Гассенди против Картезия

Атакуя схоластическую традицию, Гассенди не пощадил и современников, среди них — Роберта Фладда (1574—1637), защитника каббалистики и магии, автора "Epistolica Exercitatio in qua praecipua Principia Philosophae Poberti Fluddi reteguntur " ("Эпистолярное рассуждение,

==401

в котором открываются первейшие принципы философии Роберта Фладда") (1630), как и Герберта Чербери (1583—1648), критике которого Гассенди посвятил целый трактат. Астрономические изыскания, далекие от каббалистики и магии, привели философа к науке, открытой опытному контролю и социальной критике, ибо касалась она исключительно эмпирических аспектов реальности. Мы не можем познавать сущности, возражал он второму оппоненту, ибо не создаем и не воссоздаем их. Животное лишь тогда поймет, зачем часы, когда научится их конструировать. Сущности сотворены Богом, и человек никогда поэтому не узнает, каковы они и зачем они Гассенди опротестовывает каузальный способ аргументации Аристотеля. Вертикальная субординация сущностей, возможно, была бы понятной человеку, если бы он смог верифицировать ее опытным путем, гипотетически воспроизвести и исторически доказать. Но это невозможно, и лучше оставить сущности на попечение Отца нашего Всевышнего.

Те же доводы мы находим в работе Гассенди "Возражения на ^Метафизические размышления» Декарта" (1642) г. Не отрицая очевидных завоеваний Декарта, он отвергает все же сам тип картезианского знания — априористский и дедуктивный, где опыту нет места. Нет обоснования, по мнению Гассенди, необходимости перехода от опыта "cogito" к субстанциональности "res cogitans". Сомнительность — и даже незаконность — такого перехода, как мы уже показали, в том, что человеку не знакомы ни сущность, ни субстанции как нечто сделанное. Картезианское разделение человека на душу и тело, кстати, предпосланное его философии и недоказанное, погружает нас в пучину неразрешимых затруднений. Доказательства существования Бога Декарта малоубедительны, если не неприемлемы. Идею наисовершеннейшего существа вряд ли можно считать врожденной — скорее, исторически сформировавшейся. Что касается серии действующих причин, то с ними мы остаемся в сфере физических феноменов, как доказательство чего-то сверхфизического они также не работают. Порочный круг усматривает Гассенди в принципе "cogito" как основе очевидности не столько математических истин, сколько самого cogito. В итоге он призывает отказаться от картезианства, как и от схоластики вообще, и, освободившись от догматической метафизики, заняться, наконец, экспериментальной наукой о феноменах.