РЕАБИЛИТАЦИЯ
Мы уже неоднократно заявляли, что наркомания – не болезнь. Если кого и лечить, то родителей.
Замечательный пример.
24 сентября к нам пришла бедно одетая женщина. Не могла говорить, рыдала, умоляла вытащить сына из притона.
В семье Галины Владимировны первые вещи начали пропадать, когда Диме было 10 лет. Сначала он нюхал бензин и растворитель, потом стал колоться героином. Галина Владимировна воспитывала сына одна и хотела, чтобы ему хватало любви и ласки. Чтобы Дима не воровал, мама сама покупала героин. Сначала кончились деньги. Потом четырехкомнатную квартиру в Екатеринбурге поменяли на двухкомнатную в Пышме. Потом продали машину. Лишь бы Диме было хорошо. Так продолжалось 7 лет. Из квартиры было вынесено все.
Последний год прошел как в фильме ужасов. Мальчик жил где попало, днем кололся, вечером воровал и грабил. Козленыш хорошо знал, когда бабушке приносят пенсию. Раз в месяц приезжал навестить бабулю, загонял ее в собачью конуру, ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗАГОНЯЛ ЕЕ В СОБАЧЬЮ КОНУРУ, вместе с пенсией выносил все, что было.
Когда мать пришла к нам, сын находился в притоне на Онуфриева, 22. Всем нам было очень жалко эту женщину, и мы очень хотели помочь ей. Наши парни пригласили с собой Ленинских обноновцев и поехали на притон. Гаденыша Диму поймали на улице, привезли в Фонд. Мама была счастлива, расцеловала всех. Радости ее не было предела. Мы сказали ей, что через год он забудет про наркотики и станет нормальным человеком. Ушла она домой окрыленная, говорит: «Наконец-то мы с бабушкой будем спать без страха, по-человечески».
На следующий день утром эта мамаша нарисовалась в Фонде. С порога, не дав нам сказать слова, зарыдала и заголосила, чтоб мы отдали сына обратно. «Мы с бабушкой передумали, – сказала она, – он у нас хороший». – «А как же собачья конура?» – спрашиваем. «Ну, он же не каждый раз ее туда загоняет». – «А где же он деньги будет брать на наркотики?» – «А у меня еще есть гараж на продажу!»
Ничего не понимаем. Может, они мазохисты?
В этом месяце была одна смерть от передозировки.
Когда-то к нам привезли 18-летнего Максима. Через 3 месяца он сбежал. Что-то наврал родителям, и они оставили его дома. Через 3 месяца начал колоться. Родители отдали его обратно. Через полтора месяца он снова сбежал. Благополучно добрался до дома, но наши парни ждали его в квартире. Максим рванул на балкон, перелез через ограждение и начал орать, что если к нему кто-то подойдет, он спрыгнет с 7-го этажа. Вызвали «Сову», «скорую помощь», но мама сказала: «Ничего не надо. Это у нас единственный сын. Мы сами справимся со своей бедой».
В сентябре Максим умер от передозировки.