ВТОРОЙ ДЕНЬ В АШРАМЕ БАБАДЖИ

Нас разбудили, как мне показалось, очень рано, в четыре часа утра. Я плохо спал на твердом ложе из досок, и, конечно, совсем не выспался. Сначала пришлось в полумраке спуститься по ста восьми ступенькам к реке с полотенцем и мылом в руках. Дойдя до воды, я быстро разделся и окунулся в обжигающе холодную воду. Но когда вышел из нее, то стало еще холоднее, так как воздух был тоже ледяным. Дрожа и спотыкаясь о камни, я побрел назад. Однако, подъем по той же лестнице наверх к ашраму позволил согреться.

Мои соседи по комнате готовились к медитации. Кто перебирал четки, а кто просто сидел в позе лотоса с закрытыми глазами. Так как я не собирался медитировать, мне стало немного неловко и оставаться в комнате не захотелось. Я вышел во двор и решил прогуляться. Территория ашрама была не очень большой, и я скоро вышел к деревне, где находился чай-шоп, представляющий собой несколько скамеек под навесом. Там уже собралось более десяти человек, они пили чай и кофе. Здесь собрался настоящий интернационал: американцы, немцы, итальянцы, датчане, голландцы, шведы и др. Нашим общим языком был английский, так что я быстро перезнакомился со всеми. В основном, мы говорили о простых вещах: спрашивали друг друга, откуда приехали и как долго находимся в Индии.

Вскоре зазвенели колокола в главном храме, вся компания дружно встала и пошла на арати. Как и в предыдущий вечер, мы пели бхаджаны и другие установленные песнопения. После завершения арати мы были свободны на часок до даршана, так что я вернулся в свою комнату и поспал. В ашраме я научился спать урывками, так как распорядок дня не позволял спать в ночное время больше шести часов. Через час мы собрались на площадке перед комнатой Бабаджи. Как и в предыдущий вечер, все уселись и запели бхаджаны. Все по очереди подходили к учителю и делали пранам, вручая ему приношения. Я тоже принес пакетик конфет, он вскрыл его и дал мне несколько штук после того, как я сделал свой пранам. В дневном свете все казалось ярким и интересным. Бабаджи сидел спокойно, непринужденно и рассматривал людей вокруг себя.

Теперь у меня была возможность более внимательно и подробно рассмотреть Бабаджи и его окружение. К тому времени я еще мало что понимал, и все мне было интересно. Мой взгляд постоянно возвращался на лицо Бабаджи. Я старался уловить в нем что-то особенное, но так ничего и не увидел. Зато я имел возможность хорошо рассмотреть со стороны, как другие совершают ритуал пранама.

Некоторые, явно привыкшие к этому действу, быстро простирались у ног Бабаджи, притрагиваясь лбом или руками к его ногам, затем поднимались на колени, а Бабаджи к этому времени уже протягивал руку с прасадом. Приняв его, ученик шел на свое место, а пранам уже совершал следующий. Некоторые (и я в том числе) делали это неуклюже, другие же, наоборот, с излишним пафосом, чтобы обратить на себя внимание. Но я не замечал, чтобы Бабаджи на это как-то реагировал. Его также не волновало, каким было приношение: богатым или совсем скромным. Все принималось с безмятежным спокойствием.

Когда все уже получили возможность подойти и припасть к ногам Бабаджи, он обратился к одному индусу, который все это время стоял за его спиной и переводил. В дальнейшем я узнал, что этого человека зовут Шастриджи, и что он - давнишний ученик Бабаджи. В нескольких словах Бабаджи приветствовал новоприбывших и отправил нас на работу. Работа именовалась карма-йогой, так как совершалась на благо ашрама и его обитателей. На этом мы все разошлись.

Я был немного разочарован тем, что встреча с учителем не показалась такой впечатляющей и многозначительной, как ожидалось. Мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к ритуалу даршана и осознать его глубочайший смысл.

Термин «даршан» понимается как «пребывание в присутствии учителя» или «непосредственный контакт с учителем». В этом смысле любой контакт с гуру может считаться даршаном, но, в основном, этим словом обозначают особый ритуал, который проводится им для общения с учениками, их благословления и вдохновления. В индийской духовной традиции даршан имеет огромное значение. Считается, что дарящая освобождение милость учителя и даршан тесно взаимосвязаны. В моей жизни начался настоящий переворот, или, можно даже сказать, перерождение с того момента, когда, припав к ногам Бабаджи, я полностью отдался ему. Этот роковой и исторический для меня момент наступил в результате длительного, непосредственного, каждодневного контакта с моим сатгуру. Ни одно событие не оказало такого судьбоносного влияния на мою жизнь, как даршан Бабаджи. Я могу назвать его «чудотворным исцеляющим воздействием любви на душу».

Далее я расскажу об этом во всех подробностях, но сейчас вернемся к описанию второго дня моего пребывания в ашраме.