II. СТАРОЕ МЫШЛЕНИЕ КРЕМЛЯ В НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ

 

Национальный вопрос всегда был функцио­нальной величиной генеральной стратегии больше­визма. Таким он был на путях завоевания власти до революции. Таким он остается на путях удержа­ния и укрепления этой власти после революции. Поэтому постановка национального вопроса, подход к нему, характер его решения, менялись в зависи­мости от изменения стратегии партии и ее ближай­ших целей.

Таким образом, национальная политика партии в строгом смысле этого слова не была даже полити­кой вообще, а была тактикой партии, которая меня­лась каждый раз, когда менялась общая политика партии. Мы уже видели, через какие этапы прошла генеральная линия партии в национальном вопросе при Ленине, Сталине, Хрущеве, Брежневе.

Сегодня, когда генеральная стратегия сформу­лирована в установках «революционной перестрой­ки» во всех сферах, «нового мышления», «гласно­сти» и «демократизации» советского общества, национальный вопрос как раз в силу этой стратегии приобретает самодовлеющее значение. Уже сама практика нынешней дозированной «гласности» по­казывает, какие потенциально взрывчатые силы таятся в недрах национальных отношений. Стоило газете «Правда» подать пример гласности, сообщив о казахской национальной демонстрации в Алма-Ате 17-18 декабря 1986 г., стоило Кремлю удер­жать КГБ и МВД от разгона демонстрации и ареста демонстрантов, требовавших освобождения узни­ков совести в Москве в начале 1987 г., как последо­вали новые демонстрации в защиту прав националь­ных меньшинств в разных уголках советской импе­рии, наиболее яркими из которых были июльские демонстрации крымских татар в Москве и Ташкен­те, поддержанные узбеками, августовские демон­страции эстонцев в Таллинне, латышей в Риге, литов­цев в Вильнюсе с лозунгами, требовавшими объ­явить недействительным пакт Риббентроп-Молотов, по которому Гитлер подарил Сталину независимые Эстонию, Латвию и Литву.

Именно дозированной гласностью (под не­гласным надзором КГБ) воспользовались и мно­гие видные деятели национальных культур поч­ти из всех республик, чтобы смело и открыто поставить вопрос об обреченности на исчезнове­ние нерусских наций, если будет продолжаться нынешняя языковая политика партии. Таким образом Кремль оказался перед неприятной для него дилеммой: либо исключить национальные республики из «перестройки» и «гласности», ли­бо объявить во всеуслышание, что партия воз­вращается к их полному внутреннему суверени­тету, который им обещал Ленин в конституции 1924 года, а Сталин и его наследники полностью отвергли. Пока что Кремль избрал первый путь – исключить национальные республики из «пере­стройки» и «нового мышления», сохранив в не­прикосновенности послеленинскую политику ру­сификации. Что дело обстоит именно так, свиде­тельствует постановление ЦК КПСС от 16 июля 1987 г. «О работе казахской республиканской партийной организации по интернациональному воспитанию трудящихся» («Правда», 16. 7. 87). В этом документе, составленном в стиле Лигачева, начисто отсутствуют как перестройка , так и «новое мышление».

Не может быть более тяжкого греха для поли­тического руководства, как самообман с целью об­мана других. Так часто случается, когда оптимисти­ческие расчеты основываются на ошибочном анали­зе новой ситуации. Это, на мой взгляд, сейчас проис­ходит с горбачевским руководством в оценке реаль­ного положения в национальных республиках. Не­сколько слов о внешней характеристике данного до­кумента. Авторы документа, видно никогда не читали работ Ленина по национальному вопросу, зато крепко запомнили и усвоили, что на этот счет писал Сталин. Сталинские установки, утверждаю­щие, что в условиях советского многонационально­го государства главной и единственной опасностью является национализм малых народов, а опасности великорусского шовинизма вообще не существует, авторы выдают за ленинские установки. Ленин, конечно, великодержавник в глобальном масштабе, но он, как указывалось, не был русским шовини­стом. В этом проявлялась его гибкость, это делало привлекательным его национальную политику для нерусских народов. Авторы постановления ЦК с головой выдают себя, сами не подозревая об этом и как великодержавники и как русские шовинисты одновременно. Это заметит каждый, кто умеет читать партийные документы.

Постановление ЦК о национальной политике составлено по установившемуся трафарету – начать за здравие, чтобы кончить за упокой. При этом «здравие» – абсолютно трезвое, но оно находится в глубоком противоречии с выводами самого по­становления.

Вот это «здравие»: Республика Казахстан «является крупным индустриально-аграрным районом. Совершена подлинная культурная революция, оформилась научная и творческая интеллигенция... Прежнее руководство ЦК Компартии Казахстана, партийные комитеты допустили серьезные ошибки... Не учитывался быстрый рост национального само­сознания». Вся дальнейшая «заупокойная» часть постановления как раз противоречит этой трезвой констатации. Обвиняя ЦК Компартии Казахстана, что он не учел «быстрого роста национального само­сознания» казахского народа, сам ЦК КПСС грубо и демонстративно игнорирует именно «быстрый рост национального самосознания» всех нерусских народов, которое проявляется в нынешнюю эпоху «гласности» не только в разных демонстрациях, но и в многочисленных требованиях национальной творческой интеллигенции.

Обратимся теперь к существу документа. Буду говорить только о тех важнейших пунктах, на ко­торых лежит не только стиль Сталина, но и которые насквозь проникнуты духом сталинщины. Оказы­вается, что у руководителей Казахстана «появилось чувство национального эгоизма», которое сказалось в том, что при подборе кадров в партийный и госу­дарственный аппарат Казахстана они предпочтение отдавали казахам, а «при поступлении в вузы для казахской молодежи создавались преимуществен­ные условия» – так буквально сказано в постанов­лении ЦК. Что здесь речь идет не только об одном Казахстане, доказало выступление Лигачева в Тби­лиси, когда он заявил, что в грузинском универси­тете учится слишком много грузин. Все это осуж­дается фальсифицированной ссылкой на ленинскую национальную политику. Но ведь суть ленинской кадровой политики, изложенной в его трудах, как и в постановлениях съездов партии при его жизни, сводится только к одному – к коренизации партийного, государственного, хозяйственно­го аппарата и культурных учреждений всех нерус­ских народов. Этот порядок отменил Сталин, да еще исключил слово «коренизация» из партийного лек­сикона. Это, конечно, право Кремля – следовать в данном случае политике своего все еще бессмерт­ного учителя Сталина, а не Ленина, но тогда нельзя ли пожертвовать политическим лицемерием в ин­тересах исторической правды?

В одном обвинении и в вытекающем отсюда выводе ЦК даже идет дальше Сталина. В постанов­лении сказано: «Не обеспечивалось должное пред­ставительство проживающих в республике наций во всех звеньях общественно-политической структуры. С националистическими перекосами формировались партийный и государственный аппарат, правоохра­нительные органы, учреждения науки и культуры». Если следовать точному смыслу такого обвинения и вытекающему из него выводу, то в Казахстане и Киргизии во всех органах власти, во всех учрежде­ниях науки и культуры большинство должны со­ставлять не представители коренной национально­сти, а славяне, ибо большинство населения в этих республиках составляют славянские колонисты, поселенные сюда в последние четыре десятилетия. Поскольку ЦК, судя по данному постановлению, полон решимости вести там политику «пропор­ционального представительства», ликвидирующую даже видимость «суверенной» национальной рес­публики, то создается новая реальность, о которой не догадывались не только Сталин, но и Хрущев.

return false">ссылка скрыта

Вот что говорится в постановлении на этот счет: «Добиваться должного представительства в руководящих партийных и государственных орга­нах всех наций, проживающих в республике». На простом языке это значит – отныне управлять будут не казахи, а пришлые. Понимая, что столь открытый курс на русификацию может встретить националь­ное сопротивление похлестче алма-атинского, поста­новление требует: «Убедительно объяснять объек­тивный характер процесса углубления интернацио­нализации всех сфер общественной жизни».

Другими словами, поскольку «объективный процесс» «интернационализации» – это неизбежный процесс, то казахи имеют все шансы стать первыми советскими «интернационалистами», управляемыми на всех уровнях пришельцами. Но чтобы стать доподлинными «интернационалистами» от казахов требуется, чтобы они отказались от своего прош­лого – исторического, культурно-бытового и тра­диционно-религиозного. В самом деле, как иначе интерпретировать следующее место в постанов­лении: «В научных трудах, произведениях лите­ратуры и искусства нередко идеализировалось прошлое казахского народа, делались попытки реабилитировать буржуазных националистов... Уси­лилась тенденция к национальной замкнутости... Свернута борьба с феодально-байскими нравами, патриархальными обычаями... Неактивно ведется борьба по разоблачению реакционной сущности ислама, с его попытками сохранить отжившие тра­диции... Усилилось влияние служителей культа на различные стороны жизни и быта населения». Более того, оказывается, религию поддерживают и в ре­лигиозных обрядах участвуют даже руководящие коммунисты. Поэтому, говорится в постановлении, надо «вести активную борьбу с националистически­ми настроениями, феодально-байскими нравами, родоплеменными традициями, религиозными пред­рассудками». Мало-мальски знакомый с историей национально-колониальной политики партии пони­мает, что весь этот антинациональный словесный мусор взят из писаний Сталина и постановлений сталинского ЦК конца двадцатых и начала тридца­тых годов. То, чего требует ЦК сейчас от своих функционеров в Туркестане, уже на протяжении шестидесяти лет практиковалось там не на словах, а на деле: физическое уничтожение баев, мулл, «буржуазных националистов», закрытие всех мече­тей, перманентный террор против народа, наконец, многократные чистки даже против коммунистиче­ской интеллигенции по обвинению в том же «мест­ном национализме». А итог? Итог тот, что отмечен в документе ЦК – «быстрый рост национального самосознания».

Это не локальное казахское явление. Рост национального самосознания есть явление всеоб­щее, ибо выросли, как правильно отмечает ЦК, национальные кадры, национальная творческая ин­теллигенция. Сталину было легче управлять нацио­нальными республиками, ибо он систематически и методически снимал их верхний слой – интел­лектуальную элиту, пока в ней еще не пробуди­лось национальное самосознание, а Хрущев и Бреж­нев вынуждены были отказаться от таких сталин­ских методов. Вот в этом и кроется секрет по­явления нового феномена возрождение всего комплекса, связанного с понятием национальной принадлежности, куда входят не только интерес к своей истории, культуре, языку, литературе, но и чувство гордости, что принадлежишь к дан­ному самобытному и неповторимому народу. Игнорируя все это, Кремль воюет против знамения времени, когда его орган «Правда» требует: «Вос­питывать так, чтобы советский человек ощу­щал себя в первую очередь гражданином СССР а потом уже представителем той или иной нации» (07.04.87).

Этому призыву суждено остаться гласом вопию­щего в азиатской пустыне!

При всем моем пессимизме я все-таки склонен думать, что Горбачев и его руководство все еще не сказали последнего слова в национальном вопросе. В виду все возрастающего давления национальной интеллигенции всех республик, Кремль вынужден будет пойти на какую-нибудь «перестройку и демо­кратизацию» и в своей национальной политике. Это вытекает из выступления Горбачева к 70-летию Октября, когда он заявил: «Национальные отноше­ния в нашей стране – это живой вопрос живой жиз­ни. Мы должны быть предельно внимательными и тактичными во всем, что касается национальных интересов или национальных чувств людей ... Мы намерены более глубоко проанализировать эти во­просы в ближайшем будущем с учетом того, что вносит в жизнь страны перестройка, демократиза­ция, новый этап ее развития» («Правда», 3.11.1987).

В связи с этим Горбачев заметил: «Мы все чаще обращаемся сейчас к последним работам Ильича». Так вот, предпоследней работой Ленина была цити­рованная выше статья «К вопросу о национально­стях или об ''автономизации''». В ней Ленин пред­лагал вернуть союзным республикам их полный суверенитет. Если новое руководство в Кремле способно выполнить эту волю Ленина, то это дей­ствительно перестройка, а все остальное – косме­тика.

Когда читаешь документы ЦК и выступления его двух ведущих руководителей – Горбачева и Лигачева по национальному вопросу, то создается впечатление, что в Политбюро еще не выработалась единая линия в национальной политике. Если между Горбачевым и Лигачевым не существует намеренного разделения функций в тактических целях по принципу угодить и «нашим и вашим», что я не исключаю и в общей политике перестройки, то в моих глазах Горбачев колеблется в сторону пози­ции Ленина против великодержавников, а Лигачев остается убежденным сторонником продолжения русификаторской политики Хрущева и Брежнева. Этот факт засвидетельствован в документах фев­ральского пленума ЦК КПСС (1988). В докладе о школьной перестройке Лигачев поддержал поли­тику добровольности изучения родных языков, кроме русского. Вот его слова: «Отказ от добро­вольности при выборе родителями языка обуче­ния детей привел бы к нарушению демократиче­ских принципов в национальном вопросе» («Прав­да», 18.02.1988). Если следовать логике Лигачева, цари и их идеологи были большими «демократа­ми», ибо при них не надо было изучать родной язык даже добровольно, к тому же сам «демократ» не очень последователен, ибо на русс большими «демократа­ми», ибо при них не надо было изучать родной язык даже добровольно, к тому же сам «демократ» не очень последователен, ибо на русский и иностранные языки его «демократизм» не распространяется.

Лигачев грозно предупредил нерусские народы: «Нельзя допускать, чтобы ... любовь к родному языку превращалась в языковый шовинизм»! Страшно, что этот человек распоряжается судьбой великой империи, состоящей наполовину из нерус­ских народов.

Горбачев в своем выступлении не упомянул ни о «добровольности» в выборе языка, ни о «язы­ковом шовинизме», а только повторил свои старые тезисы, не противореча второму лидеру.

Как показывает реакция Москвы на февраль­ские демонстрации в Эстонии, Латвии и Литве в связи с днями их национальной независимости, Кремль все еще продолжает заниматься самооб­маном, если советские пропагандные документы выражают его истинное мнение. Смешно и нелепо, когда советская пропаганда приписывает рост на­ционального движения в империи злоумышлен­никам из «экстремистов» или даже заграничным «радиоголосам».

Однако самое страшное другое: видимо, совет­ские империалисты не прочь направить рост нацио­нального самосознания как русского народа, так и национальных меньшинств на испытанный путь всех диктаторов с римских времен: «разделяй и властвуй». Антисемитские лозунги правого крыла русского национального движения «Память» и армяно-азербайджанские столкновения в феврале 1988 г. со многими убитыми и ранеными, – злове­щие симптомы этого. Ведь резня началась, когда за­меститель Генерального прокурора СССР А. Катусев публично заявил, что в Карабахе убито два азербайджанца. Катусев прибег к экивокам, а вот его духовный предшественник – главноначальствующий на Кавказе перед революцией князь Голи­цын, разжигая грузинский национализм против армян, выражался более ясно: «Я успокоюсь только тогда, когда в Тифлисском музее будут показы­вать чучело армянина в подтверждение того истори­ческого факта, что когда-то и армяне тоже жили на Кавказе».

Если многонациональная империя беременна сразу двумя революциями – социальной в России и антиколониальной на окраинах – то самый легкий способ ускорить выкидыш, – это организация анти­национальных погромов. К тому же дело не в Кара­бахе (там нет ни азербайджанской, ни армянской власти – там есть, как и везде, московская власть), а дело в том лозунге, который красовался на плака­тах почти миллионной демонстрации в Ереване: «За беспартийную Армению!».