Г-ЖЕ ИДЕ ГОДЕБСКОЙ
Ксек через Освенцим. Галиция
(Австрия)
9 августа 1905 г.
Дорогой друг,
Получил Ваше открытое письмо по вторичном возвращении в Париж. Я снова уезжал на несколько дней в Мари-на-Марне. Для разнообразия пребывание там было посвящено частым прогулкам в лодке, катанью под парусом и на веслах. Тоска по воде! Сейчас стою прочно на суше и, увы, почти совсем один. Все друзья, за исключением Бенедиктуса, на даче. Эдвардсы в Трувиле. По возвращении я виделся с ними только один раз. Очень скучно! А потому с относительным жаром принялся за работу.
К тому же, мне нужно выполнить двойную порцию, так как в будущем месяце я уеду в 3-й раз в Бретань.
Назначение! О да! Мысль о нем еще не перестала меня мучить... Настолько, что я готов был обрадоваться, когда Кальво сообщил мне о намерениях министерства в отношении меня, если я смею так выразиться. Эти намерения таковы: при первой возможности мне постараются найти видимость службы, которая позволит мне оставаться в Париже или, по крайней мере, не уезжать далеко. Простой предлог, чтобы я мог получить, наконец, жалованье. По этому поводу я обратился к Гаво, от которого, как Вы знаете, получил в Амстердаме приглашение. Мне стало известно, что именно у вышеупомянутого Гаво, состоящего при Министерстве искусства, возникла эта гениальная идея, которую он и высказал министру. Признаюсь, когда я это понял,
я не мог удержаться, чтобы не выразить ему свое желание ехать на Восток, что он и отметил у себя.
Конечно, придя домой, я уже сожалел о своей опрометчивости, но как назло, все складывается так, чтобы досаждать мне. Вчера вечером был с визитом у г-жи Бенедиктус; ее брат недавно получил назначение на должность советника Апелляционного суда в... Пондишери!
В письме он восторженно делится своими впечатлениями: необыкновенный воздух, пестрая толпа, дворцы, слоны, обезьяны, газели, Цейлон, Батавия, черт возьми!
Воздействие всего этого не замедлило сказаться: утром я вышел с Константинопольского вокзала на террасу, возвышающуюся над Босфором. И когда я наклонился, чтобы полюбоваться чудесной, как меня уверяли, местностью, меня разбудили.
Я зарычал, как зверь, и попытался снова заснуть, но это не удалось. Вот до чего я дошел. Хотел бы одного — получить формальный приказ о немедленном выезде. Да здравствует автократия! Вот уже на 8 страницах я надоедаю Вам сомнениями и колебаниями. На меня не стоит даже сердиться. Такая болтовня сокращает расстояния. Я становлюсь сентиментальным. Это никуда не годится. Пора кончать. Скажите Жану, что я заготовил для него замечательных бумажных петушков.
Поцелуйте нежные пальчики моей «невесты». Сердечный привет Сипа; примите уверения в искренней дружбе преданного Вам
Мориса Равеля
В левом верхнем углу этого письма отпечатан маленький флаг, явно напоминающий тот, который украшал почтовую бумагу на яхте «Эме». Намек на «тоску по воде» не может удивлять в письме автора «Игры воды» и «Ундины».
Вопрос о назначении продолжает занимать мысли Равеля; на этот раз с ним говорит об этом М. Кальвокоресси1, запросто именуемый «Кальво». Этот музыкальный критик, «Апаш» с момента зарождения клуба, человек исключительно широкого и проницательного ума, твердая опора молодой французской школы, — изображен на знаменитом полотне д'Эспанья рядом с Равелем, Альбером Русселем, Флораном Шмиттом. Деода де Севераком, Рикардо Виньесом. Перспектива предполагаемого назначения соблазняла Равеля и возбуждала его воображение. Как не связать «Азию» (первую часть «Шехеразады») с его видениями картин Индии или Константинополя при восходе солнца?
Бумажные петушки предназначаются маленькому Жану Годебскому, а «невеста» Равеля — это пятилетняя Мими Годебская.
1 Кальвокоресси Микаэль (1877—1944) — французский музыкальный критик греческого происхождения, выдающийся лингвист. Автор многих исследований на французском и английском языках, а также монографий о Листе, Мусоргском, Глинке, Шумане.
Г-НУ ЭТЬЕНУ ГАВО
Эрмитаж, Форе де Сенар, 32, улица Бланш Дравей-на-Уазе
Я имел честь обедать в субботу с Вашим родственником Дюжарден-Бометцем. Мое назначение как будто вновь вырисовывается на горизонте. Так как, в случае успеха, в первую ; очередь я буду обязан этим Вам, то хочу Вас поблагодарить.
Морис Равель
Содержание этого недатированного письма позволяет отнести его к 1905 году. Несмотря на старания г-на Дюжарден-Бометца, Равель так и не получил столь желанного назначения.
После Мари-на-Марне он уезжает в Бретань, где в Морга, как и в Портриё, гостит у своих верных друзей — Деляжей.