ГАППОЕВЫ

 

Когда начался захват заложников, стрельбой из помпового ружья Руслан Гаппоев пытался отвлечь внимание террористов на себя, чтобы помочь людям разбежаться со школьного двора. Там, в школе находились его жена Марина с и шестилетнейяя дочерьюь-первоклассница Дзерассойа, которая должна была пойти в первый класс. Руслан погиб от пуль террористов одним из первых. После взрывов в спортзале погибла Дзерасса. Тяжелые ранения получила Марина.

 

ЧУДО ВОЗМОЖНО ЛИШЬ ВО СНЕ

 

«Мама, я тебя лублу» — это строки из открытки маленькой Дзерассы Гаппоевой, которая осталась в школе навсегда. Она больше никогда не подпишет открытку маме Марине.

В школу Дзера пришла со своей мамой Мариной. Как ей казалось, на свой первый праздник. Она была, как Золушка, в красивых туфельках. Дзера рРадовалась тому, что стала школьницей, хотела услышать свой первый звонок. Но, к сожалению, его она так и не услышала. Зато вмес-

 

 

то него — услышала звук летящих пуль. За те мгновенья праздника пришлось отдать жизнь. Находясь в пламени ада, она все же берегла свои туфли, не выпуская их из рук.

Марина Гаппоева спаслась случайно. Уже в больнице она узнала о гибели дочери Дзеры и мужа Руслана. Как карточный домик, вмиг рухнула ее надежда, все, к чему она так стремилась. Словно сломанные часы, ее жизнь остановилась на тех страшных секундах, когда она узнала, что смерть забрала дорогих сердцу людей. Из ее тела хирурги извлекли несколько осколков. Марине перенесла еще три тяжелые операции. Но куда тяжелее на сердце, для лечения которого, увы, лекарств нет. Да и какое лекарство ослабит боль от потери веселого лучика ― доченьки Дзеры и надежной опоры в жизни ― мужа Руслана. Тяжелым бременем лег груз воспоминаний на сердце. Груз, что не дает свободно дышать. С какой тоской Марина смотрит на фотографии дочери. Она словно ждет, что Дзера вот-вот сойдет с фотографии и, как прежде, обнимет маму.

 Помню, как после взрыва открыла глаза,  при этих словах у Марины глаза превратились в бездонные озера боли.  Передо мной лежала моя девочка… Бездыханная…

На похоронах у Дзеры не было ни мамы, ни папы. Папа ждал ее уже на том берегу жизни, а мама, раненая, была в больнице.

Сын часто спрашивает:

 Где папа с сестричкой?

А мама отвечает:

 В городе. - Но она знает, что это город, которого нет на карте, город, выхода из которого также нет.

В доме Гаппоевых отныне не загорится елка в честь Дзеры: ее заменила свеча на могиле, как и у многих, погибших в школе. У Дзеры скоро день рождения: на именинном торте было бы 7 свечей. Но, увы, задуть их теперь некому. И только мама каждый год будет прибавлять к ее годам год и тихо плакать, вспоминая пережитое, как фильм ужасов, прервать который просто невозможно.

Теперь Марина каждый день ходит на кладбище, ее сердце разрывается между двух могил. Родные глаза смотрят на нее с могильных плит, а она, убитая горем, приходит и ждет, что плиты разомкнутся и высвободят ее маленькую Дзеру, ее мужа Руслана. Душит ее чувство вины, что не смогла уберечь дочь от смерти...

Бабушка Валя часто приходит в школу, она нашла туфельку малышки…

 

Кристина СУГАРОВА, г. Беслан

 

НЕРАВНЫЙ БОЙ

 

Из показаний Таймураза Гасиева на судебном процессе по делу террориста Кулаева.

 

«Я перебежал через дорогу, и прямо передо мной взорвался подствольник. Оказывается, это было со стороны школы. Добежал до перекрестка, который находится недалеко от школы. К тому времени подоспели другие соседи. Нас было только двое с оружием: я и Гаппоев Руслан, которого потом убили. Вместе с ним мы прошли через огороды. Я ему кричу:

 Беги за мной, я тебе покажу, как в школу пробраться!

Я учился в этой школе одиннадцать лет, можно сказать, вырос в ней, знаю ее как свои пять пальцев.

Добежавли до огорода Кадиевых – это первый дом от школы. И тут он мне кричит:

 Ни в коем случае Не стреляй в школу! Посмотри на окна! – кричит он.

Я поднял голову и смотрю: на окнах стоят дети, а за ними люди в камуфляже. Они поставили живой щит, мол, стреляйте. И мы после этого вышли на улицу, стали смотреть из-за угла дома Кадиевых, что творится в школе. Видели боевиков около центрального входа. Один из них выбежал и начал стрелять, чтобы близко никто не подходил. Мы с Русиком Гаппоевым залегли около палисадника за бревном, которое там лежало. А он нервничает и кричит мне:

 Я не могу здесь лежать, там мои дети!..

 У всех там дети, подожди чуть-чуть, говорю.  Сейчас соберутся люди, и мы пойдем туда.

А он закричал:

- Нет!..  закричал он, и побежал.

Я успел схватить его за ногу, но только его кроссовка осталась в моих руках. Добежал он до столба, что напротив школы, лег за ним. Потом вскочил, и снова перебежал ко мне. В это время стрельбы не было.

 Дай мою кроссовку,  говорит.  Кто знает, сколько я еще здесь пролежу, может быть, холодно будет.

Я отдал ему кроссовку, сам начал стрелять в сторону школы. И вдруг он меня толкает и показывает два пальца. Я не понял, зачем мне показывает пальцы. Пподумал, что два боевика идут. Я высунулся из-за угла, и в это время над головой просвистела пуля, задела угольник ограды. Я заполз обратно. И в этот момент он кричит мне:

Отвлеки их чуть-чуть, я выстрелю! – кричит мне.

Я начал стрелять по крыше. Рядом со мной лег милиционер. У окна стоял боевик. Русик побежал к столбу, лег за ним. Выстрелил один раз, и изнутри раздался страшный крик. После этого заработали пулемет и автоматы, стреляли в его сторону. Я видел, как от бетонного столба, за которым лежал Русик, куски отлетали. Кричу ему:

Русик, не шевелись!..

Но он к тому времени был уже ранен. Я понял, что оттуда его живым уже не вытащить…»

 

Мурат КАБОЕВ