Глава 29

 

Кладбище Холи Гост, Сент Луис

 

Аларик давно уже потерял даже тот слабый контроль, который имел над своим темпераментом. Рыская всю ночь по городу в поисках Квинн, Джека и Дэнала, он, наконец, поймал слабый проблеск мысли из сознания Квинн, и вот она привела его в это место смерти всего через несколько часов после рассвета, а потом он снова потерял эту ниточку.

Аларик летел в туманном обличье над надгробиями; многие относились к 1849 году. Значит, тогда была эпидемия какой-то болезни. Вероятно, опять холера. Он помнил, что делал всё, что мог для людей, пользуясь атлантийскими снадобьями и лечением. Некоторые посчитали его ангелом смерти, пришедшим, чтобы унести их из этого мира.

Он тогда смеялся над этим, но слишком часто Аларик действительно приносил смерть. Хотя в основном убивал врагов человечества. Слишком много раз его вызывали к воинам. Слишком много раз он снова и снова лечил их, доводя себя до изнеможения, а потом вынужден был наблюдать, как воины и люди умирали ужасной смертью.

Этого не хватало, никогда не хватало. Он всё отдал ради силы, и даже сил было недостаточно.

На него нахлынула сила, словно призванная его мыслями или привлеченная его яростью. И этой силе, и упомянутой ярости необходим был выход. Испытывая разочарование, он призвал воду и направил ее в форме перепутанных стрел в ограду, окружающую кладбище. После того, как первый удар разрушил часть ограждения, он заставил себя успокоиться настолько, чтобы обуздать силу. Следующий шквал смыл вековую грязь с деревянных досок, которые остались в целости.

Он не почувствовал себя лучше. Он так и не мог найти Квинн. То слабое ощущение ее эмоций привело его сюда, но теперь оно исчезло. Ее сестра Райли и сама Квинн были анэша, – эмоциональными эмпатами. Они не только могли читать эмоции других, но также умели проецировать собственные эмоции, чего другие люди, – даже атлантийцы, – разучились делать уже давным-давно. Раньше он мог почувствовать Квинн, независимо от расстояния между ними, с той самой минуты, как он впервые увидел ее и спас ее жизнь.

Связь с девушкой стоила ему немногого: кусочков его очерствевшего сердца и части его иссушенной души. Она даже не знала, несмотря на ее способности, что теперь они принадлежали ей.

Они считали подобный талант Даром, давно утерянным в водах древности, но в последнее время многие такие Дары возникали из небытия в эти темные и смертельно опасные времена. Мир, казалось, менялся настолько кардинально и ужасно, что напоминал им о Катаклизме, когда-то погрузившим Атлантиду на дно океана. Каждый поступок и каждое принятое решение определяли, в какую сторону качнется чаша весов в будущем: к светлой или темной стороне.

Если бы только Посейдон направил их по верному пути. Однако, боги никогда не говорили ничего напрямик. Правда, он, верховный жрец Посейдона, желал бы, чтобы иногда существовало больше оттенков серого, а не только черное и белое. Например, когда дело касалось его клятвы соблюдать целибат и обещания никогда не жениться, с момента принятия на себя обязанностей Верховного жреца.

Он поклялся жить в полном одиночестве ради возможности обладания безграничной силой и доступу к Богу. Но симпатия Бога морей была холодной, и сила его больше не привлекала. Его прошлое, настоящее и будущее были полны нескончаемого одиночества. Никакой надежды на теплоту и комфорт.

Никакой надежды обрести Квинн.

Нарушение обещания влекло за собой ослабление силы; он больше не смог бы править Храмом или служить советником Высокого Принца. Он больше не смог защищать Атлантиду, находившуюся на пороге Восхождения, возвращения в мир людей на суше.

Народ нуждался в нем именно теперь, он не мог бросить всё сейчас, какую бы личную цену ему при этом не приходилось платить. Выбор был предельно ясен: он мог обладать Квинн или мог сохранить свой мир в целости и сохранности. В любом случае, выбор невелик, так как она ясно дала ему понять, что никогда не сможет быть с ним.

Лидер бунтовщиков и жрец. Это походило на самую зловещую шутку судьбы. Такую судьбу могли состряпать лишь в самом нижнем из девяти кругов ада, но они своей судьбе следовать не собирались. Боги, должно быть, смеялись в тот день, когда решили, что Квинн будет той самой единственной, к которой будет стремиться его душа. Они, скорее всего, смеялись и сейчас.

Но это значения не имело. Квинн просто была участницей сопротивления, союзницей в борьбе за спасение человечества от тех злобных вампиров и оборотней, желавших согнать людей в стадо, словно овец, и сожрать. Просто союзница. Не больше, не меньше.

Если бы он мог убедить в этом самого себя, то, возможно, его сердце перестало бы медленно и мучительно умирать в его груди.

Он, глубоко вздохнув, наконец, обратился, обретая плоть. Его размышления не принесли ему ничего. Не стоило думать о том, чего он не в силах изменить. Ему лишь нужно было найти Квинн, – найти их всех, – и убедиться, в безопасности. Этой ночью он не чувствовал и Дэнала, хотя должен был найти воина по обычному каналу атлантийской связи: по мыслям.

Но ответом была тишина. Они словно исчезли с лица земли. А Джека он вообще никогда не мог отыскать. Мозги тигров-оборотней были очень близки к животным, чтобы их мог обнаружить атлантиец. Джеку это подходило, хоть они и были союзниками. Он разозлился, подумав об оборотне.

Напарник Квинн испытывал к ней сильные чувства, в которых он пока не признавался, и лишь одна мысль, что они всегда вместе, резала Аларика, как нож.

Прежде, чем он успел уничтожить все ограждение, он почувствовал слабый отголосок чужих эмоций: гнев, смешанный с болью, – где-то в уголке своего сознания. И уникальные цвета этих эмоций соответствовали лишь одному источнику. Это была Квинн. Она жива. Темно полуночный, серебряно-серый и вино-красный, – такой ауры он не встречал у других людей.

Облегчение, влечение и чистая радость потекли по его венам. Она жива.

Квинн жива.

И теперь он точно знал, где она.

Он вызвал силу и сорвал дверь каменного мавзолея, разрушив ее на щепки. Висячий замок превратился в расплавленный металл. Она жива, и ни одна дверь или замок не удержат его вдали от нее, со всем уважением к семье Денхэм, чье имя было выгравировано на этой двери.

Даже не преображаясь в туман, он зашел в склеп, не удивившись, увидев темное отверстие в задней части помещения. Шагая по каменную полу, он кивком выразил свое почтение мертвым обитателям. В проходе он увидел крутую деревянную лестницу, спиралью уходившую вниз в темноту.

Разумеется, штаб-квартира вампиров находилась в туннелях под кладбищем. О, как это всё банально. Он чувствовал Квинн там, внизу. И его не остановят ни мертвецы, ни вампиры, ни восставшие демоны.

Она – союзница. У нее живое сердце. В какой-то альтернативной реальности, там, где его будущее не было настолько отчаянно безнадежным и одиноким, она принадлежала ему.

Он проецировал свои мысли ей сквозь уникальную ментальную связь.

Квинн, я пришел за тобой. Ты ранена?

Ее ответные мысли были сильны. Она не испытывала страха, а что-то сродни уязвимости. Его женщина-воин.

return false">ссылка скрыта

Аларик? Я почему-то думала, что ты придешь.

 

Ты ранена? – требовательно спросил он, ускорив шаг, начиная бежать с каждой секундой всё быстрее.

Ее ответ, прозвучавший несколько секунд спустя, заставил его бежать на пределе возможностей, на ходу призывая силу.

Пока нет, но ранены Джек и Дэнал. Мы примерно в десяти футах от той двери, но нас охраняют вампы. Так что вперед, сорви ее с петель.

Аларик заметил забаррикадированную дверь в конце туннеля. Он призвал еще больше силы и бросился вперед практически с той же скоростью и силой, что и тропический тайфун. Расщепленные обломки упали в помещение, и один из них, по чистому везению, вонзился в самое сердце одного из вампиров-охранников.

Один готов, осталась еще дюжина.

Он оглядел комнату, всё еще двигаясь, пока не подхватил на руки Квинн с того места, где она сидела, удерживая руку в неудобном положении, под странным углом. Он в мгновение ока пронесся через темную и сырую комнату и опустил ее худое тело, которое, казалось, весило не больше перышка. Поставив ее спиной к стене, он создал водный щит, чтобы защитить ее от опасности.

Развернувшись, он заметил местонахождение Джека и Дэнала. Джек, в человеческой форме, лежал без сознания или мертвый в углу. Дэнал лежал бесформенной грудой возле Джека, но Аларик чувствовал жизнь в воине.

Десять вампиров приняли разные позы: кто угрожающе, кто боязливо, кто почтительно, – все они смотрели на модно одетого вампира, прислонившегося к очень древнему гробу в центре комнаты.

– Я огорчен, что ты, Квинн, не пригласила меня на вечеринку, – сухо заметил Аларик, не отрывая глаз от вампиров. – К тому же, потом мы поговорим о значение слова «не ранена».

Та рассмеялась, явно испытывая боль. Ее рука была сломана, а у него пока не было времени исцелить ее.

– Эй, ты же меня знаешь. Я обожаю вечеринки.

Вампир-пижон изумленно посмотрел на него, потом преувеличенно зевнул и поправил манжеты рубашки, сшитой во Франции.

– Ты должно быть еще один из тех прославленных атлантийских воинов. Разве Посейдон настолько жалок, что посылает таких, как ты? Не говоря уже о том, что девчонка делает вашу грязную работу.

Квинн попыталась вырвать из водного щита, защищающего ее, но он также удерживал ее внутри, как и других – снаружи. Аларик хорошо ее изучил.

– Я тебе покажу «девчонка», ты, задница…

– Квинн, – тихо ответил Аларик. – Он намеренно вызывает твой гнев. Может, позволишь мне помочь тебе хотя бы в этот раз?

– Ладно, но ты, кажется, привык уже выручать меня, – возразила она. – Мы позже об этом поговорим. Прошу.

Вампир откинул голову назад и рассмеялся.

– У тебя проблемы с дисциплиной? Должно быть, вы, атлантийцы, просто в отчаянии, – он указал на Джека. – Сотрудничаете с оборотнями, как я вижу. От этого несет джунглями, так что думаю, что он не волк, хотя мы не дали ему возможности продемонстрировать его… пушистую половину.

Аларик призвал силу и небрежно подбрасывал энергетический шар в правой руке, улыбаясь, когда вампиры отступили прочь от него. Хотя лидер не двинулся с места.

– Ты – еще один прислужник Анубизы? Вероятно, у нее где-то склад.

– Глупые Вампиры – Такие же, как Мы, – издевательски выкрикнула Квинн.

– Я – Вонос, и я лидер Праймуса, – сказал вампир, теряя, судя по удлинившимся клыкам, свое спокойствие.

– О, да. Еще один прислужник, занявший место Варравы после того, как мы… поставили крест на его политической карьере,– ответил Аларик, перекатывая шар между пальцами.

Вонос внезапно выпрямился и поднял завернутый в кожу сверток, который лежал на крышке гроба позади него. Держа сверток в одной руке, он потянул за стягивающую его веревку, и тот немного приоткрылся.

– Вот теперь наша беседа мне надоела, – сказал Вонос.

Аларик не успел ничего предпринять, а вампир уже открыл вверх пакета, целясь в полукруг вампиров вокруг себя.

– Вы ослушались нас, и теперь умрете. Мне всегда нравилась политика сожжения.

Ослепляющий желтый свет вырвался из свертка, словно солнце, и Аларик накинул энергетический щит на Джека и Дэнала и расширил водный щит, защищающий Квинн, чтобы тот накрыл и его тоже. Со скоростью света, жгуче яркая энергия охватила всех вампиров, кроме Воноса. Все вампиры взорвались, оставив после себя капли кислоты, стекавшие дождем по всей комнате. К счастью, щит, окружающий Квинн и Аларика был крепким, и на них это не подействовало.

Вонос присвистнул и снова завернул сверток, спокойно осматривая разрушение.

– Во-первых, слухи не были преувеличенными. Этот камень никогда не должен попасть не в те руки. Я бы сказал, что в наши дни сложно найти верных помощников, но я терпеть не могу банальности. Был рад познакомиться, атлантиец. С нетерпением жду нашей следующей встречи. О, и благодарю за эту маленькую игрушку. Эта группа прятала ее от нашей богини сотни лет, что нас необычайно раздражало, но что поделаешь?

Он триумфально улыбнулся, показав клыки, и протянул сверток, чтобы подразнить.

– Я думаю, что вы его зовете Бич вампиров? Подходит, не правда ли?

Сказав это, вампир воздел руки вверх, крепко держа сверток, и исчез.

Аларика словно ударило током. Если это действительно был желтый бриллиант, известный под именем «Бич вампиров», тогда это – один из пропавших камней Трезубца. Надо немедленно доложить Конлану.

Позади Аларика Квинн покачнулась и уткнулась ему в спину, и все его мысли о стратегии, камнях и магии пропали. В мгновение ока он снова взял ее на руки, осторожно укачивая, стараясь не задеть ее сломанную руку. Он призвал силу и послал всю исцеляющую сине-зеленую энергию в нее, пока лечил руку, а с ее тела постепенно исчезли все синяки и ссадины, какими бы незначительными они не были.

Она открыла глаза, когда он закончил лечение.

– Вот и привычка, я получаю ранения, а ты меня лечишь. Ты портишь мою репутацию бесстрашного лидера бунтовщиков, – прошептала она.

– Испорчена, – хрипло повторил он, припоминая другой их разговор. – Я могу лишь защищать тебя и лечить, выражая извинения за то, что порчу твою репутацию.

В темных глазах, огромных на ее бледном личике, на мгновение зажглись сильные чувства. Потом она опустила ресницы, и отвернулась от него.

– Еще раз спасибо тебе. Я теперь цела, отпусти меня.

Он бы с большей охотой пошел бы на костер, но не освобождал бы ее. Каждое украденное мгновение, каждое прикосновение он складывал, готовясь к тому дню, к тому столетию, когда он будет один в ночи после того, как ее смертная жизнь подойдет к концу.

В ту же секунду, как ее ноги коснулись земли, она отступила от него, сжимая руки в кулаки. Когда она смотрела вниз, он воспользовался возможностью рассмотреть ее. Как всегда он слегка удивился, что его сердце выбрало ее в качестве его суженой. Он всегда думал, что влюбится безответно в какую-нибудь деву королевской, светлой красоты.

Но Квинн… была самой собой. Она не знала ни минуты покоя в своей взрослой жизни, а что же до ее внешности… она была еще стройнее, чем прежде, одни острые углы, как будто борьба бунтовщиков вытягивала не только ее энергию, но и саму жизнь. Ему всё еще казалось, что она обрезала свои темные волосы тем ножом, который носила в кармане. Смятая и поношенная одежда, вероятно, вытащенная из какого-то мусорного контейнера, полного ненужной одежды.

Но боги, они была прекрасна.

Сила ее личности, рвение и харизма сияли со всей силой, величием и яркостью ее души. Для него. Ее душа взывала к его душе так сильно, напоминая маяк в темноте его существования.

Наконец, она посмотрела ему в лицо, и затаила дыхание. Он знал, что на его лице всё написано, и не собирался этого отрицать.

– Ты знаешь, – хрипло сказал он. – Ты всегда знала, и ты всегда будешь знать, что я – твой, но этого никогда не будет. Я – самый могущественный верховный жрец Посейдона за всю историю, но я слишком слаб, чтобы прятать глубину моих чувств к тебе.

Он встал на колено перед ней. И склонил голову.

– Отрицай это, если хочешь, но я больше не в силах скрывать свою потребность видеть тебя. Касаться тебя. Я буду держаться на расстоянии, насколько это возможно, но прошу, позволь мне посмотреть мельком на то, что никогда не будет моим.

Квинн полузадушено вздохнула, издав нечто среднее между смехом и рыданием, и упала на колени перед ним.

– Если бы только жизнь была сказкой, я могла бы стать твоей принцессой, нуждающейся в спасении. Я смотрю в твои глаза и вижу счастливый конец, которого я не заслуживаю. Боль от того, что я вижу тебя, не может быть хуже той боли, которую я испытываю ночь за ночью лежа в холодной, одинокой постели. Стремясь к тебе. Желая тебя. Нуждаясь в тебе.

Она подняла руку, желая коснуться его щеки, но остановила пальцы в дюйме от его кожи.

– Даже сейчас, когда мне следовало бы посмотреть, как там Джек и Дэнал. Мой разум и сердце полны тобой. Ты заставляешь меня забыть об обязанностях и здравом смысле.

Аларик знал, что то же самое можно было сказать и о нем самом. Но ему было наплевать.

– А ты воплощение чувства, которое приносит музыку и свет в мой мир и невыносимо мучит моё сердце.

Джек пошевелился в углу, и это движение разрушило тот транс, в котором они находились, глядя друг другу в глаза.

– Я бы отдал век своей жизни, чтобы только испытать твой вкус, но я не испорчу воспоминание о твоем поцелуе этим местом.

Она наклонилась к нему, глядя на его рот, и на мгновение все мысли о чести улетучились, и ему стало наплевать на Дэнала и Джека и на то, что их окружало то, что осталось от мертвых вампиров. Он хотел ее больше жизни, дыхания.

Но Дэнал болезненно застонал, и Квинн моргнула, потом посмотрела на воина. И отступила. На ее лице было написано сожаление, но она сжала губы и встала, стараясь не касаться Аларика.

Как будто одно прикосновение могло разжечь пламя, готовое разразиться пожаром между ними.

Он в этом не сомневался.

Он также встал и пошел к Джеку и Дэналу, испытывая облегчение, что они оба живы. Испытывая стыд, что не удостоверился в этом раньше.

Испытывая опустошение оттого, что ее больше не было рядом.

Призывая энергию Посейдона, чтобы исцелить Дэнала и тигра-оборотня, он также молча вознес молитву, прося о силе, чтобы совладать с ошеломительными желаниями своей души.

Потом попытался сделать вид, что не слышал насмешки бога.