Социальная катастрофа

Социально-экономические и политические трансформации, начавшиеся на огромных пространствах Евразии в результате катастрофического разрушения Советского Союза, а также резко возросшие масштабы и последствия природных, экономических, технологических катастроф, сопровождаемых личностными трагедиями множества людей, необычайно обострили внимание социологов, политологов, психологов, представителей других отраслей научного знания к экстремальным ситуациям и катастрофам. Поэтому на протяжении последних 5-10 лет стала бурно развиваться во многих странах мира социология катастроф, возникновение которой в качестве специальной социологической теории восходит к середине 60-х годов XX века. Наибольший вклад в ее возникновение и развитие внесли Э, Карантелли, А. Бартон, Д. Ми-лети, Т. Драбек, Дж. Хаас, Р. Дайнес (США), Л. Клаусен и В. Домбровски (Германия), У. Розентал (Голландия), Б.Н. Порфирьев и Д.И. Пригожий (Россия), Е.М. Бабо-сов (Беларусь), Б. Рафаэль (Австралия).

Выделяя специфические особенности этой социологической теории, американские социологи А. Вудкок и М. Дэвис подчеркивают, что она представляет собой но-

вый способ мышления о внезапных и быстрых изменениях, связанных с бедствиями, будет ли это обвал или крушение империи. Главным объектом данной теории является переход различных систем - природных, экологических, технологических, социальных - из устойчивого, стабильного состояния в неустойчивое, нестабильное, сопровождаемое разрушительными для рассматриваемой системы последствиями. По мнению известного немецкого социолога В. Домбровского, под катастрофой следует понимать прежде всего насыщенное потерями разрушение экономического и социального развития, по отношению к которому в центре внимания исследователя .оказываются негативные последствия катастрофического события для специфических социальных общностей (семья, группа, община) или форм социальных отношений (коммуникация, взаимопомощь, поиски защиты и т.п.). Поэтому, с его точки зрения, вполне возможен переход от катастрофы к революции, путчу, террору или гражданской войне.

При описании, интерпретации, оценке и типологи-зации изучаемых процессов социология катастроф опирается на четыре базисных термина: экстремальная ситуация, кризис, конфликт, катастрофа. Всякая катастрофа связана с экстремальной ситуацией, катастрофы в социальной сфере сопряжены с кризисами и конфликтами, однако не каждая экстремальная ситуация, равно как и кризис и конфликт, перерастает в катастрофу. Исходя из этих соотношений, представляется возможным дать определения рассматриваемым явлениям.

Экстремальная ситуация представляет собой резкий, скачкообразный переход системы (природной, экологической, технологической, социальной, личностной и т.п.) в результате чрезмерного нарастания внутренней или внешней напряженности из устойчивого состояния в неустойчивое, угрожающее распадом этой системы. К числу экстремальных ситуаций относятся такие различные явления, как землетрясения, торнадо, бураны, захваты самолетов, ограбления квартир, кораблекрушения, изнасилования, рэкет и т.п.

Чрезвычайная (экстремальная) ситуация может развиваться по катастрофическому сценарию. В таком случае

в процессе нарастания напряженности вначале создается критическая ситуация, когда возникает угроза развала или гибели главных структур данной системы, но сама система сохраняется, воспринимая кризис и распределяя его между своими подсистемами. Такая система (например, Советский Союз с конца 70-х годов вплоть до 1991 года) насыщена кризисными элементами и готова к переходу в новое качество, но динамическим путем. Пусковым моментом может стать повышение напряжения по любому параметру, описывающему систему в целом. Переход системы в новое состояние с. коренным деструктивным изменением главных ее структур и распадом на подсистемы (как это случилось с СССР в конце 1991 года) выступает как катастрофический вариант экстремальной ситуации.

Исходя из сказанного, катастрофу можно определить как верхний предел внутреннего и внешнего напряжения в рассматриваемой системе, превышение которого угрожает разрушением системы, ее важнейших компонентов или переходом ее в другое качественное состояние.

Такое определение является чрезмерно общим, но именно вследствие такого обобщенного содержания под него попадают любые катастрофические события в любой . сфере действительности - природной, технологической, социальной, а также чрезвычайные явления индивидуального бытия человека, его личные трагедии - смерть, утрата близких, крушение карьеры и т.п.

Следует, однако, иметь в виду, что в современной действительности чисто природные, не связанные с человеком и его деятельностью катастрофы (за исключением вызванных космическими силами) бывают очень.редко. Поэтому в любую катастрофическую ситуацию так или иначе оказывается вовлеченным человек: то ли как ее инициатор, то ли как жертва, то ли как очевидец. В силу этого в мировой катастрофологии, особенно в работах социологического, психологического, философского, религиоведческого характера, чаще всего термином "катастрофа" обозначается такая понятийная модель, посредством которой люди стремятся описать то или иное бедствие, движение событий в направлении конца, смерти,

уничтожения, гибели. Поэтому социология принимает в орбиту своих исследований и интерпретаций те катастрофические события, которые несут угрозу индивидуальному человеческому существованию, данной социальной общности (семья, трудовой коллектив, территориальная, этническая общность и т.д.), а также обществу в целом.

В отличие от катастроф, которые во всех случаях сопряжены с чрезвычайными ситуациями, конфликты характеризуются гораздо большей амплитудой разброса вероятностей, вследствие чего далеко не все они подпадают под определение экстремальной ситуации. Виднейшие западные социологи - специалисты по конфликтам Л. Козер и Р. Дарендорф вообще считают, что конфликты суть проявления нормального, а не экстремального развития социальных систем. Разумеется, конфликты оказываются часто связанными с кризисами и катастрофами, однако не жесткой детерминантной связью. Конфликты являются непременным проявлением социально-экономического кризиса, а поэтому насыщенность ими социального развития становится гораздо интенсивнее в предкатаст-рофные, катастрофные и посткатастрофные периоды функционирования и (или) распада социальных систем. Называвшийся уже опыт распада Советского Союза убедительно подтверждает эту закономерность. В условиях современного, посткатастрофного развития стран СНГ, возникших на развалинах СССР, конфликтогенность социальных процессов резко увеличивается, а на обширных территориях постсоветского геополитического пространства (Таджикистан, Чечня, ранее - Грузия, Азербайджан, Армения, Молдова и др.) прокатились вооруженные конфликты.

Для правильного понимания и истолкования катастроф, их сущности, особенностей и последствий важное значение имеет их шпологизация, т.е. вычленение основных типов на основе определения сходства и различий надежных способов идентификации этих чрезвычайных по своей сути феноменов по общности их существенных признаков и отличий. Учитывая огромное разнообразие экстремальных ситуаций, конструировать типологию катастроф можно по различным основаниям.

По объектам катастрофического развития и степени социальности, т.е. масштабности причинной вовлеченности общественных отношений в их возникновение, целесообразно выделить четыре типа катастроф:

1) природные;

2) экологические;

3) технологические;

4) социальные.

Природные катастрофы вызываются действием, стихийных сил природы, причем одни из них развертываются по краткосрочному, стремительному сценарию (торнадо, цунами, землетрясения и т.п.), а другие - по длительному, растянутому во времени (засухи, покровное оледенение Земли в ледниковый период, катастрофическое погружение в морскую пучину праконтинентов, описанное в сказаниях об исчезновении Атлантиды, разрушение озонового слоя атмосферы и т.п.). Человек пока еще чаще всего не в состоянии предотвратить стихийные бедствия, но он накопил достаточный опыт, позволяющий снизить размеры катастрофических последствии подобного рода природных явлений (например, разрушительных последствий урагана или землетрясения).

Экологические катастрофы тоже обусловлены преимущественно естественными силами природы, но в их детерминирующую сеть чаще всего вплетен и антропогенный фактор, т.е. они имеют, по существу, социопри-родную детерминированность, идет ли речь об экологическом бедствии в районе Аральского моря или в зоне Персидского залива, так и о многих других экологических катастрофах, почти все они связаны с дисбалансом между давлением на среду жизни (не только человека, но и других живых существ) и природно-ресурсным потенциалом.

Технологические катастрофы, к каковым относятся взрывы ядерных реакторов, газо- и нефтепроводов, аварии самолетов, космических кораблей, морских судов, железнодорожного и автомобильного транспорта и т.п. детерминированы, как правило, рассогласованием во взаимодействии основных компонентов в человеко-машинных системах. Поэтому они обусловлены неполадками

в функционировании технологических систем и технологии, но в еще большей степени - несовершенством, просчетами, ошибками, халатностью и т.п. в деятельности персонала, обслуживающего сложные технические устройства. Относительная кратковременность такого рода катастроф, во-первых, не снимает масштабов разрушения и тяжести их последствий, а во-вторых, может сопровождаться длительными посткатастрофными процессами (как это произошло в результате крупномасштабной ядерной катастрофы в Чернобыле), вызывающими огромные людские, финансовые, материальные потери, экологические бедствия и т.п.

Социальные катастрофы, ведущие к разрушению тех или иных социальных систем или общностей (социально-политический строй, государство, территориальная общность, семья и т.п.), к значительным потерям населения, деструктивным сдвигам в демографической и социальной структурах общества, в его духовной жизни, воплощаются в войнах, революциях, контрреволюционных переворотах и др. социальных явлениях. Они целиком детерминированы социальными (экономическими, политическими, психологическими и иными) факторами.

В свою очередь, каждый из выделенных типов катастроф может иметь свою внутреннюю дифференциацию. Например, технологические катастрофы подразделяются на производственные, энергетические, транспортные и т.д.

По субъектам, масштабам и последствиям'действия катастрофы можно подразделять на следующие пять типов:

1. Личностные, субъектом и объектом которых выступают отдельные личности, оказавшиеся инициаторами, участниками либо жертвами экстремальной ситуации, будь то. убийство, изнасилование, смерть близкого человека и т.п.

2. Локальные, охватывающие только определенное, достаточно ограниченное место, не выходящие за пределы ограниченной территории и втягивающие в свою орбиту сравнительно небольшое количество людей, такие, например, как захват самолета угонщиками, кораблекрушение или взрывы на нефтехранилищах или отдельных производствах.

3. Региональные, охватывающие более или менее обширные территории, соответствующие нескольким областям страны, объединенным общими экономико-географическими и другими особенностями, и значительные массы вовлеченных в них людей. Примером именно такой катастрофы является продолжающееся обмеление Аральского моря, имеющее катастрофические последствия для многих тысяч людей, окружающей природной и социальной среды, многих видов растений и животных.

4. Страновые, охватывающие территорию страны или нескольких ее крупных регионов и имеющие катастрофические последствия для нескольких миллионов человек, наносящие огромный материальный, природный, экологический ущерб. Примером такого катастрофического явления могут быть разрушительные наводнения в 1993 году в Бангладеш и в 1996 году в Китае, унесшие несколько тысяч жизней и оставившие без крова, средств к существованию в обоих случаях свыше 10 млн. человек.

5. Глобальные, распространяющие свое разрушительное действие на многие или большинство стран мира и приносящие катастрофические последствия для многих миллионов людей. Примерами катастроф такого типа являются Вторая мировая война, унесшая свыше 60 млн. жизней и вызвавшая колоссальные разрушения материальных и духовных ценностей, а также развал Советского Союза, сопровождавшийся катастрофическими разрушительными последствиями на обширном постсоветском геополитическом пространстве, на котором ныне в глубоком социально-экономическом кризисе пребывают страны СНГ и населяющие их народы.

По характеру развития катастрофы делятся на: 1. Функциональные. Ихвозможность и достаточно большая вероятность связана с тем, что существует принципиальное расхождение между масштабами и темпами природных флуктуации с одной стороны, и флуктуациями антропогенных (включая сюда и техногенные) объектов, сотворенных активными миропреобразовательными действиями человека. Например, существенное расхождение между принципами и способами градостроительства, с одной стороны, и недостаточным знанием геологических

процессов, их динамики и периодов флуктуационной поляризации природных стихий, с другой, способно привести к колоссальным негативным последствиям природных катастроф таких, скажем, как землетрясение в Армении или на Сахалине.

2. Эволюционные. Они детерминированы самой спецификой динамики того или иного природного объекта. Например, гибель динозавров была предопределена внутренними особенностями этого вида, не выработавшего в себе в процессе эволюции действенных механизмов охраны, защиты своей популяции от возможных, в том числе и катастрофических, изменений в окружающей среде. То же самое, разумеется, с необходимостью выявления качественной специфики социальных объектов, можно сказать о крахе бывших социалистических режимов в странах восточной Европы.

Названными типами катастроф отнюдь не исчерпывается все их многообразие. Если обратиться к такой важной проблеме, как детерминация катастроф, то причины катастрофических событий, действующих каждая в своей специфической среде, различаются между собой по частоте проявления, предсказуемости, контролируемости, стремительности развития, кратковременности или длительности действия, распространенности в пространстве, масштабности и т.п. Только при учете всех этих факторов представляется возможным прогнозировать ожидаемый деструктивный потенциал той или иной катастрофы и соотнесенное с ним поведение различных индивидов и социальных групп. При построении типологии катастроф необходимо учитывать такие психологические факторы предкатастрофного или катастрофного процесса, как наличие или отсутствие предостережения, осознание возможной угрозы, влияние паники, стрессов и т.п.

Кроме того, должны быть приняты во внимание возможности учета последствий катастрофы и постката-строфного восстановления, равно как и специфики самих катастроф, часть из которых доступны предсказанию (например, землетрясение, эпидемия), а другие (авиакатастрофа или обвал здания) непредсказуемы, вследствие чего их невозможно проконтролировать. Поскольку ката-

234 i

строфы попадают в исследовательское поле социологии катастроф главным образом вследствие того, что они несут в себе более или менее мощный потенциал социальной деструктивное™, их необходимо изучать социологическими методами под углом зрения того, насколько каждая из них несет угрозу смерти, разрушения, ущерба; с какой степенью-остроты ставит проблему выживания перед отдельным индивидом или социальной общностью; как соотносится с масштабами негативного воздействия на человека, его психологическое состояние и поведенческую деятельность.

Все названные особенности исследования катастроф дают основания для вывода, согласно которому основными компонентами социологического анализа предка-тастрофных, катастрофных и посткатастрофных событий выступают социальные субъекты и объекты этих событий, являются ли они инициаторами, свидетелями, жертвами последних. В качестве таковых выступают:

- индивиды;

- малые группы;

- организации;

- общности;

- социальные институты;

- общество в целом.

При важности каждого из названных компонентов (единиц) социологического анализа посткатастрофических событий все-таки приоритетная значимость придается основным социальным группам, в которых осуществляются межиндивидуальные, внутригрупповые и другие виды взаимодействия людей, переживающих глубокие стрессовые потрясения в экстремальных ситуациях.

Итак, социология катастроф в объект своего анализа включает прежде всего те экстремальные ситуации и их разрушительные последствия, в которых общественное бытие социальных систем - от общества в целом до его различных общностей (территориальных, этнических, семейных, профессиональных, политических и т.п.) - подвергается разрушению в результате внешнего или внутреннего воздействия и сопровождается социально-негативными, деструктивными процессами - смертью людей,

распадом социальных групп, государств или их глубокой деградацией, вследствие этого землетрясение или наводнение не интерпретируются с точки зрения социологии в качестве катастрофы, если они не проявляют указанных характеристик, т.е. не несут угрозы разрушения тех или иных сфер социального бытия. Социология катастроф рассматривает социальные аспекты поведения индивидов и их общностей в экстремальных ситуациях и в постката-строфных взаимодействиях в широком социологическом контексте, применяя концептуальные схемы различных социологических теорий: социального действия (Т. Пар-сонс), ролевой теории (Р. Мертон, Л. Лимптон), теории конфликтов (Р. Козер, Р. Дарендорф) и др. в их преломлении к теоретическому каркасу и эмпирическим методам исследования, свойственным собственно социологии катастроф. Без такого широкого теоретико-методологического интегративного подхода, базирующегося на парадигматическом исходном пункте, вряд ли возможно переходить к решению практических задач. А в качестве таковых выступает определение ресурсов и факторов, способных обеспечить организационную мобильность и эффективную деятельность различных сообществ и общества в целом в условиях катастрофной ситуации и по-сткатастрофного развития.

На передний план в социологии катастроф выдвигается макросоциологический анализ социодинамики предкатастрофных, собственно катастрофных и постката-строфных процессов. Катастрофа представляет собой деструктивный вариант социальных изменений, коренящихся в предшествующих причинно-следственных связях, поэтому эти связи рассматривают в условиях предкатаст-рофного развития. Среди них в качестве важнейших детерминантов выступают природные, технологические, экономические, политические, военные. Только при учете всей сложности, противоречивости, чаще всего рассогласованности этих связей, приводящих в своей совокупности к предкатастрофному состоянию изучаемой социальной системы (банка, государства, семьи и т.п.), станет понятным и объяснимым переход развивающихся событий в качественно иной этап - собственно катастрофное

развитие, внезапно прерывающее привычную ситуацию и потому долженствующее быть интерпретированным в таких терминах, как "экстремальное", "ужасное", "катастрофическое". Под тем же углом зрения должно быть рассмотрено в макросоциологическом анализе и постка-тастрофное развитие, т.е. преодоление катастрофы и минимизация ее последствий, возвращение (полное или частичное) к нормальным условиям социального бытия'.

В рамках макросоциологического анализа основное внимание уделяется исследованию социальных катастроф огромного радиуса действия, захватывающих все общество или группу стран. Такая направленность объясняется тем, что именно в процессе развертывания крупномасштабных катастроф происходят такие разрушительные бедствия, как гибель множества людей, ликвидация существующих систем ценностей (отождествляемых во многих случаях с концом данного общественного строя), резкая политическая дифференциация индивидов и групп, возникновение новых социальных структур, отделение государств, сопровождаемое путчами, установлением диктатуры и т.п. Что же касается катастроф меньшего радиуса действия, вплоть до локальных событий, то они не столь деструктивны, вызывают гораздо меньшую социальную дифференциацию и поэтому стадии их развития, включая посткатастрофную, протекают быстрее, не несут в себе огромных социально-экономических, духовных и иных разрушений.

В качестве крупномасштабных социальных катастроф рассматриваются такие события, как войны, революции, государственные перевороты, совершаемые с применением вооруженных сил. Характерно при этом, что характеристика глубоких общественно-политических и экономических трансформаций в решающей степени определяется направленностью социально-политических интересов и целей тех субъектов массового социального действия (отдельных личностей, социальных групп, общественных движений, партий и т.п.), которые включены в развертывание процессов коренных преобразований, интерпретируемых одними в качестве революций, другими - социальных катастроф. Так, например, В.И. Ленин,

его сторонники и последователи характеризовали Октябрьский переворот 1917 году как Великую революцию, поборники сохранения капиталистической России А.Ф. Керенский, А.И. Деникин, а также крупнейшие российские философы, социологи, экономисты НА. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.В. Розанов, Е.П. Струве и др. - как величайшую катастрофу. При таком резком разделении мнений и оценок необходимо иметь в виду, что коренные изменения в социально-политическом строе общества могут оказаться для одних социальных групп катастрофическими, а для других - некатастрофическими, оцениваться сугубо положительно.

Эти особенности восприятия, оценки и интерпретации общественно-политических процессов в качестве катастрофических обусловлены тем, что тенденции и закономерности исторического развития не действуют сами по себе, минуя социальную деятельность людей, а преломляются через эту деятельность, ослабляются или усиливаются ею. Но поскольку в этой деятельности те или иные социальные группы руководствуются различными интересами и целями, которые довольно часто не только не совпадают или расходятся друг с другом, но и прямо противоположны друг другу; оценки одних и тех же событий различными социальными классами, движениями, партиями, их лидерами могут оказываться диаметрально противоположными. Такой разброс оценок характерен не только в отношении Октябрьской революции, которая, несомненно, воспринималась как социальное благо, "праздник угнетенных" (В.И. Ленин) одними; как величайшая социальная катастрофа - другими: всеми теми, кто вследствие ее отрешался от власти, собственности, а нередко - от Родины и жизни. Этот разброс столь же отчетливо проявился и в период развала Советского Союза. У многих людей, особенно старшего поколения, потрясенных процессами всеохватывающего кризиса, дезинтеграции и развала (крах идеи социализма, распад великой страны, резкое снижение уровня жизни народа и фактическое обнищание его большинства, упадок нравственности и культуры, стремительный рост преступности и т.п.), глубокие социально-экономические преобра-

зования и смена общественного строя вызывают ощущение небывалой социальной катастрофы. Напротив, новые социальные слои - предприниматели, менеджеры, значительная часть интеллигенции, молодежи, - вдохновленные крахом партократии и социализма, развалом тоталитарной системы, а также надеждами на благотворные перемены (резкое расширение демократии, свобода слова и печати, возрождение национальной культуры, обретение государственной независимости и т.п.), склонны характеризовать происходящие процессы социально-экономических и политических перемен как революцию, благо, триумф свободы.

Но как бы ни оценивались различными социально-политическими силами переломные события произошедшие в1917ив1991 году в судьбах белорусского, русского, украинского и других народов, входящих прежде в состав Российской империи, позже - в состав Советского Союза, а ныне развивающихся в системе СНГ, несомненна катастрофическая сущность процессов, связанных с этими событиями. И в том, и в другом случаях терпела крах, разваливалась единая социальная целостность, возникали качественно новые социально-экономические и политические отношения, иные социальные структуры; на смену одним органам власти приходили другие, резко отличающиеся от первых своей социальной сущностью, политической направленностью и формами деятельности. В одном и другом случае вслед за катастрофическим разрушением системы начинали развертываться посткатастрофные процессы. В обоих случаях в посткатастрофном социальном развитии проявлялось множество элементов нестабильно-, сти, неустойчивости, непредсказуемости, многовариантности, драматических противоборств. Названные особенности отчетливо проявляются в современном социально-политическом развитии Беларуси, России, других стран СНГ. В них каждый шаг вперед по пути реформирования общества, происходящего в условиях глубокого кризиса, наталкивается на огромные трудности, противоречия, сопротивление антиреформационных сил, подвергаясь опасности низвергнуться в пучину хаоса, катастрофических явлений. Характерно, что в такой посткатастрофной ситуации как силы реформации, так-и силы реставрации,

как силы, стоящие у власти, так и оппозиционные им движения и партии добиваются своих целей с оглядкой, опасаются решительных действий, последствия которых могут оказаться не только непредсказуемыми, но и непоправимыми. И те, и другие опасаются самого худшего и трагического варианта усиливающегося противоборства -массового применения насилия, гражданской войны, которой наше общество, ослабленное во всех отношениях -экономическом, социальном, политическом, моральном и т.д. - не сможет перенести, и которая может стать еще одной разрушительной катастрофой.

В этом состоит первая и самая характерная особенность посткатастрофного развития общества. Вторая его особенность заключается в затянувшемся и глубоком кризисе, охватившем все стороны общественной жизни - экономику, политику, культуру, социальную сферу. Этот кризис проявляется и в падений темпов и объемов производства, и в нарастающем расслоении общества на богатых и бедных, и в продолжающемся снижении жизненного уровня большинства населения, и в упадке нации, образования и культуры, и в дезинтеграции общества, и в социальной атомизации составляющих общество индивидов, в их отчуждении от ценностей культуры, политики, и в нарастании элементов аномии, беззакония, преступности.

Все названные особенности катастрофного и посткатастрофного развития, характерные для постсоциа'-листических стран, в Беларуси резко осложняются последствиями Чернобыльской катастрофы, которая явилась национальной трагедией белорусского народа, нанесла нашей республике ущерб, устранение которого потребует 32 республиканских годовых бюджетов. Под черной тенью этой катастрофы, испытывая на себе ее разрушительные последствия, оказалось более 2 млн. жителей Беларуси. Она разрушила привычный для них образ жизни, заставила многих покинуть родные места, нанесла непоправимый урон здоровью десятков тысяч людей, разорвала устоявшиеся десятилетиями социальные, культурные связи, вызвала многочисленные стрессы и нервно-психические расстройства, от которых придется избавляться многие годы.

Все эти деструктивные явления, представляющие собой последствия катастрофного и посткатастрофного развития, нашему обществу предстоит преодолевать на путях упрочения государственной независимости, пре-одолениясоциально-экономического кризиса, упрочения демократии, повышения жизненного уровня народа, возрождения и развития национальной культуры, что предполагает исследование специфики, причин, последствий социальных и иных катастроф, путей выхода из катастрофического состояния.