ЛЕОНУ ЛЕЙРИТЦУ
Ул. Турасс Сен-Жан-де-Люз
Дорогой друг,
Вот уже месяц, как от Вас ничего нет. Необходимость отвечать на письма, работа, а главное — farniente 1, к которому располагают родные места, помешали мне вовремя ответить на Ваше милое письмо.
Спасибо за сиамских кошек и за новости о моем скульптурном портрете. Если бы Вы могли до моего отъезда прислать сюда фотографический снимок с него, я с удовольствием показал бы его моим друзьям: все крайне им заинтересованы.
Я уезжаю из Сен-Жана 26-го утром, отправлюсь в Амстердам и окончательно вернусь домой 4 октября.
Надеюсь, у Вас тоже сияет солнце; здесь его даже больше, чем обычно.
Передайте мой почтительный привет г-же Лейритц.
Искренне Ваш
Морис Равель
Когда Равель вернулся в Монфор, Лейритц пригласил его посмотреть уже законченный бюст. Композитор предупредил, что будет между 23 ч. и 3 ч. утра, и, действительно, явился к нему около часа ночи в сопровождении десятка друзей. «Как похож! Прямо фотография!» — воскликнул он, увидев бюст (хотя скульптура была выполнена в сильно стилизованной манере), и посвятил одно из своих произведений Лейритцу, надписав: «Моему дорогому фотографу».
Этот бюст был сначала перевезен в Монфор, затем был установлен в Леваллуа, в одном из жилых домов, принадлежащих заводу Бонне, где директором был брат Мориса, Эдуард Равель. Бюст поместили в специальной нише, среди зеркал, расположенных так, чтобы он был виден со всех сторон.
Второй скульптурный портрет, несколько отличный от первого, был заказан после смерти композитора; он установлен в одном из фойе Оперы, среди эскизов декораций и костюмов к произведениям Равеля, которые ставились в этом театре.