ИСТОРИЯ O ДОКТОРЕ ИОГАННЕ ФАУСТЕ,ЗНАМЕНИТОМ ЧАРОДЕЕ И ЧЕРНОКНИЖНИКЕ 7 страница

и представил своим слушателям греческих героев

 

Много лет также провел доктор Фауст в Эрфурте и читал там лекции

в университете и много учинял удивительных вещей в этом городе, и еще

сейчас живы многие люди, хорошо его знавшие, которые виде.ли все это

собственными глазами и даже ели и пили вместе с ним. Однажды, читая

своим слушателям замечательного греческого поэта Гомера, который наря-

ду с другими историями описывает десятилетнюю Троянскую войну, проис-

ходившую между греческими царями из-за прекрасной Елены, и при этом

часто упоминает доблестных героев - Менелая, Ахилла, Гектора, Приама,

Александра, Улисса, Аякса, Агамемнона и других, Фауст так обрисовал

студентам лицо и наружность этих героев, что они возымели большое же-

лание увидеть их воочию. Надеясь, что учитель поможет им в осуществле-

нии этого желания, они его о том почтительно просили. Фауст согласился

и обещал на следующей же лекции дать им возможность увидеть своими

глазами всех, кого они пожелают. Это вызвало большое стечение и скоп-

ление студентов. Ибо во все времена молодые люди скорее имеют склон-

ность и охоту к шутовству и фиглярству, чем к хорошему.

Когда наступил положенный час и доктор Фауст углубился в свою

лекцию, заметив, однако, что из-за его посулов собралось более слуша-

телей, чем когда-либо, то приблизительно в середине лекции обратился

он к ним и сказал: "Любезные студенты, поскольку вы имеете такую охоту

увидеть знаменитых военачальников, о которых упоминает этот поэт наря-

ду со многими другими, в том обличии, какое они имели когда-то при

жизни, то так оно сейчас и будет". И сразу же, по слову Фауста, один

за другим вошли в лекторию вышеназванные герои в тех же доспехах, Ка-

кие в те времена носили, оглядываясь кругом и помавая главами, словно

были, разгневаны. Последним проследовал ужасный великан Полифем, у ко-

торого был только один глаз посредине лба и длинная, косматая, огнен-

но-рыжая борода. Из пасти у него еще торчали ноги какого-то проглочен-

ного им бедняги, и выглядел Полифем столь страшно, что у всех волосы

стали дыбом, и от испуга и ужаса не знали они куда деваться. Фауст

очень над: этим посмеялся, назвал им одного за другим по имени и, ок-

ликнул каждого, приказал им уходить, что они и исполнили. Только од-

ноглазый циклоп Полифем сделал вид, будто он не хочет уходить, а соби-

рается поглотить еще одного или двух. Видя это, студенты пришли в еще

больший ужас, особенно когда он ударил о землю толстой палицей, сде-

ланной из сплошного железа и подобной ткацкому навою, да так, что вся

коллегия содрогнулась и закачалась. Но Фауст погрозил ему пальцем, и

тогда он тоже вышел в дверь, и доктор Фауст закончил свою лекцию, чему

все студенты очень обрадовались и уже не просили его впредь о подобных

зрелищах, так как убедились, как это опасно.

 

 

 

Доктор Фауст хочет заново обнародовать

все потерянные комедии Теренция и Плавта

 

Спустя некоторое время после того, как в университете состоялось

присуждение ученых степеней и некоторые лица были сделаны магистрами

среди философов зашел разговор о пользе латинских комедий писателя Те-

ренция, уроженца Карфагена в Африке. Теренций, говорили они, дол, -

жен стать достоянием школы и читаться юношеству не только ради латинс-

кого языка и прекрасных поучений и сентенций, но также потому, что он

верно и метко обрисовал все на свете сословия и их хороших и дурных

представителей, со всеми их свойствами, да так, словно он проник: в

человеческое сердце и разведал, подобно богу, душу и помыслы каждого.

Это признает всякий, кто правильно читает и понимает этого поэта. И

что еще удивительнее, из этих комедий видно, что в те времена и люди

были так же устроены, и нравы были такими же, как это и теперь ведется

на свете, хотя они были написаны за несколько столетий до рождества

Христова. Достойно только сожаления, что большинство этих комедий и

притом лучшие из них, всего сто восемь, столь печальным образом погиб-

ли при кораблекрушении, пропали и исчезли, чем сам Теренций был огор-

чен до смерти, как о том рассказывает Авзоний.

Подобное же несчастье произошло, говорили они, и с Плавтом, чте-

ние которого в школах по тем же причинам не менее полезно и необходи-

мо, чем чтение Теренция. Около сорока одной или более комедий потеря-

но, потому что они были плачевным образом попорчены водой или огнем.

Доктор Фауст долго слушал эту беседу и смог лучше и больше по-

рассказать об обоих поэтах, чем все присутствующие, привел также нес-

колько прекрасных изречений и сентенций из утраченных комедий. Все

этому очень удивились и спросили его, откуда он знает, что стояло в

этих комедиях. На это он эаметил, что они вовсе не пропали и не погиб-

ли, как это думают, и если бы это было для него безопасно и не осерди-

лись на него теологи, во мнении которых он и так невысоко стоит, то

все потерянные или испорченные, все равно какие тексты обоих поэтов он

с легкостью может извлечь на свет, но только на несколько часов. Если

же они хотели бы иметь их или сохранить на более продолжительное вре-

мя, то пусть посадят побольше студентов, нотариусов и писцов и прика-

жут им немедленно все переписать; тогда они имели бы их всегда под ру-

кой и могли бы впредь читать эти тексты не хуже, чем они читают те,

которые имеются сейчас.

Обо всем том доложили господам теологам и самым высокопоставлен-

ным членам совета, которые в то время присутствовали, но в ответ ему

было сказано: ежели он не хочет или не может доставить сюда эти книги,

чтобы можно было честным образом сохранить их и понемногу ими пользо-

ваться, то его предложение не может быть принято, ибо и без того дос-

таточно есть авторов и хороших книг, по которым юношество может и

должно изучать хороший и правильный латинский язык, и сверх того можно

опасаться, что злой дух примешает в новооткрытые книги свою отраву и

губительные примеры, так что это будет служить к ущербу, а не на поль-

зу.

Вот по какой причине и посейчас еще мы имеем только те комедии

Теренция и Плавта, что и прежде, потерянные же остаются там, куда их

утащил или спрятал нечистый, а доктор Фауст так и не мог показать на

этот раз свое искусство.

 

 

 

Другая история о том,

как доктор Фауст неожиданно явился на пирушку

 

Есть на улице Слесарей в Эрфурте один дом, по прозванию "Якорь".

В то время в нем проживал один тамошний дворянин, имя которого по не-

которым причинам не может быть названо и с которым доктор Фауст боль-

шей частью проводил время пока был в Эрфурте и много учинял и устраи-

вал удивительных шуток и развлечений, особенно когда тот собирал у се-

бя компанию (что бывало почти каждый день) и желал потешиться.

Случилось однажды, что этот дворянин позвал к ужину много добрых

друзей, а названный Фауст как раз находился не здесь, а в Праге у им-

ператора. Когда же молодые люди, развеселившись в гостях у своего дру-

га, стали настойчиво высказывать желание и охоту увидеть у себя Фаус-

та, то хозяин объяснил им, что Фауст не может явиться, так как нахо-

дится далеко, а именно в Праге. Тут они ненадолго оставили об этом

толковать, но вскоре стали еще пуще желать его прихода, а один из них,

шутя, позвал его по имени и попросил, чтобы он явился к ним и не бро-

сал честную компанию.

В это время кто-то сильно постучал во входную дверь. Слуга бежит к

окну, глядит, спрашивает: "Кто там?". Стоит доктор Фауст у двери, дер-

жит за повод коня, словно сейчас только слез, спрашивает слугу: разве

тот не узнал его? Его ведь звали.

Слуга, прежде чем открыть, бежит к господину, докладывает: Фауст

стоит, мол, у двери, это он стучал.

Дворянин, находившийся в комнате, говорит слуге: верно, он ослы-

шался или обознался; ему хорошо известно, где обретается Фауст, он не

может сейчас быть у двери. Слова его успокоили слугу.

Между тем стучит Фауст еще раз. Тогда сам хозяин выглянул наперед

слуги в окно, видит, и впрямь Фауст. Сейчас же ему отворяют дверь,

приветливо встречают. Хозяйский сын просит его пройти вместе с отцом к

гостям, сам берет его лошадь и велит задать ей вдоволь корма. Однако,

как далее следует, не мог он этого выполнить.

Как только Фауст вошел к гостям, его прекрасно принимают, сажают

за стол, и хозяин спрашивает, как это он воротился так скоро.

Фауст отвечает: "Это у меня такой добрый конь. Раз господа гости

так сильно пожелали меня видеть и позвали к себе, решил я им угодить и

к ним явиться, хоть и не могу я долго здесь оставаться и еще до утра

должен быть в Праге".

После этого предложили они ему есть и пили вволю за его здоровье,

пока добрый хмель не ударил ему в голову. Тут стал он учинять с ними

свои шутки. Спрашивает, не хотят ли они отведать заморского вина. Они

отвечают: "Да". Тогда он снова спрашивает: "Какого же? Греческого,

мальвазии, французского или испанского?". Один, смеясь, отвечает, что

все одинаково хороши. Тогда Фауст велит принести бурав, сверлит по

краям доски стола одну за другой четыре дыры, затыкает их колышками,

как обыкновенно втыкают в бочку втулку или кран, велит принести ему

несколько чистых стаканов, потом вытаскивает по очереди колышки, и из

сухой доски, словно из четырех бочек, льет каждому вино, какое из вы-

шеназванных он потребует. Гостей это очень позабавило, и были они

весьма довольны.

Тем временем приходит хозяйский сын и говорит: "Господин доктор,

ваш конь жрет как бешеный. Скорее десять или двадцать коней накормишь,

чем вашего одного. Уже проглотил он два воза сена, а сам стоит и смот-

рит, где бы найти еще". Тут засмеялся не только Фауст, а все, кто это

услышал. Но когда хозяйский сын сказал: "Я хочу выполнить свое обеща-

ние и накормить его досыта, хотя бы мне пришлось несколько мальтеров

ему отвесить", - Фауст ему отвечал: пусть он это бросит, конь довольно

уже получил корма на ночь, ведь он не наестся досыта, если даже сожрет

у него весь овес на корню.

На самом же деле это был его дух Мефостофиль, который, как выше

сказано, по временам превращался в крылатого коня, такого, как Пегас у

поэтов, если Фауст собирался куда-нибудь быстрехонько перенестись.

В этих и подобных забавах провели они вечер, до полуночи. Тут ис-

пустил фаустов конь столь громкое ржанье, что его на весь дом было

слышно. "Ну, мне пора", - сказал Фауст и хотел распрощаться, но они

стали его удерживать и просить, чтобы он остался с ними еще немного.

Тогда завязал он узел на своем кушаке и согласился провести с ними еще

часок.

Когда время прошло, опять конь его громко заржал; тут он снова

собрался идти, но, тронутый просьбами собравшихся, остался еще на час

и снова завязал узел на кушаке. Когда же и этот час пролетел и его

конь в третий раз заржал, больше уже не захотел он оставаться и не дал

себя удержать, распрощался с ними и сказал, что должен тотчас же идти.

Тут они проводили его до дверей, вывели его лошадь, он сел на нее

и поскакал вдоль по Слесарной улице. Но едва миновал три или четыре

дома, как взмыл его конь вместе с ним в небеса, так что те, кто смот-

рел ему вслед, вскоре потеряли его из виду.

Под утро Фауст вернулся в Прагу, устроил здесь свои дела и через

несколько недель, когда возвратился домой, он привез с собой от импе-

раторского двора много бумаг и новых известий.

 

 

 

Как доктор Фауст сам задал пирушку

 

Когда доктор Фауст воротился домой из Праги, привезя с собою мно-

жество великолепных подарков от пребывавших тогда при императорском

дворе австрийских господ и других князей и графов, вспомнил он и о

доброй компании, вызвавшей его из Праги в "Якорь". По сердцу пришлись

ему их речи и веселое общество. И вот, чтобы ближе сойтись с теми из

них, кого он раньше мало знал, и завести с ними более близкое знакомс-

тво, показав им в то время свою признательность, пригласил он их всех

вместе в дом, который снимал неподалеку от большой университетской

коллегии в Эрфурте, что у св. Михаила.

Все они явились с удовольствием, не столько ради еды и питья,

сколько в надежде снова увидеть его чудесные проделки, как это бывало.

И вот, когда они пришли и явились к нему один за другим, то не

увидели они ни огня, ни дыма, ни еды, ни питья и ровным счетом ничего,

но не подали вида, были веселы и думали: хозяин их сам знает, как уб-

лаготворить гостей.

Когда все уже собрались, просит Фауст дорогих гостей не скучать,

а пока он прикажет немедля накрывать и подавать на стол. После этого

постучал он ножом по столу. Тут входит некто, как если бы это был слу-

га, спрашивает: "Господин. что вам угодно?". Доктор Фауст спрашивает

его: "Скажи, сколь ты проворен?". Тот отвечает: "Я быстр как стрела".

"О нет, - говорит Фауст, - ты мне не годишься. Ступай, откуда пришел".

Немного погодя стукнул он снова ножом по столу, входит другой

слуга, спрашивает: "Чего изволите?". Фауст ему говорит: "Сколь ты про-

ворен?". Тот отвечает: "Я быстр как ветер". "Это уже кое-что, - гово-

рит Фауст, - только и ты мне не подходишь, поди прочь, откуда пришел".

Еще спустя немного стучит Фауст в третий раз по столу, входит

третий, огляделся с угрюмым видом, спрашивает: "Что от меня надобно?".

Доктор Фауст отвечает: "Скажи мне, каково твое проворство, тогда услы-

шишь, что тебе надо делать". Тот отвечает: "Я быстр как мысли челове-

ческие". "Вот это дело!" - говорит Фауст, встает с места, идет с ним,

посылает его и наказывает принести и доставить ему явств и пития, что-

бы мог он наилучшим образом попотчевать дорогих гостей. Сделав это,

вернулся он к гостям, велел обнести их водой и всем сесть за стол.

Как только они уселись, является его проворнейший слуга вместе. с

двумя другими, вносят они девять блюд или мисок, по три зараз, акку-

ратно накрытые крышками, как это принято при дворе, ставят их на стол"

и оказались там самые лучшие явства из дичины, птицы, рыбы, овощей,

паштетов и из разного домашнего скота, приготовленные самым изысканным

образом. И таких явств было множество, а всего тридцать шесть блюд или

перемен, не считая фруктов, конфет, пирогов и других лакомств, подан-

ных на десерт. А все кубки, стаканы и чаши ставились на стол пустыми,

и когда кто-нибудь хотел пить, Фауст его вопрошал, какого вина или пи-

ва ему желательно, и как только тот называл свое желание, Фауст выс-

тавлял за окно посуду для вина, и во мгновенье ока она наполнялась

этим напитком, прохладным, словно сейчас только из погреба.

Между тем были приготовлены всевозможные музыкальные инструменты,

на которых один из слуг умел играть столь отменно, что ни один человек

не слышал в жизни ничего столь приятного; слуга этот мог даже делать

так, что множество инструментов играло одновременно, как-то: лютни,

органчики, флейты, арфы, рожки, трубы, а люди видели только его одно-

го. В общем не было недостатка ни в чем, что доставляет удовольствие,

и не было никого, кто мог бы еще чего-либо пожелать. И так провели они

почти всю ночь, пока не наступило ясное утро, когда Фауст всех отпус-

тил по домам.

 

 

 

Как один монах хотел обратить доктора Фауста

на путь праведный

 

Вскоре слухи о докторе Фаусте и его удивительных похождениях раз-

неслись не только по городу Эрфурту, где он обосновался и натворил

много подобных проделок, но и далеко по стране. А потому много лиц из

дворянского звания и юных рыцарей приезжали к нему в Эрфурт из сосед-

них княжеств и графских дворов и заводили с ним знакомство с тем, что-

бы увидеть или услышать от него что-либо чудесное, о чем они нынче или

завтра могли порассказать. И столько их стекалось к нему для этой це-

ли, что некоторые разумные люди стали опасаться, как бы это не ввело в

искушение незрелую молодежь и иные из них, совратившись, не приохоти-

лись бы к чернокнижию, потому что все это они считали забавой и разв-

лечением, не разумея, что это грозит их душе. Поэтому люди эти обрати-

лись к известному францисканскому монаху, доктору Клинге по имени,

близко знакомому с доктором Лютером и доктором Ланге, и просили его:

поскольку он также знает и Фауста, то пусть увещает его по строгости и

наложит на него эпитимию за такое его распутство и постарается спасти

его из дьявольской пасти. Монах согласился; отправился к Фаусту, гово-

рил с ним сперва кротко, а потом и сурово, растолковав ему, что гнев

божий и вечное проклятье сулит ему такое житье, и сказал: он ведь муж

весьма ученый и мог бы вполне прожить, вернувшись к богу и честной

жизни, и если он отстанет от того безрассудства, которым его, видимо,

в молодые годы прельстил дьявол, этот лжец и губитель, и отмолит у

господа свои грехи, то он еще может заслужить прощенье, ибо милосердие

божие никогда не скудеет.

Доктор Фауст прилежно слушал его, пока тот не высказал все до кон-

ца, и тогда отвечает: "Любезнейший государь мой, знаю, что вы желаете

мне добра, знаю хорошо все, что вы мне здесь толковали. Только черес-

чур далеко я зашел. Собственной кровью подписал я договор с Окаянным,

что навечно предаюсь ему душой и телом. Как уж я могу думать о возвра-

те и чем можно мне помочь?".

Монах отвечал: "Это вполне может быть, если вы станете ревностно

просить бога о прощении и милосердии и отпущении грехов ваших, будете

творить молитву и покаяние, а от прежнего отречетесь и воздержитесь

впредь от волхвования и общения с дьяволом и никого более не соблазни-

те и не совратите. Тогда мы отслужим за вас обедню в нашем монастыре,

чтобы вам избавиться от дьявола".

"Служи или не служи обедню, - сказал Фауст, - моя клятва связала

меня накрепко. Ведь я дерзко презрел господа и изменил ему как клят-

вопреступник, поклонялся дьяволу и доверился ему более, чем богу. По-

тому не могу я вернуться к нему, ни утешиться его милостью, которую я

столь легкомысленно презрел. К тому же нечестно и непохвально было бы

мне нарушить договор, который я скрепил своей кровью. Раз уже дьявол

все честно выполнил, что он мне обещал, так и я вперед буду честно все

выполнять, что я ему обещал и в чем обязался".

Когда монах это услышал, разгневался он и сказал: "Ну, так пропа-

дай ты, проклятое дьяволово отродье, если отталкиваешь руку помощи". И

с этим он ушел от него и рассказал ректору университета и высокому со-

вету все как есть, и тогда приняли меры, чтобы Фауст отправился в дру-

гие места, и таким образом покинул он Эрфурт.

 

 

----------------

 

 

 

О войске, собравшемся против барона, которому Фауст

при императорском дворе наколдовал на голове оленьи рога,

на девятнадцатом году

 

Поехал доктор Фауст в Эйслебен, как вдруг на полдороге видит он -

семь коней к нему скачет, и узнал их хозяина, что это был тот граф,

которому он, как выше было сказано, при императорском дворе наколдовал

оленьи рога на голову. Тот дворянин тоже очень хорошо знал доктора Фа-

уста, поэтому он велел своим слугам притаиться, что Фауст заметил и

поскорее забрался от них на пригорок. Когда барон это увидел, приказал

он скакать на него во весь опор и похрабрее в него стрелять, и они пы-

тались настигнуть его. Однако вскоре он снова пропал у них из глаз,

сделав себя невидимым. Барон остался ждать на пригорке, не увидит ли

он его опять, как вдруг снизу из лесу послышалось им, как заиграли

трубы и литавры и загремели барабаны, и увидел он также, будто добрая

сотня коней на него скачет. Тут он давай бог ноги. Но только он соб-

рался спуститься с горы, как выросло перед ним множество воинов в пол-

ном вооружении, готовых броситься на него. Пустился он по другой доро-

ге, но там увидел также множество мчащихся на него всадников, от кото-

рых должен был снова броситься в сторону. Но и тут он снова увидел во-

оруженный отряд, и так повторилось с ним раз пять или шесть, всякий

раз, когда он кидался в ту или другую сторону. Когда он окончательно

убедился, что ему не прорваться и что движутся на него, то поехал он

прямо на войско, какая опасность ему оттуда ни грозила, и спросил, что

за причина тому, что его со всех сторон окружили и теснят, но никто не

стал ему отвечать. Наконец подъехал к нему Фауст, когда он был совсем

уже окружен, и предложил ему сдаться; в противном случае ему не поздо-

ровится. Барон подумал, что это настоящее войско, готовое к бою, тогда

как все это только Фауст наколдовал. Затем отобрал Фауст у них ружья и

мечи, взял их коней и дал им взамен других, заколдованных, и другие

ружья и мечи, созданные волшебством, и так сказал барону, который Фа-

уста не узнал: "Государь мой, начальник этого войска приказал мне объ-

явить вам, что вам надлежит уходить отсюда, потому что вы преследуете

лицо, которое обратилось к нему за помощью".

Как только барон прибыл на постоялый двор и его слуги поехали с

конями на водопой, тут пропали все кони, и слуги чуть не утонули. Так

и пришлось им возвращаться домой пешком.

Увидел барон, что слуги обратно пешком тащатся, все замаранные и

промокшие, и как только узнал причину, сейчас же понял, что все это

Фауст наколдовал, как он с ним и раньше поступил, и все это сделал он

в насмешку над ним и ему в поношение.

 

 

 

О блудодействе доктора Фауста на девятнадцатом

и двадцатом году

 

Когда доктор Фауст увидел, что срок его договора день ото дня

подходит к концу, начал он вести свинскую и эпикурейскую жизнь и приз-

вал к себе семь дьявольских суккубов, с которыми со всеми совокуплял-

ся, и каждый из них являлся ему в другом женском образе, такой красы,

что нельзя сказать. После этого ездил он во многие государства вместе

со своим духом, желая видеть всех что ни на есть женщин. Семерых из

них он совратил: двух нидерландок, одну венгерку, одну англичанку,

двух швабок и одну француженку, которые были украшением своих стран. С

этими дьявольскими женами предавался он непотребству до самой своей

кончины.

 

 

 

О кладе, который доктор Фауст нашел

на двадцать втором году

 

Для того чтобы не заставлять Фауста, своего наследника, ни в чем

терпеть нужду, указал дух Мефостофиль Фаусту одну заброшенную старую

часовню, которая находилась в полумиле от Виттенберга. В ней находился

засыпанный погреб, там должен был Фауст копать и найти большой клад.

Доктор Фауст послушно отправился туда, когда же он пришел на место,

увидел он ужасного дракона огромной величины, лежащего на кладе, а

клад сиял, как зажженный огонек. Доктор Фауст произнес заклинание, и

дракон уполз в расщелину. Но когда он выкопал клад, то не нашел там

ничего, кроме углей, и при этом видел и слышал много привидений. При-

нес доктор Фауст домой эти угли, и они тотчас же превратились в золото

и серебро, которое, как сказывал его фамулус, было оценено в несколько

тысяч гульденов.

 

 

 

О Елене Греческой, которая поселилась у Фауста

в последний год его жизни

 

Для того чтобы разнуздались у несчастного Фауста плотские страс-

ти, припомнилась ему в полночь на двадцать третьем году его договора

Елена Греческая, которую он когда-то в Фомино воскресенье вызывал сту-

дентам. Потому стал он упрашивать на другой день своего духа привести

ему Елену, чтобы взять ее в наложницы. Так оно и случилось, и эта Еле-

на была точно в таком образе, как он ее вызывал к студентам, милая и

прелестная на вид. Когда доктор Фауст это видел, так она его сердце

пленила, что стал он с ней грешить и держал при себе как свою наложни-

цу и так ее полюбил, что ни на мгновенье не мог с ней разлучиться. А в

последний год она от него забеременела и родила ему сына, которому Фа-

уст горячо радовался и дал ему имя Justus Faustus. Дитя это сообщало

Фаусту о многом таком, что в будущем должно было случиться в различных

странах. Когда же он затем лишился жизни, исчезли вместе и мать, и ре-

бенок.

 

Теперь следует о том, что доктор Фауст делал

в последний год своего срока со своим духом и с другими

и что произошло в двадцать четвертый

или последний год его договора

 

 

О завещании доктора Фауста,

в котором он назначил своего слугу Вагнера

своим наследником

 

С первых дней и до последнего, двадцать четвертого года своего до-

говора воспитывал доктор Фауст одного юношу, который обучался в Вит-

тенберге. Юноша этот видел все проделки господина своего, доктора Фа-

уста, его волшебство и дьявольское искусство, да и помимо того был

дурным, отпетым мальчишкой. Поначалу он отправился в Виттенберг поби-

раться, и из-за его дурных повадок никто его брать не хотел. Этот Ваг-

нер и стал фамулусом доктора Фауста, прилепился к нему и так, что

впоследствии доктор Фауст стал звать его своим сыном. Куда бы он ни

ходил, Вагнер предавался разгулу вместе с ним.

Когда стало истекать его время, позвал Фауст к себе нотариуса и с

ним нескольких магистров, которые у него часто бывали, и отказал свое-

му фамулусу дом вместе с садом, расположенный рядом с домом Гансера и

Фейта Родингера, что у Железных дорог на улице Шергассе близ городской

стены. Далее он отказал ему 1600 гульденов оброчных платежей, кресть-

янское владение ценою в шестьсот гульденов наличными деньгами, золотую

цепь стоимостью в триста крон, серебряную посуду, которую он похитил

при дворах, главным образом из папского и турецкого дворца, стоимостью

до тысячи гульденов, а сверх того из домашней утвари не особенно мно-

го, ибо он подолгу не проживал у себя в доме, но день и ночь напивался

и обжирался в трактирах и у студентов. Таким образом было составлено и

установлено его завещание.

 

 

 

Доктор Фауст беседует со своим слугой о завещании

 

Как только завещание было составлено,. призывает он к себе своего слу-

гу, говорит ему, как он о нем позаботился в завещании, за то, что он

всю жизнь был ему привержен и тайности его никому не открывал. За это

за все пусть он у Фауста еще чего-нибудь попросит, он его всем желае-

мым обеспечит. Тогда фамулус пожелал получить его уменье. На это Фауст

ему отвечал:

"Что касается моих книг, то они были и раньше в твоем распоряже-

нии, только ты не должен их обнародовать, но для своей пользы занимай-

ся ими и изучай их прилежно. Во-вторых, ты желаешь получить мое уме-

ние, которое ты, разумеется, получишь, если будешь любить мои книги,

не дашь себя совратить, но навсегда останешься при своих намерениях".

"Еще, - сказал доктор Фауст, - ввиду того, что мой дух Мефостофиль

служить мне больше не обязан, по этой причине я не могу передать тебе

его, но все же я хочу приставить к тебе другого духа, если ты того же-

лаешь". Вскоре затем, на третий день, снова призвал он своего фамулуса

и напоминает ему, что он хотел иметь духа, так держится ли он еще это-

го намерения и в каком образе тот должен явиться. Тот отвечает: "Гос-