АНТИЧНОЕ НАСЛЕДИЕ 3 страница

Сократ беспримерно увлечен логической мыслью, везде пытается ее применить. Мыслить понятиями, учил он, — значит мыслить не­противоречиво, для всего искать определение (дефиницию). Именно он возвысил рассудочную деятельность до категориального мышле­ния, открыв величайшее средство научного познания — понятие. В философском (понятийном) мышлении он видел средство совер­шенствования добродетелей. Оно должно сделать частную жизнь приятной и хорошей. Сократ отвлекал сограждан от прозы жизни и от насущных нужд, советовал им обратить взоры на вещи возвышенные, проповедовал скромность, много говорил о развитии характера.

Сократ всегда начинал с общепризнанных истин, часто расспра­шивал, прикидываясь простодушным и неопытным, оспаривал обще­принятые мнения, которым большинство слепо доверяло, но, в сущ­ности, не предлагал каких-либо необычных идей или сколь-нибудь нового мировоззрения. По-видимому, он и не стремился выйти за рамки коллективных (национальных) представлений и популярных ценностей. Ценностные константы фигурируют у него под видом об­щих понятий. Сократ, очевидно, не располагал никаким материалом для того, чтобы превзойти наличную нравственность.

Добродетель, по Сократу, — это «умение», позволяющее человеку выполнять гражданские функции и жить в нормативно заданном об­разе. Однако как особенная ценность она все же не получила у него должного освещения, будучи зависимой от понятия пользы: «Если ты

¹ Поппер, К. Чары Платона // Поппер, К. Открытое общество и его враги : в 2 т. М., 1992. Т. 1.С. 168.

Глава 4. Сократ. Знание добродетели 31

хочешь, чтобы боги были к тебе милостивы, ты должен почитать их; если желаешь, чтобы тебя любили друзья, ты должен делать им добро; если стремишься к уважению со стороны известного города, ты дол­жен приносить пользу этому городу; если добиваешься удивления своей деятельностью со стороны всей Эллады, ты должен стараться благодетельствовать всей Элладе». Высказывания Сократа о доброде­тели неполны и обрывочны, он не создал целостной системы, не сформулировал ясного понятия о природе абсолюта и о том, как воз­можно познание абсолюта. Он просто не был удовлетворен тем мес­том, которое занимала добродетель в афинской системе ценностей. Ему приходилось всякий раз напоминать согражданам об оставлен­ной в пренебрежении высокой нравственности, о том, что каждый должен сам заботиться о своей нравственности и душе, совершенст­воваться в добродетели — «ведь заботятся же люди и о делах куда ме­нее важных, чем добродетель». Тем самым он стремился опереть афинскую коллективную мораль на личное самосознание граждан.

«Сократ знаменит как учитель морали, но правильнее было бы ска­зать, что он открыл мораль. У греков была нравственность, но каковы моральные добродетели, обязанности и т.д., этому хотел научить их Со­крат. Моральным человеком является не тот, кто просто хочет справед­ливости и поступает справедливо, не невинный человек, а тот, кто по­стигает свои действия в сознании», — писал о Сократе Г.В.Ф. Гегель¹.

Между тем видный античный автор и ученик Сократа Ксенофонт (ок. 430—354 до н.э.) говорит об афинянах: «В частных и общественных собраниях они препираются до невероятности, заводят бесчисленные тяжбы и таким образом предпочитают наживаться за счет ближнего, а не путем взаимной помощи. С общественным имуществом обращаются, как с собственным; за это опять борются, и влияние в подобных случаях для них чрезвычайно приятно. А из этого рождается в государстве так много низости и гадости, так много вражды и взаимной ненависти, что я даже боюсь, чтобы с нашим государством не случилось какой беды большей, чем оно в состоянии вынести»2.

Сократ отличался остроумием, бескорыстием, достоинством и не­зависимостью, твердостью убеждений, прямодушием и приверженно­стью к демократии. «Этот оборванец и эксцентричный спорщик был преисполнен сознания важности своей миссии, что, с точки зрения

¹ Гегель, Г. В. Ф. Философия истории // Соч.: в 14 т. М.; Л., 1935. Т. 8. С. 252-253.

² Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1993. С. 96.

Часть I. Античное наследие

афинян, так не гармонировало ни с его внешним видом, ни с система­тическим уклонением от участия в народном собрании и от выступле­ний в суде. Понятно поэтому, что этот лысый и лупоглазый человек, привязывавшийся к каждому встречному и не отпускавший его в те­чение целых часов, но в то же время абсолютно бескорыстный, в чем никто не мог сомневаться, был фигурой, известной всем, и именно этот человек должен был в глазах народных масс воплощать сословие софистов вообще»¹.

Сократ был самым лучшим и самым знающим из софистов. В споре он был непобедим, умел мастерски убеждать и разубеждать, опровергать догматику и расхожие мнения. Но в отличие от софистов, для которых был важен только практический успех, а не моральная цель или истина, Сократ отстаивал «истинное знание», или принципы. Софисты — агно­стики, питавшие отвращение к закону и порядку, «болезнь общества», как о них говорил Платон. «Сократ, подобно сатиру Марсию, заворажи­вающему всех своей игрой на флейте, способен потрясать и увлекать лю­дей своими речами. "Этот Марсий, — свидетельствует Алкивиад, — при­водил меня часто в такое состояние, что мне казалось, нельзя больше жить так, как я живу"»². Сократ — античный просветитель, рвущийся к спору, «дразнящий сатир», плебей и автор «грубых парадоксов», высмеи­вающий нравы и предрассудки, постоянно атакующий изменчивые, вну­тренне противоречивые и необоснованные мнения.

Ф. Ницше писал: «Я восхищаюсь храбростью и мудростью Сокра­та во всем, что он делал, говорил — и не говорил. Этот насмешливый и влюбленный афинский урод и крысолов, заставлявший трепетать и заливаться слезами заносчивых юношей, был не только мудрейшим болтуном из когда-либо живших: он был столь же велик в молчании... Такой человек, как он, проживший неким солдатом весело и на глазах у всех, — был пессимист! Сократ, Сократ страдал от жизни!»³ И он же назвал Сократа декадентом, великим эротиком, недоразумением, представителем черни, шутом, который очаровывал, компрометиро­вал, мстил знатным, пытался вылечить «больных» сограждан, призы­вая их к разумности: «Фанатизм, с которым все греческие помыслы набрасываются на разумность, выдает бедственное положение: нахо­дились в опасности, был только один выбор: или погибнуть, или — быть абсурдно-разумными... Морализм греческих философов, начи-

¹ Лурье, С. Антифонт — творец древнейшей анархической системы. М., 1925.
С. 136-137.

² Назаров, В. Н. Феноменология мудрости. Тула, 1993. С. 198—199.

³ Ницше, Ф. Веселая наука // Соч.: в 2 т. Т. 1. С. 659—660.

Глава 4. Сократ. Знание добродетели 33

лая с Платона, обусловлен патологически; равным образом и их оцен­ка диалектики»¹. Как считал Ницше, Сократ затрагивал атональный инстинкт эллинов и был великим еретиком, который проповедовал интеллектуальную мораль, выдвинул рассудочный этический идеал в противовес аристократическому вкусу. Последний был настолько са­монадеян, что не искал ни доводов, ни доказательств.

return false">ссылка скрыта

Сократ определял нравственность через мышление. Между муд­ростью и нравственностью он не находил различия. Всякая доброде­тель есть мудрость, и только мудрые совершают хорошие и прекрас­ные поступки. Воля — слуга разума. Нравственность сводится к тому, что доставляет удовольствие и не противоречит разуму. Благоразум­ный не может быть порочным. Невероятно, чтобы знание противоре­чило добродетели. Знающий не поступит плохо: «Все люди, думаю я, делая выбор из предоставляющихся им возможностей, поступают так, как находят всего выгоднее для себя. Поэтому, кто поступает не­правильно, тех я не считаю ни умными, ни нравственными»². В его представлении «хорошее» и «целесообразное», «хорошее» и «полез­ное» — это одно и то же. Как и «справедливое» и «законное». «Самые лучшие и всего более угодные богам люди, говорил он, — это те, кто хорошо исполняет свою работу, — в области земледелия — земле­дельческую, в области государственной деятельности — государст­венную; а кто ничего хорошо не делает, говорил он, тот никуда не го­ден и богам не угоден»³.

Величайшее зло, по Сократу, — незнание. Его этике присуще харак­терное для античных представлений сближение незнания с безумием, отношение к преступлению как акту безумца⁴. Знание закрепляет от­дельные правильные мнения и кратчайшим путем ведет к добродетели. Итак, Сократ предельно интеллектуализирует мораль: «Разумом, ут­верждает он, можно обосновать норму поведения, в которой правиль­но понятое счастье индивида гармонично сочетается с интересами об­щества. Добродетель — это подлинное знание»⁵. Ницше, не любивший Сократа за его демократизм, отмечал: «Я пытаюсь постичь, из какой идиосинкразии проистекает сократическое уравнение: разум = добро­детели = счастью. Это причудливейшее из всех существующих уравне­ний, которому в особенности противоречат все инстинкты более древ-

¹ Там же. С. 567.

² Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. С. 97.

³ Там же. С. 100.

⁴ См.: Нерсесянц, В. С. Сократ. С. 33.

⁵ Швейцер, А. Благоговение перед жизнью. М., 1992. С. 108.

3-5076

Часть I. Античное наследие

них эллинов»¹. Л. Шестов, напротив, восхищался философским гени­ем Сократа: «Все восхваляют Сократа за его великое открытие: диалек­тику. Критика чистого разума есть не что иное, как протестантский гимн Сократу. Мы радуемся, что после Сократа мы уже не вправе ут­верждать все, что считаем справедливым, истинным или нужным. На­оборот, справедливым или истинным можно считать только то, что не расходится с предписанными разумом положениями»².

Этика Сократа вырастает из эвдемонистической мотивации, из «веселости теоретического человека», стремящегося к земной гармо­нии (Ф. Ницше). Эвдемонизм характерен для всех философских сис­тем эпохи Пелопоннесской войны. «Греческим идеалом счастья было сочетание семейного благополучия и служения государству. Геродот называет самым счастливым человеком некоего афинянина Телла, который "жил в цветущее время родного города", имел прекрасных сыновей и внуков, был зажиточным человеком. Во время войны он пал доблестной смертью и был похоронен за государственный счет»³.

Согласно Сократу, целью человека является счастье, а добродетель — средство к эвдемонии: «Я только и делаю, что хожу и убеждаю вас всех, и старого и малого, оставить всякую заботу о материальных бла­гах и сосредоточиться преимущественно на совершенствовании своей души. Добродетель, я говорю вам, за деньги не покупается, но за нею следуют и деньги, и прочие земные блага, общественные и личные» [Сократ. Платон... С. 61]. Человек стремится не просто жить, а жить хорошо и приятно. Главная его цель — достичь счастья и расцвести, развить и применить свои способности, полностью состояться. Мо­раль — не навязанный канон, которому человек должен слепо пови­новаться и соответствовать, а заданная система ценностей. Ее не вы­бирают. Выбор состоит в том, чтобы, напрягаясь, жить этими ценностями. Путь к счастью укажет человеку его собственный разум. В таком случае это будет жизнь, не чуждая удовольствий, но при том свободная от низменных расчетов и выгоды.

Сократ в «Протагоре» выглядит гедонистом, в «Горгии» он отрица­ет гедонизм. В беседе с софистом Антифонтом, попрекнувшим Со­крата бедностью и назвавшим учителем злополучия, тот ответил: «Ты видишь счастье в роскошной, дорого стоящей жизни, а я — за мини-

' Ницше, Ф. Сумерки идолов, или Как философствуют молотом. Проблема Сокра­та // Соч. : в 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 564.

² Шестов, Л. Только верою. Греческая и средневековая философия. Лютер и цер­ковь. Париж, 1966. С. 32.

3 Очерки по истории мировой культуры. М., 1997. С. 39.

Глава 4. Сократ. Знание добродетели

мальные потребности». Человеку, который не может бороться с чувст­венными наслаждениями, не дается и добродетель. Сократ гордился тем, что поборол в себе страсть к чувственным наслаждениям и лю­бовь к деньгам. Воздержание, учил он, есть основа добродетели. Толь­ко воздержанные люди могут сосредоточиться на высоких целях.

Сократ обсуждает три образа жизни. Первый, ориентированный на познание, и есть образ жизни человека. Второй, ориентированный на успех (почести, престиж, гордость), — образ жизни льва, а не человека. И третий, ориентированный на богатство (наслаждения, удобства), — образ жизни дракона. Сократ возвестил настоятельную потребность в более высокой реальности, чем материальный мир. Знание постоян­ного выше, чем мнение об изменяющемся мире. Немного позднее о более высокой реальности Платон высказался мистическим и поэти­ческим образом, а Аристотель систематизировал ее как ученый.

Сократ, безусловно, не философ-метафизик. Метафизическая ос­нова его учения — это воспринятый у Анаксагора «божественный ум», или «божественная душа». Только со временем греческие философы становятся все более утопичными. Учение Платона об идеалах ему было бы чуждо и неинтересно. Сократ и не моралист в пошлом смыс­ле этого слова. Его нельзя также назвать пророком, в корне изменив­шим систему ценностей, или реформатором морали. Сократ не оста­вил нам даже наброска какой-либо универсальной морали, так и не пришел, по словам А. Швейцера, к всеобъемлющему мировоззрению. Нравственность он рассматривал как естественное и глубоко лично­стное явление, форму страстей и способностей человека, плод инди­видуальной разумной деятельности и не допускал никаких сделок с совестью. Может быть, Сократ первым создал концепцию души.

Сократ пытался объединить требования полиса и индивидуализм, был адвокатом законопослушания. Он и воспитывал юношей не для их личной выгоды, а для власти, которая в конце концов дает челове­ку всяческие преимущества. Учениками Сократа были и изменник родины, его любимец Алкивиад, и один из тридцати тиранов, лидер реакционной аристократии Критий. Кардинальные добродетели (справедливость, умеренность, рассудительность, мужество) необхо­димы тем, кто хочет властвовать. Он внушал молодым людям желание учиться и всячески старался развивать у них чувство справедливости.

Сократ не говорил о свободе. Также в его этике не ставилась пробле­ма человеколюбия и жалости. Ведь добродетельный человек самодоста­точен и живет хорошо. Ничто, проистекающее извне, не сможет ему повредить. Разные беды, болезни, потеря близких, злополучные обсто­ятельства не имеют такого уж большого значения. Эвдемонии, или сча-

 

Часть I. Античное наследие

стья, можно лишиться только вследствие неправильного выбора, т.е. поступая несправедливо. Поэтому всякий, кто несчастлив, должен ви­нить прежде всего самого себя (страдания иррациональны — то же мы находим в трагедиях Эсхила). Безрассудный и невежественный чело­век, считал Сократ, ни у кого не может вызвать чувства жалости или со­страдания, а лишь одно осуждение. Можно упрекнуть Сократа в бес­сердечии и суровом отношении к человеческим слабостям.

Этика Сократа содержит мало нормативных положений. Наиболее известны два: «Познай самого себя» и «Лучше переносить несправед­ливость, чем самому поступать несправедливо». В политическом от­ношении Сократ не проявил себя как борец. Он всегда лоялен и не намерен оспаривать авторитет государства.

Глава 5. Платон. Этический идеализм и социальная этика

Платон (427—347 до н.э.) — первый в истории профессиональный преподаватель философии, основатель Академии (просуществовала до 529 г.), теоретик общего, теоретик идеальности («Пир» Платона — манифест философии), символ античного интеллектуализма, кори­фей метафизики, представитель этического абсолютизма, оппонент релятивизма, софизма, творец одиозной консервативной политичес­кой утопии, трактующей устройство справедливого и идеального го­сударства, прообраза просвещенной монархии, «реставратор погиб­шей старины». Платон придерживался филономических воззрений и концепции этатизма, или греческого патриотизма.

Молодой обеспеченный представитель аристократической динас­тии, юноша царского рода, потомок Кодра, Аристокл (Платон) по примеру своего отца, родственников, а также друзей дома собирался заняться политикой. Афинский законодатель, один из Семи мудре­цов, Солон (VI в. до н.э.) приходился Платону предком по материн­ской линии. Платон родился во время Пелопоннесской войны, а когда она закончилась, ему было 24 года. «Война привела к распрост­ранению чудовищных эпидемий, а в последний ее год разразился го­лод, пали Афины, началась гражданская война и установился терро­ристический режим, называемый обычно правлением Тридцати тиранов. Двое из этих тиранов были дядями Платона, и оба они по­гибли, безуспешно пытаясь сохранить установленный ими режим от посягательств демократов», — пишет К. Поппер¹.

Поппер, К. Чары Платона. С. 49.

Глава 5. Платон. Этический идеализм и социальная этика

Аристократы, всегда считавшие себя сословием правителей (к ним примыкал и Платон), мечтали реставрировать утраченное лидирую­щее положение в обществе и государстве, вернуться в политику через философию и добродетель, в образе мудрых общественно полезных личностей, для которых управлять людьми — жизненная миссия. Об­разованная, имущая элита общества есть идейная гвардия Платона, каста правителей.

Ф. Ницше быстро разглядел в стремлении Платона «обладать ис­тиной» явные политические притязания и склонность к воинствую­щей тирании: «Платон был воплощенным желанием стать высшим философским законодателем и основателем государств; он, по-види­мому, ужасно страдал от неосуществленности своего призвания, и на склоне лет душа его была полна чернейшей желчи. Чем более падало могущество греческих философов, тем более они внутренне страдали от этой желчности и злобности; а когда различные секты стали защи­щать свои истины на улицах, души этих женихов истины были совер­шенно загрязнены ревностью и злословием; тиранический элемент свирепствовал отныне, как яд в их собственном теле. Это множество маленьких тиранов готовы были съесть живьем друг друга; в них не осталось уже ни одной искры любви и слишком мало радости от сво­его собственного познания»¹.

После смерти Сократа Платон, видимо боясь за свою жизнь, оста­вил Афины и прожил на чужбине 12 лет. Как говорят, там он забросил философию и занимался только математикой — даже изобрел прин­цип будильника. (Надо сказать, что греческие интеллектуалы — уче­ные, философы, писатели — не были беспечными баловнями судьбы. Жизнь многих из них оборвалась трагически. Сократ и Демосфен умерли, приняв яд. Исократ также покончил с собой. Аристотель умер при загадочных обстоятельствах, возможно, был отравлен.)

Платон осознал, что философия не принадлежит определенному, «своему» времени и является делом созерцающего интеллекта. Фило­софия не изучает эмпирию. Для Платона философ — это архитектор, моделирующий вещи согласно идеальным образцам, философия — вид независимой деятельности.

В диалоге «Федон» впервые появляется метафизика идей. «Царст­во идей» Платона есть астральный мистицизм, реминисценция Бы­тия, вневременного Абсолюта элеатов, понятие о чувственно воспри­нимаемом мире — «становящееся» Гераклита.

¹ Ницше, Ф. Человеческое, слишком человеческое // Соч. : в 2 т. М., 1990. Т 1. С 378.

38 Часть I. Античное наследие

Платон предпринял попытку систематизации отвлеченного зна­ния, вывел разум за пределы опыта, связал мораль с чистыми умопо­стигаемыми формами (Благо, Истина, Прекрасное, Справедливость, Мудрость), которые доступны немногим и открываются через особый род познания. «Он полагал, что любому роду обыкновенных дегради­рующих сущностей соответствует совершенная сущность, не знаю­щая упадка. Эта вера в совершенные и неизменные сущности, кото­рую обычно называют теорией форм или идей, стала центральной темой его философии»¹. Платон лишний раз продемонстрировал свою неприязнь к материальной цивилизации и, напротив, любовь к непреходящим невыразимым идеальным сущностям.

Идея блага — верховная в философии Платона. К. Поппер оценивал ее как высочайшую в иерархии форм: «Это солнце божественного мира форм или идей, не только изливающее свет на все остальное в этом ми­ре, но и являющееся источником их бытия, а также причиной всего знания и всей истины»². Сам Платон не в состоянии объяснить, что он понимает под благом, к которому он испытывает почти эротические чувства. Поппер разъясняет нам, что благо, по Платону, — это «неиз­менное, задержанное состояние вещей; это состояние покоящихся ве­щей. <...> Анализ платоновской идеи Мудрости дает столь же разочаро­вывающие результаты»³. В целом этика Платона выходит за рамки обычного понимания. Она полумифична и строится на эротической мотивации. Формы, или идеи, метафизически и онтологически неиз­менны. Они — единичные причины чувственного мира, относятся к божественному интеллекту, субстанциальны и не являются продуктом человеческого мышления. А.Ж. Фестюжъер утверждает, что метафизи­ка Платона, развиваясь, заканчивается мистицизмом. Платон основал европейскую мистическую традицию. Так, наименования первичных категорий — «прекрасное», «благо» и «единое» — оказываются неадек­ватными, и, когда Платон приближается к «прекрасному», «то больше не обнаруживает никаких позитивных признаков, одни лишь негатив­ные: он говорит не о том, чем является Прекрасное, а о том, чем оно не является»⁴. Для этих объектов нет представления и определения.

Платон — создатель знаменитой метафизической триады «благо, истина, прекрасное» — древнего принципа, выражающего стремле­ние к целостности, к «живому единству», к «великому единению».

¹ Поппер, К. Чары Платона. С. 53.

² Там же. С. 187.

³ Там же. С. 188.

⁴ Фестюжьер, А. Ж. Личная религия греков. СПб., 2000. С. 203.

Глава 5. Платон. Этический идеализм и социальная этика

В философских пристрастиях и взглядах Платона ощутимо влияние Парменида, Гераклита, пифагорейцев.

Нравственность мыслится Платоном как высшая форма сознания. Он наделил мораль сверхчувственной, идеальной и неизменной при­родой, недоступной здравому смыслу. Она имеет истинное бытие в от­личие от вечного становления в мире вещей. Мораль — это сакральное неэмпирическое знание, требующее величайшей серьезности, отвле­ченного ума, а мудрец — выразитель трансцендентного и вечного.

Мораль теряет у Платона свой личностный аспект, более не трак­туется антропологически, как это делал Сократ. Отныне о морали поз­волено говорить лишь теориям и лишь на языке метафизики, т.е. с по­мощью понятий, а материальность и непосредственные живые впечатления вовсе изгнаны и лишены права голоса.

После Платона вопрос о морали будет неизменно означать возмож­ность приобщиться к целому, к высшему благу, которое внушается со­знанию свыше, и созерцать его (и таким образом обладать им) уже в зем­ной жизни. У Платона философия выступает как молитвенный акт, как томление об утраченном объекте, который душа прежде могла созер­цать, но потом забыла. Соответственно, высочайшим идеалом человека становится философ, имеющий истинное и непосредственное знание о понятиях. Понятия, или эйдосы, образуют такую предметность и такое пространство, в которых душа философа (и только философа) может жить свободно и вечно. Иначе говоря, философский интеллект, и только он, бессмертен. Платон, как и многие мыслители, ориентиро­ванные на абсолютные ценности, признает бессмертие души.

Важнейшим является абстрактное знание, или умозрение, которое дают лишь занятия философией. Любовь к истине, которая почиталась у греков за высокую добродетель и которую удовлетворяли философ­скими занятиями, позднее будет крайне низко цениться у христиан. Наклонность к мифологическим реминисценциям и спиритуализму не развилась у Платона в какое бы то ни было религиозное учение. Глав­ное в познании — припоминание, или магическое воспроизводство ар­хетипа сознания. Познание само по себе есть наиболее нравственный образ жизни. Философ, имеющий монополию познания блага, стре­мится утвердить себя политически, встать во главе общества. Но ему трудно стать правителем. Хорошего же правителя, полагает Платон, можно сделать, если воспитать надлежащим образом тирана, фактиче­ски обладающего властью. Если первоначально Платон приписывал тирану отвратительные, бесчеловечные свойства и считал «падшей ду­шой», то впоследствии он, похоже, готов идеализировать и одухотво­рять его образ.

Часть I. Античное наследие

Этика Платона — это учение о нравственности и государстве. Его рассуждения о справедливости и благе кажутся недостаточно разрабо­танными и мало что значат вне связи с политическим учением. Во мно­гом они основаны на психологии, несут в себе «ноты скорби» и призна­ки аскетической морали. Этика Платона выдвигает ряд метафизических проблем, отвечающих модели «интеллектуального феодализма».

Насколько Платон прекрасный мифолог и поэт, настолько — пло­хой политик. У него чувствуется даже некоторая враждебность к миру политики, похожая на зависть. Его политические требования негуман­ны и консервативны: «Платон, отчаявшись в практическом преобразо­вании несправедливого тиранического государства, то зовет к далекой старине, где вся ответственность ложится на плечи мудрых старейшин, то укрепляет мораль и устои государства насильственным путем, теми же самыми жестокостями, что были в обычае у тиранов»¹. Государст­во — неизменная копия идеала. Платон свел политические проблемы к формулам, что прямо ведет в дальнейшем к потере свободы.

Платон призывал остановить политические перемены и реставри­ровать племенной тип государственности. Этическая атмосфера, про­низывающая его учение о государстве, где философ опускается до «кровавой утопии», оправдания сводничества и инфантицида, — пу­гающе аморальна. Платона нередко относят к сторонникам концеп­ции тоталитаризма, противникам демократии, исходя из его консер­вативно-охранительной социально-политической утопии, которая изображает справедливейшим и наисовершенным государством вос­точную деспотию.

Платону неведомы идеи общественного прогресса. Развитие он понимает как этическую деградацию, как переход от лучшего к худ­шему. Платона, как и его ближайших современников — Сократа и Аристотеля, интересовала «полисная мораль», обязывающая индиви­да руководствоваться в своем поведении благом государства. Только в государстве и при государственной опеке возможна нравственная жизнь индивидов. Государство является этическим институтом, кото­рый устроил бы Сократа и ему подобных. Общество должно быть та­ким, чтобы Сократ мог в него вернуться, жить и им править.

Платон фиксирует расхождение между моралью гражданина и мо­ралью мудреца. «Герой, пророк, законодатель, мудрец, философ высту­пают из массы, подчиненной обычной жизни, вырабатывают себе иде­ал исключительной нравственной жизни, не только независимой от жизни обычной, но и весьма часто прямо противоположной ее идеа-

Лосев, А. Ф., Тахо-Годи, А. А. Платон. Жизнеописание. М., 1977. С. 187.

Глава 5. Платон. Этический идеализм и социальная этика

лам, и пытаются развиваться независимо от окружающих их форм об­щественной жизни... Уединенный мыслитель или деятель, сначала сто­ронившийся от общения с низшими существами, чтобы лучше пони­мать их пользу, стал все более сторониться от них для собственного удовольствия, из-за того, что перестал понимать их интересы; уединен­ная мысль становилась все нереальнее, все фантастичнее; идеал мисти­ческого общения с сверхъестественным миром заменил идеал реально­го общежития. Эгоистическое влечение к спасению собственной души от вечных мук заменило идеальное влечение к мудрости в мысли и в жизни; высшим идеалом стал, наконец, идеал схимника, отшельника, уединенного аскета, искусственно атрофирующего в себе мысли, точно так же как он намеренно атрофировал в себе функции члена общест­ва», — писал в XIX в. П.Л. Лавров¹. Привилегиями обладают гении и мудрецы, мудрец выше формального закона. Платон — лидер теории «добродетель сама по себе награда». Мистифицируя мораль, он, воз­можно, первым поставил вопрос об интуитивно постигаемом нравст­венном идеале. Мораль не имеет личностного измерения. Платон отка­зался от сократовского упования на просвещение, предполагавшего свободную дискуссию, и обратился к индоктринации, к государствен­ной системе воспитания граждан в духе кастовых норм и в условиях ог­раниченной свободы. Он прямо посягает на ценность человеческой жизни. Этика государства в его трактовке коренным образом отличает­ся от принципов индивидуальной этики. Нравственный ригоризм и традиционализм, предложенные Платоном, не получили признания со стороны общественного мнения.

Отнеся этические проблемы к области метафизического (сверх­чувственного, умозрительного), он и решать их предлагал средствами метафизики. Платон заимствовал из орфическо-пифагорейской тра­диции учение о бестелесной и непреходящей душевной сущности, от­крыл идеал как данность, определенную реальность, включил в фило­софию теорию любви. Диалоги Платона буквально пропитаны моралью. Ее избыток ведет порой к ханжеству.

В противоположность антропологической этике, Платон требует, чтобы были осуществлены безличные идеи, или объективное благо. Учение об идеях содержится в диалогах «Федр», «Парменид», «Фи-леб». Платон активизирует и переводит в философскую плоскость ар­хетипы космогонического мифологического сознания. Идеи есть первообразы, которые творец накладывает на изначальный хаос,