II. ИСТОРИЯ УКРАИНЫ И ЕЕ КУЛЬТУРЫ В ИЗОБРАЖЕНИИ СОВЕТСКИХ ИСТОРИКОВ

 

В истории развития украинской национальной мысли и национальной культуры два центра разде­ленной Украины сыграли выдающуюся роль: столи­ца независимой Украины – Киев и столица находив­шейся под Польшей Правобережной Украины Львов. Пока Левобережная Украина была свобод­на, главенствовал Киев, но после того, как царизм начал политику деукраинизации, роль Львова постепенно становится ведущей, до такой степени, что многие русские историки и политики считали, что Галиция во главе со Львовом собственно и яв­ляется рассадником украинского сепаратизма. В первой половине XVIIвека Киев становится оча­гом всеобщего возрождения украинской культуры, науки и просвещения. В апогее славы этого возрож­дения стоял Митрополит Киевский и Галицкий Петр Могила.

Он создал знаменитую Киевско-Могилянскую академию (1632 г.), превратил Киев в научный и духовно-религиозный центр всей Восточной Ев­ропы. Из этой академии вышел и великий украин­ский философ и поэт Гр. Сковорода. Как это было тогда принято и в Западной Европе, преподавали в академии на латинском языке. Перечисление науч­ных дисциплин академии показывает широту и объем ее программы: математика, физика, астро­номия, геометрия, архитектура, география, история, экономия, медицина, логика, философия, литера­тура, древние и новые западные языки, славянские языки и другие предметы. В России еще не было по­добного культурного и научно-академического цент­ра. Поэтому Москва тоже посылала своих юношей учиться в Киев. Через шесть лет после кончины Пет­ра Могилы Украина была включена в состав России, но академия просуществовала более 160 лет – ее закрыли только в 1817 г., настолько велико было ее значение. Как раз новая волна политики руси­фикации потребовала, чтобы был уничтожен глав­ный научный центр украинской культуры, как ра­нее были уничтожены так называемые «братские школы» на украинском языке. Первый правитель­ственный указ о запрещении украинского языка был издан в 1721 г., а последний в 1879 г. Язык украинцев и название Украина стали табу.

Когда советские историки пишут об этих пе­риодах истории Украины, они бывают явно не в ладу с фактами истории. Судите сами, что пишет официальная БСЭ: «Воссоединение Украины с Россией имело прогрессивное значение для разви­тия украинской культуры и просвещения», и тут же, вынужденная стыдливо признать, добавляет: «украинцы не имели возможности обучаться на родном языке» (БСЭ, т. 26, М., 1977, стр. 562). Какая же это украинская культура без украинского языка?

Советские историки в трогательном единоду­шии с крайне реакционными идеологами цариз­ма, такими, как Магницкий, Уваров, Катков, Побе­доносцев, Иловайский считают, что присоединение Украины к России было не только актом прогресса, но и величайшим благом для самого украинского народа. Однако объективное исследование доказы­вает, что «прогресс» и «благо» выразились в судьбе украинского народа двумя фактами эпохального значения. Во-первых, Украина потеряла самое дорогое, что есть в жизни каждого народа, – на­циональную независимость. Во-вторых, Россия рас­пространила на Украину свой политический строй и социально-экономическую систему – царский абсо­лютизм и русское крепостное право. Свободное украинское общество, которое, согласно богато до­кументированным исследованиям академика Гру­шевского, не знало ни феодалов-крепостников, ни буржуазных хищников и никак не укладыва­лось в плоскую схему марксистов о классовой борьбе, было задушено солдафонским сапогом «старшего брата»-колонизатора. Цари одаривали своих столичных вельмож и «малороссийских» вассалов богатыми украинскими землями, отда­вая сотни тысяч свободных украинцев в крепост­ное рабство. Особенно отличилась в этом Екатери­на II. И этот триумф абсолютизма и феодальной реакции в доселе вольной стране советские монархо-марксисты называют «историческим прогрес­сом», тогда как даже историк Ключевский осуж­дал распространение крепостного права на Ук­раину (т. 5, стр. 142). Сами украинцы, конеч­но, были другого мнения. Украинские мыслители в один голос негодуют против новых порядков на их родине. Историки добросовестно описывают, в каких жутких условиях эти порядки создавались. Писатели скорбят о гибели родной страны и поют гимн ее будущей свободе. Девятнадцатый век осо­бенно выделяется поразительным ростом украин­ской «ностальгической» литературы во всех ее жанрах, но с одним постоянным лейтмотивом: скорбь и страдания народа, надежда и вера в воз­рождение вольной Украины. Все представители украинской национально-политической, научно-ис­торической и культурно-художественной литерату­ры, которые воспевают независимость Украины от России, числятся в советской историографии в «реакционерах» и «буржуазных националистах». Этой своей оценкой советские историки только повторяют то, что говорится во всех монархиче­ских учебниках истории дореволюционной России. Разница только та, что царские историки прямо и че­стно защищают интересы державной нации, а совет­ским историкам для защиты тех же интересов при­ходится лицемерить, лгать и грубо до примитивно­сти фальсифицировать общеизвестные исторические факты и события. Теоретически крайне убогая, исторически антинаучная схема советских идеоло­гов по истории и культуре Украины следующая: в древние и средние века украинцы в сущности не составляли отдельного народа, являясь лишь ответ­влением русского народа. Их национальное само­название «Украина» указывает не на их этническое происхождение, а на их географическое положение на «окраине» России, отсюда выводят и название «украинцев», которых в старой России называли «малороссами».

Издревле, аргументируют советские историки, Русь делилась на три ветви – Великая Русь (Велико-россия), Малая Русь (Малороссия) и Белая Русь (Белоруссия). Скоро образовалась и четвертая ветвь – Новороссия. Вся прошлая история этих ветвей – их перманентная борьба за воссоединение вокруг их общей матушки – Великороссии. В этой борьбе, доказывают советские историки, образо­вались два лагеря в украинской политике и куль­туре: большой прогрессивный лагерь сторонников воссоединения Украины с царской Россией и ма­ленький реакционно-националистический лагерь против России. По этой схеме гетман Богдан Хмель­ницкий – прогрессист и герой, а его сын и гетман Правобережной Украины Юрий Хмельницкий реакционер и националист, потому, что сын хотел исправить ошибку отца и восстановить украинскую независимость от Москвы, опираясь на Польшу, как эту ошибку хотел исправить и второй гетман после Мазепы – Павло Полуботок (1722-1724). Узнав, что гетман Полуботок готовит выход Украины из России, царь Петр Iзаточил его в Петропавловскую крепость, подвергая пыткам. На допросе гетман Полуботок заявил Петру I: «Ни страх тюрьмы, ни отвращение к кандалам не заставят меня отка­заться от моего отечества. Я предпочитаю ужасную смерть, чем жить, постоянно созерцая страдания моих сородичей» (И. Нагаевский, История совре­менного Украинского государства. Мюнхен, 1966, стр. 11 (по-английски)). За два года до смерти Петра I– в 1723 г. – Полуботок умер в тюрьме. Вот таких бесстрашных украинских героев и великих мучеников в борьбе за независимость большевики называют «изменниками». Украинская культура, наука и исторические источники толкуют­ся по этой же схеме. Исторические документы -летописи, хроники и труды, в которых можно вы­читать или предположить прорусскую ориентацию, – считаются достоверными и ценными, исторические источники и труды, в которых явственно звучит мотив величия украинского национального духа в борьбе как с «ляхами», так и с «москалями», – объявляются сомнительными и вредными. Апо­логия запорожской казачьей вольницы в трудах украинских историков признается «старшинско-дворянской концепцией». Классические труды вы­дающихся украинских историков XIXи XXвеков запрещены для использования в высших школах Украины как труды националистические. Класси­ки украинской исторической науки Антонович и Грушевский числятся в списке «буржуазных националистов», а руководитель украинского исто­рического фронта тридцатых годов, коммунист и талантливый историк Яворский был объявлен ав­стрийским шпионом за его отличный немецкий язык и происхождение из Галиции и расстрелян. Но так поступить с академиком с мировым именем Грушевским, долголетним профессором Львовско­го университета, первым президентом Украинской народной республики, не осмелился даже Сталин. Ему предложили поехать на отдых на Кавказ, в Кисловодск, где он заболел гриппом и умер от лекарства, которое прописал ему врач. Если мы вспомним, как, по заданию Сталина, шеф НКВД Генрих Ягода подобными же лекарствами умертвлял Менжинского, Куйбышева и Максима Горько­го, то все станет на свое место. Грушевский умер за пять дней до убийства Кирова Сталиным.

return false">ссылка скрыта

Совершенно аналогична советская схема по истории украинского фольклора, литературы и искусства. Фольклор, в котором достается «мо­скалям» – реакционно-националистический, но фольклор, в котором достается «неразумным ха­зарам», «ляхам», туркам – прогрессивно-револю­ционный. Украинские писатели и критики, их та­ланты и их творчество тоже оцениваются не по тому, как они создавали родную литературу, развивали родной литературный язык, служили собственной национальной идее, а только по одному крите­рию – кто и как из них служил русской великодер­жавной идее. Такой «интернациональной» чистке подвергаются даже такие основоположники ук­раинской литературы, как Котляревский, Квитка-Основьяненко, Гулак-Артемовский, Гребенка, Метлинский, Боровиковский, Костомаров. Кто наибо­лее ярко рисует трагедию родного народа под цар­ской Россией и тоскует по восстановлению былой свободной Украины, того советская критика за­числяет в разряд «пессимистов» и «реакционных мечтателей». У них, по утверждению советского официального органа БСЭ, «преобладали песси­мизм, тоска по невозвратному историческому прошлому Украины, рисовавшемуся им в идеали­зированном свете» (т. 26, третье изд., М., 1977, стр. 575). Это значит, что если Котляревский в своей знаменитой поэме «Энеида» (1798 г.), украи­низирует Вергилия в стиле бурлески, оплакивает гибель Запорожской сечи, возмущается превраще­нием ее вольных казаков в крепостных рабов и тоскует по вольной Украине, то он пессимист и пребывает в ностальгии по «невозвратному истори­ческому прошлому Украины».

Искушенные мастера литературных манипуля­ций, советские идеологи превосходят самих себя, когда они берутся доказывать, что в XIXстолетии на Украине не было единой патриотической лите­ратуры, а были две литературы: националистически реакционная, которая замыкалась в узкие украин­ские рамки или ориентировалась на Запад, и про­грессивная гуманистическая литература, которая старалась включить украинскую литературу в обще­российский литературный процесс. К представите­лям второй литературы советские литературоведы причисляют даже того же Котляревского, заявляя, что он «в большей мере способствовал включению новой украинской литературы в общероссийский литературный процесс», только потому, что его «Энеида» была впервые издана в 1798 г. в Петер­бурге на русском языке без его ведома. Позже, в 1809 г. «Энеида» вышла и на украинском языке. Зато основоположник современной украинской прозы Квитко-Основьяненко обвиняется в том, что идеализирует патриархальную Украину и проповедует христианскую мораль. Еще больше достает­ся писателям второй половины XIXвека Костома­рову, Стороженко, Корсуну и Кулишу: они объяв­ляются консерваторами и реакционерами за их враждебное отношение к царизму и русскому империализму. Наиболее выдающемуся из них – Кулишу – историку, писателю и революционеру (он был осужден вместе с Шевченко за участие в «Кирилло-Мефодиевском братстве») пришили еще яр­лык «буржуазного националиста», литературное определение, известное только в советской изящ­ной словесности. С некоторыми классиками ук­раинской литературы советские литературоведы по­ступают так, как они поступают с русскими клас­сиками и критиками – Белинским, Герценом, Не­красовым, Чернышевским. Эти ярые враги деспо­тизма и рабства в любой форме давно числятся в полубольшевиках под названием «революционных демократов». В этот же сан с прорусской ориента­цией произведены украинские классики Леся Украинка, Иван Франко, Коцюбинский, гениаль­ный Шевченко. Замалчивая фундаментальное кредо их творчества – самобытность украинского народа и философию его самостийности и независимости, советские историки подчеркивают их человеколю­бие, чуждое любому шовинизму, в том числе и анти­русскому. Отсюда делается ложный вывод: украин­ские классики стояли на русско-имперских пози­циях. Как это удается доказать? Очень просто. Издавая собрания сочинений украинских классиков, советские издатели и цензоры не включают в эти издания наиболее ярких патриотических произ­ведений старых украинских писателей. Об этом не­давно рассказывал один украинский писатель в советской печати: издали собрание сочинений Ива­на Франко не только без включения туда многих его наиболее ярких патриотических произведений, но даже с большими купюрами и в тех вещах, которые решили издать.

Однако, были времена, когда советская истори­ческая наука еще была действительной наукой и, считаясь с фактами, событиями и исторической достоверностью, признавала, что Богдан Хмельниц­кий был «предатель и первый враг национально-освободительного движения Украины», а его Пере­яславский акт присоединения Украины к России явился «юридическим оформлением начала коло­ниального господства России над Украиной». Имен­но так трактовала национальную трагедию Украины Большая Советская Энциклопедия 1935 г. (т. 39, первое издание). Сравните с этим, что пишут новые советские историки об аннексии Украины царской Россией в той же самой Большой Советской Энцик­лопедии последнего, третьего ее издания: присоеди­нение Украины к России «сыграло великую про­грессивную роль в ее дальнейшем экономическом, политическом и культурном развитии» (т. 26, третье изд., М., 1977 г.). На Украине восторжество­вал колониальный режим царского абсолютизма, на Украину распространяется русское крепостное пра­во, на Украине запрещены украинская культура, литература и сам украинский язык. И все это со­ветские монархо-марксисты называют «великим прогрессом». Воистину бездонно советское науко­образное шарлатанство!