Глава 33

 

Кили в шоке обозревала раскинувшуюся перед ней картину, когда Джастис остановился и поставил ее на землю. Деревенька, а точнее то, что от нее осталось, лежала в тлеющих руинах, которые кое-где еще горели.

– Что здесь случилось? – прошептала она.

– Скорее, кто здесь был, я полагаю, – прямо ответил Джастис, потемневшими от ярости глазами оглядывающий окрестности. – Это общеизвестный вампирский трюк: сжечь то место, где прячется их добыча. Вампиры не могут зайти в святые места, ты же знаешь. Поэтому они первым делом сжигают церкви.

Он указал на большую кучу тлеющих булыжников, и Кили перестала дышать, заметив обуглившиеся остатки большого деревянного креста.

– Но… люди? Ты полагаешь, что они убили всех? – по ее лицу струились слезы, когда она подумала, что жителей деревни заживо сожгли в церкви.

И тут они услышали позади себя звук заряжаемого дробовика.

– Нет, синьора, они не сумели убить всех. Вы с вашим другом собираетесь закончить их работу?

Джастис проворчал что-то резкое, и она не хотела бы знать, что именно он сказал.

Он развернулся, став между ней и мужчиной с дробовиком.

– Мы вам не враги, но если ты станешь угрожать моей женщине, то по сравнению со мной кровососы покажутся лапочками, – прорычал Джастис. – Назови свое имя и название деревни.

Кили посмотрела через плечо на мужчину с дробовиком. Он бы худым, растрепанные темные волосы спадали ему на глаза. Одет был в джинсы и порванную белую рубашку, в прорехах которой проглядывала бронзовая кожа. В чертах его лица безошибочно угадывалось наследие Майя.

Мужчина пожал плечами, то ли не впечатленный, то ли уже подуставший от насилия, чтобы ответить на угрозу Джастиса.

– Меня зовут Алехандро, и вы пришли в Лас Пинтурас. Что касается остального, то мне наплевать на ваши угрозы, пусть даже у вас есть меч. Однако я не причиняю вреда женщинам, в отличие от тех вампирских ублюдков, которые нападают на нас снова и снова.

– Почему вы всё еще здесь? – спросил Джастис. – Вы дураки, если думаете, что они не будут приходить вновь и вновь.

Глаза Алехандро стали ледяными.

– Вы думаете, что я бы не избавил моих людей от опасности, если бы мог? Они первым делом уничтожили наш транспорт, – он указал на кучу сгоревшего металла за одним из зданий. – У нас есть радио, и мы звали на помощь, но сейчас, похоже, везде происходят вспышки насилия, и мы далеко не в начале списка спасения.

– Мы поможем, верно? – предложила Кили, взяв атлантийца за руку. – Мы сделаем всё, что в наших силах.

Джастис ничего не сказал, лишь кивнул. Его лицо оставалось бесстрастным, невозможно было понять, что он чувствует. Кили попыталась потянуться к нему эмоциями и разумом, но не увидела ничего, кроме тьмы. Он закрыл от нее свой разум, а она знала лишь немного о смешении душ, и не смогла пробиться к нему. Девушка продолжала держать его за руку, так как легкое пожатие его пальцев придавало ей уверенность. Он снова стал вести себя, как воин-защитник; и это всё.

Рассмотрев разрушения, она не могла его винить.

Алехандро окинул взглядом Кили и Джастиса, и кажется, что-то в них убедило его, потому что он опустил дробовик и крикнул: – Мы в относительной безопасности. Вы можете выйти.

Один за другим, двадцать взрослых вышли из-за тлеющих зданий. Только после того, как они окружили Кили и воина, шестеро детей осторожно подошли к своим родителям.

Сердце Кили опустилось при виде напуганных детей.

– Мы не причиним вам вреда, – сказала она на испанском. – Somos amigos[36].

Маленькая девочка не старше пяти-шести лет прорвалась сквозь ряд взрослых и встала, глядя на Кили огромными черными глазами, сжимая в руках грязную мягкую игрушку. Никто из жителей не подбежал к ней; многие из них смотрели на нее с подозрением, а одна старуха даже махнула рукой в ее сторону, словно отгоняя сглаз, а потом сплюнула. Девочка вздрогнула, и Кили внезапно захотела ударить суеверную старую ведьму по лицу.

– Элени, – настойчиво позвал ее Алехандро. – Не подходи к ним слишком близко.

– Но Джастис затушит пожары водой, – ответила Элени. – А доктор Кили поможет отыскать маму.

Кили затаила дыхание.

– Откуда ты знаешь наши имена?

– Элени нередко… просто знает, – ответила Алехандро по-английски. – Она не говорит по-английски, поэтому я объясню вам на этом языке. Ее отец давно умер, а мать мертва уже несколько недель. Вампиры забрали ее, оставив лишь голову. Мы пытались сказать ей об этом, но она или не может или не желает понять.

Морщины на красивом лице Алехандро стали глубже, а ярость в его глазах свидетельствовала о том, что он отомстит. У Джастиса на лице застыло такое же выражение. Два воина казались почти копией друг друга, хотя происходили из различных культур.

Или нет. Если атлантийцы стали жить на землях Майя более одиннадцати тысяч лет назад… Кили покачала головой, пытаясь отбросить посторонние мысли. Сейчас не время обращать внимание на что-то другое.

Элени тихонько вздохнула и посмотрела на Кили печальными глазами, словно переживая потерю. Девочка не двинулась с места, просто съежилась, словно опасаясь встретить отпор.

Кили не могла оставаться бесстрастной, глядя на эту бедняжку, которая напомнила ей другую маленькую девочку, какой она сама была давным-давно.

Маленькую девочку, чьи родители боялись того, кем она была.

Но, по крайней мере, у Кили были родители, хотя те и не смогли оказать ей эмоциональную поддержку. Малышка Элени потеряла обоих родителей. Кили опустилась на колени и протянула к девочке руки. Малышка подошла к ней, положила голову на плечо и протянула ей игрушку. Вот только Кили увидела, что это была вовсе не игрушка, а пушистый, растоптанный, разорванный тапок, заляпанный кровью.

– Мама оставила тапочек, вот видишь, – Элени доверчиво сообщила Кили. – Я боюсь, что ее ножки замерзнут.

 

Лас Пинтурас, сумерки

Джастис принес последний тюк годных к употреблению вещей в дом, единственный относительно переживший вампирское уничтожение, и передал его женщинам, которые занимались запасами. Остались кое-какие консервы. Несколько обгоревших, но всё еще вполне пригодных одеял. Различные личные вещи, которые местные жители вытащили из-под обломков.

Что не уничтожил огонь, было испорчено им. Он пошел обратно, чтобы посмотреть, что осталось от деревни, и отвращение прожгло его внутренности. Ему пришлось призвать воду, чтобы потушить пламя. В противном случае, они потеряли бы всё. Но видя, как маленький мальчик прижимает к груди коллекцию бейсбольных карточек, совершенно мокрых и наполовину обугленных, он почувствовал, как у него внутри всё переворачивается.

Но он и вида не показал.

Эти люди напомнили ему американских колонистов, с которыми он сражался в ту ночь, когда вырезал рыбку Кили. Это случилось давным-давно. Храбрые и упрямые. Они хотели жить на природе, не соблюдая человеческие – правительственные – правила и запреты. То были фермеры, сами добывающие себе пропитание, но они были благородными. Алехандро, вероятно, самый благородный из них. Он делал работу за десятерых, раздавая приказы и побуждая людей работать быстро, чтобы спасти всё, что можно, и забаррикадировать здание, в котором они смогли бы спрятать женщин и детей, когда снова наступит ночь. Благородный и смелый. Из Алехандро вышел бы прекрасный воин.

return false">ссылка скрыта

Они идиоты, – презрительно говорил нереид в его мозгу. – Их не защищает паранормальное подразделение Гватемалы, значит, они просто наживка для кровососов.

– Они послали сообщение только сегодня утром, после того, как вампиры ушли, – ответил Джастис. Потом понял, что вслух ответил самому себе. – Ладно, меня уже давно пора поместить в защитные комнаты Храма.

Кили прошла к нему по обуглившейся земле. Ее лицо покрывала грязь вперемешку с пеплом, но для него она сияла, как пламя. Девушка убрала свои пышные волосы с лица, он тут же захотел распустить их и зарыться лицом в шелковистые пряди. Вдохнуть ее сладкий аромат вместо того запаха гари, которым за несколько часов наполнились его легкие и нос.

– Ты говорил что-то о защитных комнатах в Храме? Что это такое? – спросила она, оставаясь любознательным ученым даже не смотря на то, какой уставшей она была.

Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, потому что не мог сделать ничего другого. Внутри него бушевали такие эмоции, что он был уверен: его грудная клетка вскоре взорвется. Для него не было ничего важнее Кили, он всё время будет благодарить богов за нее. Воин обнял ее и прижал к себе так крепко, что почувствовал биение ее сердца у своей груди.

Но ему следовала планировать стратегию предстоящего боя головой, а не сердцем, поэтому он неохотно отпустил ее.

– Я хочу забрать тебя отсюда, – повторил он уже в двадцатый раз с тех пор, как они оказались здесь. – Я старался призвать портал, но он не отвечает на мой зов. Вероятно, я испорчен настолько, что атлантийская магия не узнает меня.

– Такого не будет никогда, – решительно возразила она, заставив его испытать тепло. Она верила в него, и хотя он не считал, что с ее стороны это разумно, всё равно поблагодарил Посейдона за то, что она так считала.

– Я не могу связаться с Конланом и даже с Алариком, – признался он. – Они слишком далеко или же отвернулись от меня. Они знают, где мы; ты рассказала им, что Звезда Артемиды находится в Сан Бартоло. Я не могу поверить, что они не придут к нам на выручку, если только они по-настоящему не изгнали меня.

– Они – твоя семья, Джастис. Они не бросят тебя, – заверила она его. На ее лице появилась боль от воспоминаний, но потом она покачала головой, словно отбрасывая мысль, которая вызвала эту боль. – Я знаю, как семьи могут бросать, но твои братья готовы жизнь за тебя отдать. Не отказывайся от них, потому что они не покинут тебя. Я это знаю.

Он испытал робкую надежду, но потом задавил ее на корню. Лучше пусть они его удивят, чем он испытает муку напрасных ожиданий.

– Мы обсудим это в другой раз, mi amara. Если вампиры снова вернутся, я не смогу вынести одной мысли, что ты будешь где-то рядом. Если тебя ранят, то в своей ярости я утоплю всю землю. Вероятно, не пощажу даже жителей этой деревни.

Она сложила руки на груди и подняла подбородок.

– Я тебе доверяю. Ты же только что весь день помогал им; ты никогда не причинишь им вреда. Давай не будем опять говорить об этом. Я никуда не уйду, пока ты не сможешь перенести нас отсюда, а ты сам признал, что вся твоя энергия почти исчезла.

Это верно. Он использовал нереидскую способность транспортировки, чтобы перенести раненого ребенка и его мать в ближайшую медицинскую клинику, и использование новой для него способности настолько истощило его силы, что он едва не потерялся в энергетическом потоке на обратном пути. Если бы его атомы распались и разлетелись по вселенной, то он никогда уже не смог бы стать самим собой.

Он бы никогда не нашел Кили вновь. При этой мысли его охватил страх. Нет, он не станет рисковать, пока вся его энергия не вернется.

Она коснулась его руки.

– Если бы ты смог путешествовать в виде тумана, или с супер скоростью, или умел что-то, что помогло бы перенести этих людей в другое место – это одно дело. Но ты не супермен, – тут она замолчала и устало рассмеялась. – Я думаю, что ты всё-таки супермен, не так ли? Простой человек не может делать ничего из того, что сегодня сделал ты. Элени даже называет тебя синьор Супермен.

– Да, но мой плащ в химчистке, – резко ответил он. – Я не супергерой, Кили; я чудовище. Часть меня полагает, что эти люди – глупцы и овцы, которых стоит оставить на произвол судьбы.

Подойдя к нему, она коснулась его лица и притянула его голову к себе.

– Но ты этого не сделаешь, и то, что ты можешь выбирать, и отличает тебя от чудовищ.

Медленно, всё еще улыбаясь, она подняла его лицо и нежно его поцеловала. Он позволил ей взять на себя инициативу и стоял совершенно неподвижно, ощущая ее губы на своих губах. Она легонько целовала его в губы, в подбородок и челюсть, пока волна жара не нахлынула на его тело, словно удар молнии, и он не мог больше этого вынести. Он взял ее на руки, пересек поляну так быстро, как мог, и оказался в месте среди деревьев, где их никто бы не заметил.

– Джастис, – удивленно сказала она, но он поднял ее, прижал спиной дереву и захватил ее рот своим. Он целовал ее так грубо и неуклюже, словно школьник, всё его мастерство, вся его нежность испарились.

Он хотел ее больше, чем когда-либо хотел любую женщину. Как он мог быть настолько необузданным? Желание было слишком сильным, слишком всепоглощающим, и если вскоре она не окажется под ним обнаженной, боль снова овладеет им, вернет его назад к безумию, огню и тьме. Всё его существо было сосредоточено на губах, наслаждающихся ею, и на его члене, который прижимался к ней.

Он должен овладеть ею или будет потерян навсегда.

Но он был спасен, он был цел и невредим. В ней заключалось его благополучие, его сердце, его дом. Она целовала его в ответ, и в его мире всё было в порядке. Теплый вкус ее рта, содержащий сладость от чашки горячего шоколада, который она выпила за их скудным ужином из консервов, дразнил, мучил его, вызывал морские бури желания и жажды в нем. Его тело прямо-таки содрогалось от его огромного желания. Он поднял голову, хватая ртом воздух.

– Кили, мне нужно… мне нужно…

– Сеньор Джастис? – тихий голосок раздался позади него, но его охваченному лихорадкой разуму понадобилась минута, чтобы услышать его.

– Джастис, опусти меня, – решительно прошептала Ки/center>

---