вели к перетасовыванию элитных групп и представляли собой пусковой механизм социальной мобильности. Его изобретателем был, конечно, не Сталин, а Иван Грозный, опричнина которого представляла собой весьма эффективный механизм такого рода. Если такой механизм запускается достаточно периодично, то влечет за собой освобождение и, соответственно, замещение множества вакансий.

Но как только репрессии начали отходить в прошлое и на смену сталинской эпохе пришла хрущевская оттепель, а затем и брежневский застой, это сразу привело к резкому замедлению восходящей мобильности. В ходе своего исследования (1993 г.) Л.Б. Косова и Т. Кларк сделали около двух тысяч интервью с деятелями госуправления, науки и культуры СССР, занимавшими номенклатурные должности, и с представителями новой российской элиты1. Анализ полученных данных показал, что за 30 лет постсталинизма длительность пути к номенклатурной карьере, единственного способа достичь высокого статуса, возросла в три раза.

К середине 70-х годов вертикальная мобильность окончательно обрела характер медленного продвижения по строго выверенной карьерной лестнице. Существовал лишь один путь наверх, встать на который можно было только через должность руководителя среднего звена: заместителя директора, главного инженера, руководителя подразделения крупного предприятия, работника партийной или общественной организации на невысокой должности2. При этом скорость подъема постепенно замедлялась, общество становилось все более закрытым.

Что касается служебной карьеры, то 90% опрошенных в элитных группах начали свой трудовой путь с позиций весьма скромных: 41% - специалистами, не имевшими подчиненных, 12 - техническими работниками, 31 - рабочими, 4 - служащими сферы услуг, 2% - тружениками сельского хозяйства. В среднем путь наверх - до первой номенклатурной или эквивалентной ей должности - потребовал около 17 лет, но для различных элитных групп эта цифра была не одинаковой. Так, самую быструю карьеру сделали представители партийной элиты, работники массовых организаций. Они получали первую номенклатурную должность в среднем через 12-13 лет. Самые медленные карьеры у представителей научно-культурной и старой экономической элиты - 19-20 лет. В различные исторический периоды темпы вертикальной мобильности различались достаточно сильно: до 1953 г. они достигали 8 лет, в 1954-1961 гг. - 9, в 1962-1968 - 11, в 1969-1973 - 14, в 1974-1984 - 18, в 1985-1988 - 23, в 1989-1991 гг. - 22 лет.

Практически никто не занимал элитную должность непосредственно со стартовой позиции - существовал некий <предбанник> (или пропускной пункт), через который надо было пройти, чтобы быть допущенным к высокостатусным позициям. Это - должность руководителя среднего звена, заместитель директора, главный инженер, работник партийной организации. Шансы попасть в элиту сразу из рабочих были практически нулевыми. Рост происходил через получение высшего образования, вступление в партию, продвижение по службе1.

Возведение социальных барьеров и перегородок, ограничение доступа в другую группу либо замыкание группы в самой себе называется социальной клаузулой (social closure). Этим термином обозначают и процесс, и результат процесса. Это явление описал еще М. Вебер2.

Под социальной клаузулой, или социальным закрытием группы, М. Вебер понимал ограничение привилегированной группой доступа в свои ряды и повышение тем самым своих жизненных шансов. Механизмом закрытия становится превращение в эталон, а затем в критерий отбора, тех редких качеств (например, таланта, компетентности, благородства, достойного происхождения), которыми обладают члены данной группы и которыми не обладают другие. Статусная группа, исповедующая подобные принципы, со временем может выродиться в клику. Вебер указывал, что любая черта, даже придуманная, может быть использована в качестве критерия отбора, основания для идентификации себя с группой или отсеивания из своих рядов аутсайдеров.

Закрытые группы - удел всех стратифицированных обществ, основанных не только на неравенстве доходов, но и на неравенстве доступа в привилегированные группы. Купечество и ремесленники, которые вначале представляли собой открытые группы, со временем стали такими же закрытыми и пополнявшимися только за счет наследования, как рабовладельцы или феодалы.

В том случае, когда переход между группами - из ремесленников в купцы, из наемных работников в работодатели - не встречает юридических препятствий, городское население, включающее данные группы, следует считать единой стратой. Но в случае, когда существовали какие-либо препятствия в таком переходе (скажем, юридические границы групп были четко фиксированы, а переход оформлялся особыми документами либо специальным разрешением властей), эти группы следует считать разными сословиями.

Социальное закрытие, или замыкание, - это действия статусной группы, направленные на защиту и гарантии определенных ресурсов и преимуществ за счет других групп. Там, где появляется много замкнутых групп, где идет процесс ограничения доступа в статусную группу, там растет число страт и субстрат. Примером служит кастовая система, насчитывающая тысячи закрытых страт и субстрат.

Наиболее яркой формой социального закрытия является наследование имущества и принцип родословной. Они широко использовались в традиционных обществах, прежде всего господствующими группами. По мере перехода от традиционного к современному обществу меняются критерии замыкания. Место благородного происхождения занимают конкурсные экзамены, доступ к которым открыт для всех. Тем не менее и сегодня система образования, согласно Веберу, сохраняет функцию селективного инструмента, при помощи которого отбирают новичков и контролируют вхождение в высокопрестижные группы. Диплом об образовании ныне не менее эффективен, чем прежде расовая или религиозная принадлежность, семейное происхождение. Представители свободных профессий ограничивают доступ в свои ряды не только сертификатом или лицензией, выданной государством, но и необходимостью получить признание в своем кругу, личными знакомствами в нем, рекомендациями его членов и т.д.

В качестве яркого примера статусной группы Вебер приводит бюрократию, которая, как и любая другая группа, борется за сохранение внутригрупповых ценностей, целей и интересов, проявляет солидарные действия с себе подобными и т.д. В отличие от партии она не борется за власть и установление своего господства революционным или легитимным, на основе выборов, путем. Бюрократия располагается по всей управленческой пирамиде и незримо контролирует распределение ресурсов. Необходимая для сохранения своей жизнедеятельности власть у нее имеется в силу должностного положения. Специальный этос бюрократии заключается в культивировании секретности и профессионального мастерства. Она не является исполнительным комитетом другого класса, но скорее организованной статусной группой1. В техническом смысле бюрократия не является классом и не может на равных с ним участвовать в борьбе за власть. Бюрократия - самая мощная и влиятельная из всех статусных групп. Она контролирует служебную карьеру других, распределение ресурсов общества, не обладая при этом привилегиями собственника и преимуществами рыночных монополистов.

Социальный организм постепенно становится все более неподвижным и закрытым для перемещений. Высшие должности, которые на раннем этапе являлись выборными, на поздних этапах становятся наследуемыми. Эту тенденцию можно проследить в истории. В Древнем Египте только на поздних этапах появился строгий обычай наследования официальных постов. В Спарте на самых ранних этапах иностранцы допускались в ранг полнокровных граждан, позднее это стало исключением. В 451 г. до н.э. Перикл ввел закон, по которому привилегия свободного гражданства предоставлялась лишь тем, у кого оба родителя были уроженцами Аттики и свободными (полными) гражданами.

В Венеции в 1296 г. слой аристократии был открытым, а с 1775 г., утратив былое значение, становится закрытым. В Римской империи перед ее крушением все социальные страты и группы стали закрытыми. Место среди придворной знати в раннефеодальной Европе было доступно любому дворянину, но впоследствии этот слой становится непроницаемым для новых людей. Тенденция к кастовой замкнутости стала проявляться среди буржуазии в Англии после XV в., а во Франции после XII в.

Современные западные общества характеризуются социологами как одновременно и открытые, и закрытые социальные структуры. К примеру, Б. Шефер, сравнивший масштабы социальной мобильности в Германии в 30-е и в 70-е годы, отметил наряду с фактом высокой вертикальной мобильности также удивительную неизменность, сходство социальной структуры общества в разные исторические эпохи2. В США и Японии в высший класс поднимается только 7-10% рабочих. Дети бизнесменов, политиков, юристов имеют в 5-8 раз больше возможностей следовать по стопам своих отцов, чем это случилось бы, будь общество совершенно открытым. Чем выше социальный класс, тем труднее в них проникнуть. Богатые устраивают своих детей в привилегированные школы и университеты, которые стоят дорого, но дают прекрасное образование. Хорошее образование - необходимое условие для того, чтобы иметь престижную профессию и получить должность дипломата, министра, банкира, профессора. Именно высший класс принимает законы, которые выгодны ему и невыгодны другим. Согласно данным исследования Л. Дубермана, в течение целого столетия американская классовая структура сохранялась относительно неизменной1. Эмпирические исследования процесса классообразования в Англии так же свидетельствуют о неподвижности иерархической структуры и ее закрытости2.

Социальная мобильность населения, подсчитанная в пределах жизни одного или двух поколений, подтверждает жесткую неизменность социальной структуры во Франции, где наблюдается преобладание наследования профессий из поколения в поколение. Во Франции в период с 1945 по 1975 г. на каждом уровне социальной структуры наблюдалась скорее тенденция к неизменности, чем к изменению: верхний и нижний слои иерархии оставались изолированными3. Эти выводы подтверждаются исследованиями социальных биографий Д. Берто, который показал, что лишь небольшая часть служащих повышает свой социальный статус, а 41% детей служащих становятся рабочими4.

Таким образом, тенденция к социальной закрытости присуща всем обществам. Она характеризует стабилизацию социальной жизни, переход от раннего к зрелому этапу развития, а также возрастание роли приписываемого статуса и снижение роли достигаемого.

В молодом быстро развивающемся обществе вертикальная мобильность проявляется очень интенсивно. Россия эпохи Петра I, Советская Россия в 20-30-е годы, Россия эпохи перестройки (90-е годы XX в.) - примера подобного общества. Выходцы из средних и даже низших классов благодаря счастливым обстоятельствам, способностям или изворотливости быстро продвигаются наверх. Здесь имеется множество свободных вакансий. Но когда все места заполнены, движение вверх замедляется. Новый высший класс отгораживается от проникновения запоздавших искателей множеством социальных барьеров. Социальная группа закрылась.

По мнению западных социологов, только в период индустриализации в СССР было открытое общество, что объясняется острой нехваткой управленческих кадров. Тогда в СССР все люди, разумеется, за исключением классовых врагов, имели равное исходное положение и равные шансы на социальное восхождение. В стране была создана система массовой подготовки специалистов. Позже потребности в кадрах были удовлетворены - даже с некоторым запасом: люди с высшим образованием стали занимать рабочие места. Таким образом, появились рабочие-интеллигенты. Советские обществоведы сочли это за очередное достижение социализма. Но в <застойный> период, т.е. в 70-80-е годы, начинается саморекрутирование социальных слоев. Общество стабилизировалось, и вертикальная мобильность снизилась. Социальные слои стали воспроизводиться преимущественно за свой счет: дети рабочих становились рабочими, дети служащих - служащими. Социологические исследования этого периода выявили явную тенденцию к получению высшего образования у детей, чьи родители тоже имели высокий уровень образования. Эта тенденция была значительно ниже в других группах населения1. Результаты социологических исследований 70-80-х годов свидетельствуют о высокой степени закрытости даже рабочего класса. С 1986 г. он пополнялся главным образом за счет выпускников ПТУ, ТУ и других аналогичных учебных заведений2. Такая же структура воспроизводства была характерна и для группы работников сферы обслуживания. Застой и стагнация, охватившие общество, заставили руководство страны начать перестройку, перешедшую в капитализацию.

В стабильных капиталистических обществах (США, Англия, Франции, ФРГ и др.) высший класс давно уже стал потомственным. Накопление богатств началось внутри родственных кланов, создаваемых взаимными браками, несколько столетий назад. В США высший класс сохраняет непрерывность во времени с XVIII в. и восходит корнями к переселенцам из Северной Ирландии. Социализация детей в закрытых школах, а затем практика в родительских областях деятельности, корпорациях и компаниях обособляют высший класс от остального общества.

 

Какие же группы населения составили новый высший класс в России? Основной костяк представлен теми, кто принадлежал к нему и при советской власти, а именно номенклатурой (70%); теми дельцами, которые занимались при советской власти подпольным бизнесом и в новых условиях смогли легализировать сколоченное состояние, т. е. <криминальными элементами> (15%); ловкими людьми, представителями разных групп - от сотрудника НИИ до преподавателя вуза, оказавшимися полезными либо номенклатуре, либо криминалитету (15%). В целом <высший класс> был укомплектован к 1994 г., вся общественная собственность в основном поделена между мощными группировками и кланами.

Специфической особенностью нового высшего класса в России стало очень быстрое его складывание и такое же быстрое - в гораздо более короткие сроки, чем в западных странах, - его закрытие.

Социальное закрытие высшего класса в России стало наблюдаться уже в 1994 г. До того, т.е. в период с 1989 по 1993 г., возможности продвинуться наверх для всех россиян были хотя бы формально открытыми, хотя и неравными.

Известно, что емкость высшего класса объективно ограничена и составляет не более 3-5% от численности населения. В 1989-1992 гг. крупные капиталы <сколачивались> легко. Сегодня, чтобы получить доступ в элиту, необходимы капиталы и возможности, какими большинство людей не располагает.

Вместе с тем открыт доступ в сельский и городской средний класс. Прослойка фермеров крайне незначительна и не превышает 1%. Средние городские слои еще не сформировались. Но их пополнение зависит от того, как скоро <новые русские> и руководство страны будут оплачивать квалифицированный умственный труд не по прожиточному минимуму, а по его рыночной цене.

В современном российском обществе у высшего класса есть вторая черта - демонстративная роскошь, но нет первой - наследственности. Но и она начинает активно формироваться благодаря закрытию высшей страты.

 

По мнению М.Ф. Черныша, процесс модернизации современного российского общества не сопровождается увеличением социальной мобильности. <Закрытость> основных социальных групп продолжает нарастать независимо от реформ в экономике. Иными словами, сколь ни серьезны нынешние перемены, они не затронули основ социальной структуры российского общества1.

Модернизация российского общества сводится прежде всего к перераспределению материальных и социальных ресурсов. Нынешняя попытка модернизации похожа на то, что происходило в России после октября 1917 г. Тогда <локомотивом> перехода к <современности> считалась радикальная перестройка социальных отношений. Складывается впечатление, что нынешние реформаторы верят в то, что главная задача состоит в том, чтобы любой ценой создать предпринимательский класс, который возьмет под свой контроль экономические ресурсы страны и выведет ее из кризиса. Но опыт других стран свидетельствует, что предпринимательский класс, возникший вне производительной деятельности, не способен выполнить эту роль2.

Россия пережила минимум две крупные волны маргинализации. Первая наступила после революции 1917 г. Из социальной структуры насильственно были выбиты два класса - дворянство и буржуазия, входившие в элиту общества. Новая пролетарская элита стала формироваться из низших классов. <Красными директорами> и министрами в одночасье стали рабочие и крестьяне. Минуя обычную для стабильного общества траекторию социального восхождения - через средний класс, - они перескочили одну ступеньку и попали туда, куда не могли попасть раньше и не попали бы в будущем.

По существу, представители советской элиты оказались теми, кого можно назвать восходящими маргиналами. Они оторвались от одного класса, но не стали полноценными, как это требуется в цивилизованном обществе, представителями нового, высшего класса. У них сохранились прежние манеры поведения, ценности, язык, культурные обычаи, свойственные низам общества, хотя они искренне старались приобщиться к художественным ценностям высокой культуры, обучались грамоте, ходили в культпоходы, посещали театры и агитационные студии.

Такой путь снизу наверх сохранялся вплоть до начала 70-х годов, когда отечественные социологи впервые установили, что все классы и слои советского общества теперь воспроизводятся на собственной основе, т.е. только за счет представителей своего класса. Так продолжалось всего два десятилетия, которые можно считать периодом стабилизации советского общества и отсутствия массовой маргинализации.

Вторая волна наступила в начале 90-х годов и также в результате качественных изменений социальной структуры российского общества.

Возвратное движение общества от социализма к капитализму привело к радикальным изменениям в социальной структуре. Элита общества сформировалась из трех пополнений: криминалитета, номенклатуры и разночинцев. Определенная часть элиты пополнилась из представителей низшего класса - бритоголовые прислужники российских мафиози, многочисленные рэкетиры и оргпреступники - часто являли собой бывших пэтэушников и недоучек. Эпоха первоначального накопления - ранняя фаза капитализма - вызвала к жизни брожение во всех слоях общества. Путь к обогащению в этот период, как правило, лежит вне правового пространства. Среди первых начали обогащаться и те, кто не имел высокого образования, высокой нравственности, но вполне олицетворял <дикий капитализм>.

В элиту вошли кроме представителей низов разночинцы, т.е. выходцы из разных групп среднего советского класса и интеллигенции, а также номенклатура, которая в нужное время оказалась в нужном месте, а именно у рычагов власти, когда предстояло делить общенародную собственность. Напротив, преобладающая часть среднего класса совершила нисходящую мобильность и пополнила ряды бедных. В отличие от старых бедных (деклассированных элементов: хронические алкоголики, нищие, бездомные, наркоманы, проститутки), существующих в любом обществе, эту часть называют <новыми бедными>. Они являют специфическую черту России. Такой категории бедных нет ни в Бразилии, ни в США, ни в одной стране мира. Первая отличительная черта - высокий уровень образования. Учителя, преподаватели, инженеры, врачи и другие категории бюджетников оказались среди бедных только по экономическому критерию - доходам. Но они не являются таковыми по другим более важным критериям, связанным с образованием, культурой и уровнем жизни. В отличие от старых хронических бедных новые бедные - временная категория. При изменении экономической ситуации в стране в лучшую сторону они готовы вернуться в средний класс. И детям они стараются дать высшее образование, привить ценности элиты общества, а не <социального дна>.

Таким образом, радикальные изменения социальной структуры российского общества в 90-е годы связаны с поляризацией среднего класса, расслоением его на два полюса, пополнивших верхи и низы общества. В результате численность этого класса существенно сократилась.

Попав в слой <новых бедных> российская интеллигенция оказалась в маргинальной ситуации: от старых культурных ценностей и привычек она отказываться не хотела и не могла, а новые принимать не желала. Таким образом, по своему экономическому положению эти слои принадлежат к низшему классу, а по образу жизни и культуре - к среднему. Точно так же в маргинальной ситуации оказались представители низшего класса, пополнившие ряды <новых русских>. Длнклатура, которая в нужное время оказалась в нужном месте, а именно у рычагов власти, когда предстояло делить общенародную собственность. Напротив, преобладающая часть среднего класса совершила нисходящую мобильность и пополнила ряды бедных. В отличие от старых бедных (деклассированных элементов: хронические алкоголики, нищие, бездомные, наркоманы, проститутки), существующих в любом обществе, эту часть называют <новыми бедными>. Они являют специфическую черту России. Такой категории бедных нет ни в Бразилии, ни в США, ни в одной стране мира. Первая отличительная черта - высокий уровень образования. Учителя, преподаватели, инженеры, врачи и другие категории бюджетников оказались среди бедных только по экономическому критерию - доходам. Но они не являются таковыми по другим более важным критериям, связанным с образованием, культурой и уровнем жизни. В отличие от старых хронических бедных новые бедные - временная категория. При изменении экономической ситуации в стране в лучшую сторону они готовы вернуться в средний класс. И детям они стараются дать высшее образование, привить ценности элиты общества, а не <социального дна>.

Таким образом, радикальные изменения социальной структуры российского общества в 90-е годы связаны с поляризацией среднего класса, расслоением его на два полюса, пополнивших верхи и низы общества. В результате численность этого класса существенно сократилась.

Попав в слой <новых бедных> российская интеллигенция оказалась в маргинальной ситуации: от старых культурных ценностей и привычек она отказываться не хотела и не могла, а новые принимать не желала. Таким образом, по своему экономическому положению эти слои принадлежат к низшему классу, а по образу жизни и культуре - к среднему. Точно так же в маргинальной ситуации оказались представители низшего класса, пополнившие ряды <новых русских>. Для них характерна старая модель <из грязи в князи>: неумение прилично вести себя и говорить, общаться так, как требовал того новый экономический статус. Напротив, нисходящую модель, характеризующую движение бюджетников, можно было бы назвать <из князи в грязи>.

Некоторые специалисты полагают, что маргинальность - это однопоколенное явление, временный фантом. Приехавшие из сельской местности в города маргинальны, но их дети лишь отчасти наследуют по инерции некие элементы маргинальной субкультуры. А уже во втором-третьем поколениях эта проблема исчезает, и, таким образом, маргинальность преодолевается1.