Европейский Союз: опыт этносоциологического анализа

 

Современный Европейский Союз представляет собой достаточно сложный и многообразный объект для строго юридического, политологического, социологического, а также этнокультурологического анализа. В зависимости от предметной области изучения ученый-гуманитарий обращает внимание на различные аспекты жизни европейцев: организацию общества, политическую структуру и культуру наций, быт и нравы многочисленных народов, которые составляют «лоскутное одеяло» культур и традиций, сложившихся за долгие века становления современной Западной Европы. Каждая из упомянутых областей знания делает акцент в исследовании на определенной стороне существующего на данный момент или взятого в исторической динамике политического (экономического, юридического и т.д.) образования на территории Западной Европы. Так, юридическую теорию интересует в первую очередь нормативно-правовой компонент ЕС, предельно четко зафиксированный в правовых актах и договорах, подписанных начиная с момента образования Европейского объединения угля и стали. Экономическая теория разрабатывает наиболее последовательную и жизнеспособную концепцию развития и сосуществования в рамках единого экономического пространства суверенных (подчас формально) государств-членов ЕС. Наконец, политолога при анализе Евросоюза интересует функционирование политической системы и осуществление власти через определенные национальные и наднациональные институты, система выборов и т.д. Социология же справляется с прогностической функцией только в тех случаях, когда анализируются механизмы функционирования конгломерата разрозненных индивидов в рамках современного европейского мегаполиса, но теряет всякую операционную пригодность, когда речь заходит о таких «реликтовых» для современного общества формах групповой идентичности, как народ или этнос.

Наиболее интересную и требующую тщательной разработки тему представляет в этом смысле этносоциологический анализ протекающих в Европе процессов. Можно утверждать даже, что профессиональный инструментарий других гуманитарных наук не дает нам столь объемной картины европейского общества, а также не позволяет делать адекватные прогнозы на будущее, что, собственно, и является задачей любой полноценной науки.

Остановимся на актуальности этносоциологического исследования подробней и постараемся объяснить перспективы этносоциологического метода, а также относительную неполноту других исследований этого макрорегиона. Прежде чем приступить непосредственно к эмпирическому анализу актуального положения дел в Европе, необходимо однозначно определиться с дефинициями. Для этого обратимся к школе этносоциологических исследований, возникшей сравнительно недавно вокруг кафедры Социологии международных отношений МГУ, и идеям, подробно разрабатываемым заведующим кафедрой, профессором Александром Дугиным[1].

Итак, ключевыми категориями, с которыми приходиться иметь дело этносоциологу, являются этнос, народ, нация и гражданское общество. Существование всех четырех типов коллективной идентичности можно проследить как хронологически, так и в любом существующем сейчас обществе. Европейское общество и любое другое современное общество, согласно развиваемому на кафедре этносоциологическому подходу, подобно «слоеному пирогу», где каждая последующая форма групповой идентичности не отменяет, но накладывается на предыдущую. При этом контемпоральное европейское общество рассматривается не просто как готовый к исследованию продукт линейного прогресса со времен варварства и дикости, а как принципиально обратимый (реверсивный) процесс усложнения структуры неизменной изначально атомарной единицы этносоциологического анализа – этноса. А все последующие и более дифференцированные структуры (народ, нация, гражданское общество) анализируются как генетически наследующие этносу, однако не меняющие заданную первоначально структуру.

Начнем с определения понятия этнос. Под этносом в классической этнологии и понимается «субъективная вера в общее происхождение (вымышленное или реальное)» - формулировка, которую дал еще Макс Вебер. В дальнейшем ее существенно расширил и дополнил русский этнограф и этнолог Сергей Широкогоров. Согласно его трактовке, этнос конституируют единый язык, вера в общее происхождение и общие традиции: «Этнос – есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладов жизни, хранимых и освященных традицией и отличаемых ею таковых других групп»[2].

Более дифференцированную, чем этнос общность следует называть народом. Архаический этнос, вышедший из статического состояния и вступивший в историческое бытие, превращается в народ, порождающий на следующем этапе как минимум одну из трех форм: государство, религию либо цивилизацию.

В Новое время появляются государства-нации с населяющим их демосом – городским населением с четкой классовой дифференциацией, разделением труда, конституцией, разделением властей и т.д.

Для более четкого представления об объекте исследования следует также развести понятия современности и контемпоральности. Под современностью (англ. modernity) в настоящей статье будет пониматься временной период после заключения Вестфальского мира 1648 года и образования первых национальных государств до сегодняшнего дня. Термином контемпоральность будут обозначаться феномены, наличествующие в социальной и политической жизни в данный конкретный момент времени.

Специфика и научная новизна этносоциологического подхода к анализу политической и социальной структуры Западной Европы заключается в допущении контемпорального сосуществования практически всех обозначенных выше категорий: этноса, народа, нации и гражданского общества. И если переход от этнического состояния к народному во времена Великого переселения народов происходил главным образом естественным путем, то демонтаж народа, а на современном этапе – европейских государств-наций, осуществлялся и осуществляется как предельно четкая программа модернизации и ликвидации рудиментов архаического общества. Так, если с формированием национальных государств в период, начиная с Великой французской революции, до середины XIX века репрессиям подвергались оставшиеся еще на карте европейские этносы и народы, чтобы «железом и кровью» сплотить их вокруг самопровозглашенной буржуазной нации, то в конце XX – начале XXI века точно так же, но чаще с использованием soft power, размываются уже границы суверенных государств. Субъектом этих изменений в контемпоральном европейском обществе выступает, с одной стороны, Евросоюз, с другой – набирающие силу региональные этнические движения, не желающие мириться с культурной и политической унификацией в рамках национального государства. Динамика процессов европейской интеграции последних лет наглядно демонстрирует обоюдное влияние двух фундаментальных и во многом разнонаправленных процессов: стремительной глобализации и столь же интенсивной региональной глокализации. Если о первом феномене известно практически повсеместно, то второй изучен мало и нуждается в дополнительном разъяснении. Под глокализацией политологи понимают тотальную регионализацию этно-политической карты мира[3]. Процесс глокализации проявляется как этнически – в сепаратизме отдельных регионов внутри государств, так и экономически – в экономическом обособлении отдельных территорий той или иной страны.

return false">ссылка скрыта

Трудноразрешимая дилемма, стоящая перед правительствами многих европейских государств, заключается в том, что им нужно одновременно реагировать на размывание собственных границ и десуверенизацию, вызванные глобализационными процессами, и на глокализацию, выражающуюся в сепаратизме и автономизме. Одна тенденция, таким образом, вызывает в качестве реакции вынужденную централизацию госуправления, другая – столь же необходимую автономизацию отдельных регионов. Рассмотрим данное утверждение на конкретных примерах.

В Западной Европе на данный момент сохранилось всего несколько автохтонных этносов, пребывающих в своем почти неповрежденном состоянии, остальные этносы, которые можно найти в Европе, являются приезжими из бывших европейских колоний в Африке и Азии. К автохтонным этносам относятся, безусловно, испанские и южнофранцузские баски. Этот и другие этносы, оставшиеся еще в Европе, вышли из этностатического состояния и тяготеют больше к народу. У басков, тем не менее, на данный момент сохраняются все признаки этноса: вера в общее происхождение, свой уникальный язык (баски - единственный западноевропейский этнос, не говорящий на языке индоевропейской группы), особые традиции и жизненный уклад. В то же время большинство из них являются ортодоксальными католиками, что говорит в пользу перехода в состояние народа. Ключевым моментом, отделяющим этнос от народа, является желание создать собственное государство (пока еще не современное État-nation). Баски, как видно из истории, на это не претендуют и ограничиваются постоянно лишь борьбой с испанцами и французами, вмешивающимися в их уединенную жизнь. Военная группировка Эускади Та Аскатасуна (Баскония и свобода), больше известная благодаря журналистам как ЭТА, перманентно ведущая партизанскую борьбу с испанцами, никогда не выдвигала требования создания собственного государства[4].

Этим баски отличаются от проживающих в той же Испании каталонцев. Этот народ ведет более активную борьбу за собственную независимость, в том числе с помощью партийной борьбы и гражданских протестов. Сам регион Каталонии представляет собой экономически высокоразвитое автономное сообщество со своими политическими партиями, представленными в испанском и европейском парламентах. В переходном состоянии от народу к государству-нации находятся также северные ирландцы. В отличие от басков, они активнейшим образом настаивают на собственном суверенитете. В своей борьбе они используют как традиционные для них террористические методы (истоки ирландского терроризма и сепаратизма лежат в XII в., когда самостоятельное ирландское королевство Ольстер было формально подчинено английской короне, хотя фактически власть осталась в руках вождей кланов), так и механизмы выборов. К этой же переходной от народа к нации форме можно отнести и корсиканцев, ведущих почти столетие войну с французскими властями[5].

Оторванные от культурных корней иммигранты из бывших британских и французских колоний, пытаются сохранить свои язык, культуру и традиции в условиях большого западноевропейского мегаполиса. Некоторые из них становятся частью того демоса, который образует национальное государство, но еще более значительная часть сохраняет свою этническую специфику и отказывается учить чужой язык и растворяться в инородной культурной среде. Даже становясь de jure гражданами того государства, которое их самих (или их предков) приютило, они игнорируют те социальные и политические институты, которые складывались в западноевропейских странах веками. Собственно, констатация фатального культурного разрыва между европейским демосом и идущим ему на смену гражданским обществом в рамках всего Евросоюза с одной стороны и сохранившимися коренными и приезжими этносами с другой составляет тот самый провал политики культурного многообразия (нем. Multikulturalismus или Multikulti), который был озвучен немецким канцлером Ангелой Меркель.

 

[1] Дугин А.Г. Этносоциология. – М: Академический проект; Фонд «Мир», 2011.

[2] Широкогоров С.М. Этнос. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. Кафедра Социологии Международных Отношений социологического факультета МГУ им М.В. Ломоносова. Москва, 2010г. с. 13

[3] Травина Е. М. Этнокультурные и конфессиональные конфликты в современном мире. СПб:Изд-во С.-Петерб.ун-та, 2007 С. 55

[4] Бароха Х. К. Баски. — М.: Едиториал УРСС, 2004, с.184.

[5] La reinvention de la democratie et nationalismes en Europe et dans les pays du Sud. «Les minorities ethniques en Europe: comparaisons et propositions». Sous la direction de Gabriel Gosselin et Anne Van Haecht. Lion, 1994. с.32