Ничего этого не было

 

Какими путями приходит Понимание – Бог его знает. Факты копятся, копятся, копятся – щелк!.. «Дошло наконец!»

Впрочем, «дошло» – это, конечно, сильно сказано. Так говорят тогда, когда человек отчетливо осознал то, чего раньше не осознавал. В данном же случае человек (Петропавел, разумеется) как не понимал ничего, тем более отчетливо, – так, честно говоря, и не понял. То есть еще хуже: теперь ему казалось, что не понимает он гораздо больше, чем прежде. Между прочим, объяснить непонимание ничуть не проще, чем понимание. Понимание, кстати, можно вообще не объяснять: понимаешь – и понимай себе. А вот что касается непонимания… Ужасно утомительно объяснять, например, чего именно ты не понимаешь: ведь то, чего ты не понимаешь, надо сначала как-то назвать… а как оно называется – поди выговори!

Впрочем, случай с Петропавлом был особый: то, что он понимал раньше, и то, что ему предлагалось понимать сейчас, было отнюдь не одно и то же – это-то он как раз понимал! Но на таком понимании, увы, далеко не уедешь.

– Съезд по случаю траурной церемонии разрешите считать продолжаю­щимся, – сбил его размышления жизнерадостный возглас Творца Съездов.

– Разрешаем, разрешаем! – радостно откликнулись любители, по-видимому, всяческих съездов, вскакивая из-за столов как сумасшедшие, и принялись самозабвенно аплодировать до упаду. Когда наконец все они попадали с ног, Творец Съездов заявил:

– Необходимо срочно принять резолюцию съезда. Разрешите зачитать резолюцию.

Ни у кого не было сил разрешить – и Творец Съездов приступил к чтению без разрешения, предварительно сбегав к лимузину, с трудом достав из багажника и доставив к месту продолжения съезда неподъемную урну с симво­лическим прахом Слономоськи.

«Резолюция съезда, посвященного траурной церемонии

В ходе осуществления траурной церемонии по случаю ухода Слономоськи из жизни Слономоськи съезд незаметно для присутствующих постановил:

1. считать Слономоську отныне не существующим ни физически, ни духовно;

2. более точно выяснить день ухода Слономоськи из жизни Слономоськи и задним числом объявить этот день Днем Всемерного Траура;

3. рассмотреть список кандидатов на замещение вакантной должности Слономоськи и заместить эту должность одним кандидатом (список из одного кандидата прилагается).

Конец резолюции».

– О, какая милая и странная резолюция! – закричала Королева Цаца, обливаясь слезами Пластилина Бессмертного. – Вношу предложение считать эту резолюцию маленьким шедевром. Кто за это предложение, прошу побледнеть.

Побледнели все.

– Принято единогласно.

– Разрешите огласить список кандидатов на замещение вакантной должности Слономоськи? – опять попросил разрешения вежливый Творец Съездов.

Ему разрешили.

– Будем голосовать поименно или списком?

– Поименно и списком! – предложил Пластилин Бессмертный.

– Зачитываю поименно.

Творец Съездов хотел выдержать паузу, но не выдержал и крикнул:

– «Еж!»… Кто за эту кандидатуру, прошу голосовать.

Все опустили какие-то разноцветные бумажки в урну с символическим прахом Слономоськи.

– Зачитываю список. «Еж!»… Кто за этот список, прошу голосовать. Процедура с бумажками повторилась.

– А на самом деле чей прах в урне? – спросил Петропавел, которого потрясло сведение о символическом прахе, у находившегося рядом Смежного Дитяти.

– Черт его знает, – ответил частичный малыш. – Должно быть. Творец Съездов пришил кого-нибудь по дороге.

Петропавел покачал мудрой головой Ежа.

– Предложение принято всеми единогласно, кроме Ой ли-с-Двумя-Головами, принявшим предложение двугласно. Кандидат избран!

– О, какой милый и странный кандидат! – прозвучал резюмирующий вопль Королевы Цацы.

Все взгляды обратились к Петропавлу.

– Я подумаю, – сказал он.

Стало очень тихо, хоть и до этого было очень тихо.

– У меня испортилось хорошее настроение, – заявил Творец Съездов и лег на землю.

– У него испортилось хорошее настроение! – зашушукались участники съезда в страшной, как смерть, панике.

– Что ж ты делаешь-то, шельмец? – подскочил к Петропавлу Тридевятый Нидерландец – настолько близко, что превратился просто в точку. Однако в точку угрожающую. – Ты ведь ритуал нарушаешь! А это огорчает Творца Съездов, которого тут не принято огорчать!

– Сначала надо объяснять, что принято, что нет… а потом предъявлять претензии, – с благородным металлом в голосе отозвался Петропавел.

– Ну и ежи пошли! – прямо-таки обомлел Ой ли-с-Двумя-Головами. – Всем ежам ежи.

Тридевятый Нидерландец согласился с ним, описав согласие речевыми средствами:

– Я киваю головой. – Он все еще стоял настолько близко от Петропавла, что так и представлял собой точку, компонентов которой (головы, рук, ног) увидеть было нельзя. – Киваю головой и ярюсь. Пусть кто-нибудь напомнит этому Ежу, что тут принято, что нет.

– Тут принято и не принято одно и то же, – охотно взял на себя инициативу Пластилин Бессмертный.

– Понятней не скажешь! – восхитилась Королева Цаца.

– Стало быть, не будучи согласным стать Слономоськой, Еж тем не менее согласен стать Слономоськой, – от фонаря заключил Бон Слонопут, уже просто-таки лежавший возле словесного портрета Слономоськи.

– Что и заставляет нас приветствовать, а также не приветствовать Слономоську в лице и теле Ежа! – не изменил себе Пластилин Бессмертный.

– Интересно, как вы это будете делать – «приветствовать, а также не приветствовать», – не удержался Петропавел.

– Да уж сделаем как-нибудь, – пообещали участники съезда и разделились на две группы: первая из них поприветствовала Петропавла словом «привет», вторая демонстративно отвернулась.

Неизвестно почему у Творца Съездов тотчас же улучшилось плохое настроение – и он принялся бегать кругами, как бы резвяся и играя, потом скомканно попрощался со всеми сразу и укатил в своем роскошном лимузине, крикнув на прощанье:

– Все свободны и счастливы!

Петропавел отошел в сторону с лицом, с которым отходят в мир иной. Не прошло и минуты, как – с выражением свободы и счастья во взоре – к Петропавлу, потирая чьи-то чужие руки, подошел Воще Таинственный.

– Ну, где тут у нас Слономоська? – интимным шепотом поинтересовался он.

– Меня же сначала дрессировать надо, – несколько даже капризно ответил Петропавел и добавил еще более капризно: – Я ведь не готов пока…

– Ну, по этому поводу не беспокойся! – заверил Воще Таинственный. – Мы с Пластилином, между нами говоря, прекрасные дрессировщики.

– Да уж, я помню, – мрачно согласился Петропавел.

– Как это ты можешь помнить? – камерно рассмеялся Воще Таинственный.

– Были попытки… – Петропавлу показалось, что он намекнул на очевидные вещи.

…Оказавшиеся, впрочем, не столь уж очевидными.

– Минуточку, минуточку! – Воще Таинственный вгляделся в Петропавла, как в даль. – О каких это попытках, с твоего позволения, идет речь?

– Ну, как же… – начал было Петропавел и вдруг осекся – эдаким стартовым пистолетом. Воще Таинственный со всей очевидностью не знал об уроках, которые давал Петропавлу Воще Бессмертный.– Простите, – продолжил тогда Петропавел, – что-то я не могу припомнить, при каких обстоятельствах мы с Вами познакомились: в голове, видите ли, все перепуталось… то я Еж, то Слономоська – поди уследи за собой!

– А не было никаких особенных обстоятельств – вот ты их и не помнишь. Просто однажды в ответ на твое заявление о том, что тайное всегда станет явным (а ты любишь такого рода заявления за их… надежность, так сказать!), я вдруг возьми да и возникни перед тобой из ниоткуда – причем с обещанием: дескать, это тайное, я то есть, никогда не станет для тебя явным. Что и подтверждается: ты же до сих пор не знаешь, кто я и откуда я пришел…

Петропавел напряг свою память так, что вспомнил годы жизни фараона Тутанхамона, количество истребленных гугенотов, а заодно и подробности восстания луддитов, но вспомнить эпизода, описанного Воще Таинственным, так и не смог. Данного эпизода не было, не происходило!

– А… когда все это случилось? – осторожно поинтересовался он.

– Да тогда, когда Королева Цаца кокетничала с тобой, надеясь, что об этом не узнает Центнер Небесный, который как раз и летал над вами в виде Грамма. Почему, собственно, он и следит за тобой с тех пор! – Воще Таинственный с участием посмотрел на Петропавла и покачал головой: – В столь юном возрасте такие провалы в памяти – это извините!..

– Я правда не помню ничего, – с ужасом сказал Петропавел. – То есть я помню все. Но другое.

– Ну, в общем, это, конечно, дело твое, что помнить. Наша память – вещь загадочная…

– Да я не о том! А Муравей-разбойник… Муравья-разбойника-то я убивал?

– Гм, муравей… Сыновей Разбойника я знаю, слышал о них. Есть еще Кумовья Разбойника, тоже гадкая компания. Но вот чтобы у Разбойника был еще и муравей…

Ну, что ж… Мир действительно распался – и обломок его, видимо, ударил Петропавла по голове. Его лишили последней уверенности – уверенности в том, что он видел своими глазами . Оказывается, ничего этого не было . И новые имена его старых знакомых… да нет никаких новых имен и старых знакомых нет! Есть имена, напоминающие другие имена, и есть существа, напоминающие другие существа, но ведь между «быть» и «напоминать» целая пропасть! И в пропасть эту бесследно провалился огромный кусок жизни – вот оно как… В конце концов нет имени, которое не напоминало бы другого имени, как нет существа, не напоминающего другого. Что можно на этом родстве построить? Ни-че-го. Но Всадник-с-Двумя-Головами! Он-то ведь практически только что проскакал мимо – эдакий привет из той жизни, в которой тоже не все было понятно, но к которой он, Петропавел, хоть привык… или начинал привыкать.

Опять упав лицом вниз, он изо всех сил замахал руками. Нос на сей раз остался цел, зато грудь Петропавел отшиб изрядно.

– Поразительна все-таки склонность этого Ежа к воздухоплаванию! – восхитился Летучий Жуан, перелетев с земли на ветку высокого тополя. – Он прямо-таки попирает законы природы, бедное животное!..

– Я не животное! – с достоинством сказал Петропавел.

– Защищается! – умилилась Королева Цаца. – Наивный какой… Вы, значит, так и полагаете до сих пор, будто противостояние способно что-нибудь изменить? Не лучше ли плыть по волнам, а, Еж?

– Это зависит от направления ветра, – заумничал Петропавел, – которое не всегда совпадает с направлением, нужным тебе.

– А интересно было бы послушать о направлении, нужном Вам, – что это все-таки за курс? – раздумчиво сказала Королева Цаца.

– Курс на Спящую Уродину или… или на то место, где она спала. – Петропавел опустил глаза.

– Это Вы сами выбрали для себя такой курс?

– Да нет, мне просто сказали , что оттуда начинается дорога к моему дому.

– Дорога к Вашему дому начинается отсюда , – очень серьезно сказала Королева Цаца, – и к Спящей Уродине никакого отношения не имеет. Спящая Уродина есть миф. Ориентироваться на миф – занятие безрассудное.

– Но ведь мне нужны хоть какие-то ориентиры, – на шаг отступил Петропавел.– А то меня тут уже дрессировать собираются!

– Все не случайно, – вздохнула Королева Цаца. – Как знать, а вдруг ориентиры возникнут именно в ходе дрессировки? Может быть, дрессировка для того и нужна?

Между тем Пластилин Бессмертный и Воще Таинственный, взявшись за руки, уже с любовью взирали на Петропавла. Остальные тактично отошли в сторону. Петропавлу ничего не оставалось как приблизиться к дрессировщикам и на всякий случай прикинуться диким зверем. Для этого он два раза невыразительно рыкнул.

– Мяса сырого хочешь? – едва шевеля губами, спросил Воще Таинственный и услышал вполне честный ответ:

– Ни за что!

– Хочет! – тихонько поделился Воще Таинственный с Пластилином Бессмертным, после чего достал из-за пазухи кусок сырого мяса и с улыбкой протянул его Петропавлу.

– Что мне с ним делать? – спросил тот, принимая кусок.

– Ну как же… есть! И тем самым вырабатывать условный рефлекс. В следующий раз ради такого куска ты готов будешь на многое.

– Сомневаюсь что-то, – покачал головой Петропавел. – Вряд ли данный кусок станет мне так дорог.

– А ты скушай, – посоветовал Пластилин Бессмертный.

– Ежи вообще-то насекомых едят… и всяких таких, вроде устриц, – тускло блеснул Петропавел.

– Мы тебя не как Ежа дрессируем, а как Слономоську, запомни. – Пластилин Бессмертный многозначительно переглянулся с Воще Таинственным. – Тебя же потом водить будут. На-по-каз. А кому это нужно – Ежа напоказ водить? Кто ж на Ежа смотреть-то пойдет? Ежи в диковинку не бывают!

– Не буду я сырое мясо есть, – откровенно сказал Петропавел. – Пусть меня лучше так водят, если… если иначе нельзя. Впрочем, я очень сомневаюсь, что на меня – дрессированного или нет – кто-нибудь специально придет смотреть.

– Еще как придет! – горячо, но бесшумно заверил его Воще Таинственный. – После всего, что ты тут натворил, ты у нас просто живая легенда.

– И что же, интересно, я тут… натворил? – спросил Петропавел, сделав вид, что вообще-то он в курсе, но виноватым себя отнюдь не считает.

– Как – «что»? А кто Гуллимена во время корриды к борту арены эспадой пригвоздил – его, между прочим, до сих пор оторвать не могут?! Около него, кстати, мимореальный музей хотят учредить – Музей Бычка в Тумане…

– Послушайте! – Петропавел потерял-таки контроль над собой. – То, что Вы рассказываете… когда это все происходило? И действительно ли со мной происходило? Может быть, Вы что-то путаете?

Воще Таинственный и Пластилин Бессмертный рассмеялись – из этого, по-видимому, должно было следовать, что они ничего не путают никогда. Петропавел как-то сразу поверил их смеху: дальше задавать вопросы не име­ло смысла, но он задавал.

– А вот могу я узнать, глубокоуважаемый Пластилин… Бессмертный, почему Вы так надолго задержались в одном облике? Не скучно это Вам?

– С одной стороны, конечно, ужасно скучно… зато с другой – ужасно весело! Не забывайте, пожалуйста, о том, о чем лучше всего забыть: я бессмертный. То есть всегда наличествующий в мире. Однако, если я позволю себе наличествовать в разных обликах, тогда о том, что я бессмертный, буду знать я один. Это для меня, конечно, маловато. А впрочем, вполне достаточно.

Нет, у него, конечно, было много общего с Пластилином Мира, у данного Пластилина Бессмертного, что собственно и интересовало Петропавла. Однако вел себя второй Пластилин так, словно к первому никакого отношения не имел, – это-то и было подозрительно… Ответы на несколько следующих вопросов Петропавла только убедили его в том, что на самом деле не так уж он и прост, тот Пластилин. Чьи это были слова? А-а, Блудного Сона!.. Вот кто действительно нужен Петропавлу сейчас. Однако именно сейчас Петропавла, к сожалению, дрессировали – времени на поиски Блудного Сона не было.