Глава 26

 

Она почувствовала Джастиса до того, как его увидела. Казалось, по комнате пронеслось тепло и обернулось вокруг нее, принеся с собой ароматы соленой воды и морского воздуха. Настоящее облегчение в сочетании с чрезмерным удовольствием успокоили ее напряженные нервные окончания. Она почти чувствовала его дыхание на своих волосах и звук его голоса в ушах.

Джастис зашел, и ее реакция была настолько открытой и радостной, что напугало ее сильнее, чем те змеи, которых они обсуждали. Ее тело и сердце буквально тянулись к нему, как цветок к солнцу. Как он так легко и с таким напором проник сквозь ее защиту?

Его твердое, длинное тело внезапно прижалось к ее спине, а руки обняли ее.

– Даже после всего, что я заставил тебя пережить, ты сражаешься за меня, mi amara. Я не сделал ничего, чтобы заслужить тебя, но никогда тебя не отпущу, – прошептал он ей на ушко.

Она напряглась и попыталась отодвинуться, так как то, насколько примитивно он заявил о своих правах на нее, заставило ее забеспокоиться. Но его руки оказались подобны стальным лентам, удерживая ее на месте возле его горячего твердого тела. Дальнейшее сражение будет стоить ей в какой-то мере достоинства и никак не убедит Вэна и Конлана, смотревших на Джастиса с радостью и осторожной сдержанностью.

Она знала этого воина, знала о нем больше, чем о ком-либо другом, несмотря на то, как мало они были знакомы. Она жила с его присутствием годами и видела ужасы его жизни и его ужасное одиночество в своих видениях. Никому не причинит вреда то, что он поверит: она совершенно на его стороне, несмотря ни на что. Что она его не боится.

Хотя она в любом случае не была уверена в том, что это – неправда. Если бы они смогли воспользоваться Звездой Артемиды…

– Вот оно. Нам нужно воспользоваться Звездой Артемиды, – воскликнула она. – Она сможет ему помочь. Я это видела в своем видении.

Конлан и Вэн переглянулись, и она заметила их скептицизм.

– Вы мне не верите.

Конлан покачал головой.

– Тут всё не так просто. Хотя существуют легенды, что Звезда Артемиды может излечивать сломленное после битвы, или раны, или болезни сознание, никто не знает, правдивы ли эти легенды. Звезда была одним из драгоценных камней, разбросанных по дальним уголкам земли до Катаклизма. Только два камня вернулись к нам, да и то совсем недавно.

– Мы понятия не имеем, где она, – добавил Вэн. – И хотя мы полагаем, что ты права насчет Звезды, остальное в твоем рассказе – невозможно. Нерей не мог быть женат.

– Знаю, знаю, жрец, целибат, всё такое, – сказала она, закатывая глаза. – Времена меняются. Вы сами признали, что не знаете, где находится Звезда. Разве не может быть так, что раньше жрецы Посейдона женились, а вы об этом не знали? Лайам сказал мне, что Нерей жил восемь тысяч лет назад. И, скорее всего, поэтому у вас нет свадебных фотографий восьмитысячелетней давности, верно?

Джастис, наконец, ослабил свою хватку, и она осторожно высвободилась, начав бродить по комнате, высказывая мысли вслух.

– В любом случае, дело тут не только в Звезде Артемиды. Вам нужны все драгоценные камни, чтобы Атлантида могла возродиться. Если только вы действительно этого хотите. Кстати, под каким мы океаном? Как далеко? Почему подводные лодки вас не заметили, ведь у них сейчас такие продвинутые технологии? Или морской флот, или спутниковое изображение?

Она посмотрела на Джастиса. Но он, казалось, погрузился в себя, а руки сжались в кулаки, как будто он вел еще одну внутреннюю борьбу. Она лишь надеялась, что он и на сей раз выйдет победителем, так как не хотела узнать, что произойдет, если нереид возьмет его под контроль. Особенно еще и потому, что у Джастиса на спине в ножнах висел меч, рукоятка которого поднималась за плечом. Если нереид вырвется на свободу, а тут еще и меч…

Будет очень скверно.

Как будто услышав ее мысли, Джастис мельком улыбнулся, в его глазах светилось заверение. Он пытался дать ей понять, что выигрывает битву, и поэтому она в ответ ослепительно ему улыбнулась, выражая поддержку и веру.

Было несложно улыбнуться ему, несмотря на все скверные обстоятельства. Он был таким красивым, что было больно смотреть на него, а ведь он был одет в простую белую рубашку и черные штаны. Он был рожден для королевских одежд и был достоин увековечивания в мраморе и места на пьедестале. Она позволила себе минуту просто наслаждаться его видом.

Его волосы опять были заплетены в косу, она позволила себе представить. Как медленно расплетает их. Каково это чувствовать, как синие волны, словно шелк, проходят сквозь пальцы и спадают, как занавес на ее тело.

Ее охватил жар, и она резко повернулась, чтобы посмотреть на одну из стен, чтобы никто из них не заметил ее красноречивый румянец. Пару раз глубоко вздохнув, она снова вступила в игру, желая получить ответы.

– Ну?

Конлан сел за стол и налил себе чашку кофе. Кили заметила, что пил он из огромной, прочной чашки, а не из тонкого китайского фарфора. Так что, вероятно, ей предоставили гостевой китайский сервиз.

Или ее мозг пытается направить ее на обыденные вещи, чтобы не дать осознать то, что она спорит с атлантийскими принцами под каким-то океаном.

Молодец, Кили.

– Эти вопросы и ответы на них вы узнаете в другой раз, – тихо сказал Конлан, но в его голосе слышалась стальная решительность, явно давая понять, что не стоит «испытывать судьбу». – Мы бы не пережили тысячелетия, если бы так просто раскрывали свои секреты, даже такому блестящему ученому, как вы.

– Очаровательны, но ничего мне не даете. Вы парни молодцы, – сказала она, вложив в голос львиную долю восхищения. Ничего. Она терпеливая. Она могла и подождать.

– В свете ваших видений, хотя мои инстинкты подсказывают, что вы говорите правду, или, по крайней мере, ту правду, в которую верите, я бы в самом деле был плохим правителем, если поверил вам на слово в таком щекотливом деле, – медленно произнес Конлан. – Однако, если бы вы могли как-нибудь доказать мне истинность своих видений…

– Да, – ответила Кили. – Разумеется. Если вы…

– Категорически нет, – резко сказал Джастис. – Мы и так причинили Кили много страданий. Мы не позволим причинить ей вред.

Кили развернулась, ее сердце подпрыгнуло к горлу. Она услышала это в его голосе, без сомнения, он опять обращался к себе во множественном числе. Нереид вернулся, и ярость Джастиса перед лицом потенциальной угрозы, касающейся ее, и всё подводило к опасности разрушение его и без того хрупкого контроля. Она шагнула к нему, думая помочь или успокоить, но он метнулся с молниеносной скоростью, и оказался на другой стороне комнаты от нее, всё еще сжимая руки в кулаки.

– Нет, – рявкнул он ей, слова внезапно наполнились тягучим произношением, которое она слышала прежде, – от его матери в тронном зале во время ее видений. Потом он повернул силу всего своего бешенства на своих братьев. – Мы видели Кили веками в нашем видении-поиске. Она – наша, и вы не причините ей вреда.

До того, как Кили успела двинуться, Вэн каким-то образом став между Кили и Джастисом. Он спокойно заговорил, словно пытаясь успокоить разъяренного зверя.

return false">ссылка скрыта

Или лишь брата, который обезумел после нарушения заклятия.

– Джастис. Ты же знаешь, что мы не хотим причинить ей вред. Ты знаешь, что мы хотим сделать всё, что в наших силах, чтобы помочь тебе. Я теперь говорю с вами обоими? Ты сейчас занимаешься предсказаниями?

Внезапно Джастис откинул голову назад и рассмеялся, что привело Кили в шоковое состояние. Это был теплый, сердечный, обычный смех, в нем не было ничего холодного или иного. Волна облегчения накрыла Кили с такой силой, что ее колени подогнулись от стремительности этого ощущения. Он это сделал. Он держал нереида под контролем.

Когда Джастис перестал смеяться, то посмотрел на Вэна и ухмыльнулся. Его глаза снова стали ясными.

– Ты и твои чертовы фильмы. Нереид не может понять, что такое «Сибилла» (прорицательница), или «Рассвет мертвецов», или «я был Вервулфом-подростком». Может быть, это ключ. Я могу справиться со второй половиной моей души с помощью фильмов класса «В».

Вэн очень плавно отдвинулся, теперь не закрывая Кили от Джастиса.

– Видите? Все эти годы, вы, болваны, высмеивали мой замечательный вкус и любовь к качественным фильмам. А теперь я спас ваши яйца.

Конлан сложил руки на груди и посмотрел на Кили.

– Я думал, что один младший брат – уже плохо. Теперь у меня их двое. Я, наверное, откажусь от трона и перееду на Фиджи, где поспокойнее.

Кили закрыла широко открытый рот. Неверяще глядя на них, она положила руки на бедра.

– Вы смеетесь надо мной? Рассудок Джастиса и судьба всей Атлантиды на кону, а вы отпускаете шутки дурного тона?

– Мы же парни, – ответил всё еще улыбающийся Джастис. – Мы всегда так делаем.

То, что он сказал, было самым разумным, совершенно обычным за всё то время, что она была с ним знакома, а та улыбка превратила его лицо из темного и ужасно красивого, в сбивающее с ног и снимающее одежду, жутко сексуальное. Она могла стоять и улыбаться ему в ответ, как страдающая головокружением студентка, помешавшаяся на своем профессоре. Она не знала, сколько прошло времени, пока они все там стояли и улыбались друг другу, но, разумеется, как и всё хорошее в этой жизни, оно подошло к концу.

Конлан выпил кофе и поставил чашку на стол.

– Я придумал план, который одновременно убедит нас в правдивости ваших видений и поможет нам обнаружить другие пропавшие драгоценные камни, доктор МакДермотт. Вы прочитаете Трезубец.

Кили пошатнулась и прислонилась к стене, потом беспомощно опустилась на пол.

– О, разумеется. Нет проблем, Ваше Высочество. Для следующего трюка, я прочту священный предмет, обладающий силой… Бога.

Она не смогла сдержать смех.

– После того, что меч Посейдона сделал со мной… о, черт. Вы можете звать меня Кили, а не Доктор МакДермотт. К чему формальности, если я скоро умру?

Нереид попытался снова вырваться, и Джастис грубо забросил его назад, в уголок своего разума, но одна мысль об опасности для Кили могла разрушить его контроль.

– Она не прикоснется к Трезубцу, ты, брошенный сын кальмара, – выдавил он сквозь зубы, отчаянно пытаясь не потянуться за мечом. – Брат ты мне или нет, я тебя убью, если попытаешься причинить ей вред.

Конлан ударил кулаком по столу, но до того, как он успел ответить, Вэн рассмеялся, немного сняв напряжение в комнате.

– Сын кальмара? Правда? Тебе очко за мерзкое видение, чувак.

Кили вертела головой туда-сюда, стараясь смотреть на всех одновременно, внезапно тоже рассмеялась.

– Я знаю, что я – идиотка, но я лишь могу думать о Сквидварде (Squidward – образовано от Squid – кальмар) из «Губки Боба». Вы знаете, что у них есть фильм под названием «Атлантида Квадратные Штаны»? Один из моих коллег-американцев привез на раскопки своего сына, который смотрел этот фильм постоянно, пока я не подумала, что мои уши свернутся в трубочку. Вам, ребята, стоит достать копию.

Вэн присвистнул:

– «Атлантида Квадратные Штаны». Мило. Я прикуплю ее, когда в следующий раз попаду в магазин. Жаль, что UPS сюда посылки не доставляет.

Джастис, теперь спокойный, совсем не видел в этом ничего смешного. Он посмотрел на Кили:

– Ты шутишь, когда твоя жизнь в опасности?

Она моргнула, а потом улыбнулась ему.

– Я – археолог, мы так делаем.

Услышав собственные слова, обращенные, на сей раз, к нему, Джастис открыл спрятанную дверь глубоко в своем замороженном сердце. То, что эта женщина проявила невероятную храбрость перед лицом таких фантастически странных обстоятельств, и то, что она всё еще улыбалась и шутила, удивляло его.

Она удивляла его. Она была не только сочетанием красоты и ума. У нее была смелость, сострадание и чувство юмора, которого прежде он не встречал.

Он никому не позволит причинить ей вред.

– Она прикоснется к Трезубцу только через мой труп, – просто сказал он.

– Мило. Мощно и мелодраматично, – заметил Вэн. – Но это не решит нашу проблему. Твоя женщина только что сообщила нам новости, которые могут означать уничтожение всего нашего мира, если мы к ней не прислушаемся.

– Я не его женщина, – сказала Кили.

– Правильно, док. Продолжайте в том же духе, – ответил ей Вэн. – Нам нужны ответы. Если она может каким-то образом не только доказать, что говорит правду, но и найти что-нибудь для нас…

– Никогда, – рявкнул Джастис. – Вы не видели ее, она впала в транс, похожий на кому. Ее пульс настолько замедлился, что почти не прощупывался, а кожа стала холодной. Это лишь от того, что она дотронулась до моего меча. Если она коснется Трезубца, то умрет. Черт, даже те, кто не были чтецами предметов, умирали, коснувшись Трезубца. Магия Посейдона – ненадежна и смертельна.

– Тогда предоставь мне другой вариант, – закричал Конлан. – Предложи мне вариант, который поможет нам понять это. Доктор МакДермотт только что нам сказала…

– Я нахожусь с вами в одной комнате, – закричала ему Кили, вставая. – Я нахожусь с вами в одной комнате. Перестаньте говорить обо мне, словно меня здесь нет, вы, кучка… королевских пещерных людей.

Молчание. Все трое в шоке уставились на Кили, как будто забыли, что она тут. Джастис разрывался между желанием рассмеяться и закинуть ее выдающуюся попку на плечо, и унести ее куда подальше.

– Так лучше, – сказала она, уже не крича, но и не совсем спокойно. – К вашему сведению, я касаюсь любого предмета, которого захочу коснуться, но суицидальных наклонностей во мне нет. А вот предложить выход я могу, если твои упрямцы-братья готовы слушать.

 

– Мы слушаем, – протяжно сказал Вэн.

– Трезубец. Он лежит в каком-то ящике? В прошлом, когда предмет содержал эмоциональные воспоминания, слишком жестокие для моего спокойствия, я касалась ящика или контейнера, или даже грязи или камня, под которым его нашли.

– Это великолепно. Неудивительно, что вы – знаменитый археолог, – заметил Вэн.

– Нет, – ответил Джастис. – Всё равно слишком опасно.

– Это идеально, – сказала Конлан. – Трезубец покоится на шелковой подушке в Храме. Раз нет Аларика, который принес бы его нам, я предлагаю самим пойти к Трезубцу.

Видишь? Они не обращают на тебя никакого внимания. Они обращаются с тобой, как с ничтожеством, и они подвергнут нашу женщину опасности. Мы должны действовать, – прошептал Нереид в разуме Джастиса.

Действовать – это хорошо. Медленно, без разговоров. Джастис достал свой меч. Безошибочное шипение стали, высвобожденной из кожаных ножен и проводимой по воздуху. Тут же в комнате похолодало.

– Кили, – сказал он, идя к ней с мечом, нацеленным на братьев, – не пойдет в Храм Посейдона. Мы не позволим ей так рисковать.

К несчастью, однако, он совершил тактическую ошибку, посмотрев в яркие зеленые глаза Кили. Теплое понимание и решительность, которые он там увидел, чуть не сбили его с ног. Даже нереид замолчал у него в голове.

Кили положила свою руку на его руку.

– Есть ли возможность мне помочь тебе, – вам обоим, – я рискну, – мягко сказала она. – Я не совсем понимаю, но ты стал важен для меня за очень недолгое время. Не так уж много людей важны для меня, Джастис. Пожалуйста, не проси меня стать трусихой, когда немного моей смелости будет значит так много для тебя.

Он сдался. Он, победивший тысячи врагов и переживший бесчисленное множество кровавых сражений, был потрясен словами человека. Она хотела рискнуть собой ради него.

Он не мог справиться с собой, и к чертям тот факт, что Конлан и Вэн всё еще были в комнате. Он схватил ее свободной рукой и притянул ближе, потом быстро, крепко поцеловал в губы, заставив себя остановиться, когда ее мягкое теплое тело почти заставило его позабыть опасность, с которой они столкнулись.

– Ты оказала мне несказанную честь, mi amara, но я вынужден запретить это, – он нежно подтолкнул ее себе за спину, став лицом к Конлану и Вэну и приподняв меч. – Бросайте мне вызов, и брат будет вынужден бороться против брата в этой самой комнате.

Конлан застыл.

– Я надеялся, что до этого не дойдет, – он резко кивнул, и тонкая лента сияющей сине-зеленой энергии пронеслась из угла комнаты позади Кили.

Прежде, чем Джастис успел шевельнуться, энергия окружила его, поймав в ловушку. Его охватила ярость, и он позвал нереида на помощь, чтобы освободиться, но Конлан и Вэн подняли руки и добавили собственную силу к тому, кто первым напал.

Он был связан, не в состоянии говорить, но всё равно яростно боролся и призывал атлантийскую и нереидскую силы. Нереид возмущенно кричал в его мозгу, но ничего не мог сделать против совместного нападения.

– Что вы делаете? Вы причиняете ему боль? Прекратите! – кричала Кили. – Прекратите! Я сделаю всё, что вы хотите, только отпустите его. Разве вы не видите, что он с трудом контролирует нереидскую часть себя, а тут вы его предаете таким образом?

На лице Вэна появилось сожаление. И на мгновение Джастис понял, что они с ним делали и почему. Потом ярость сожгла понимание в золу, и он содрогнулся от силы возвращающегося безумия.

– Если мы его отпустим, он не позволит вам помочь нам. Вы его слышали. Кили, – ответил Вэн.

– Если вы его не отпустите, я никогда не прочту ни один предмет для вас. Никогда. Понимаете меня? Никогда, – закричала она, слезы текли по ее щекам. Потом повернулась к Джастису. – Слушай меня, прошу. Я могу это сделать. Я без риска могу прикоснуться к подушке или бы этого не предложила. Но мне ты нужен разумным, чтобы я могла в процессе держаться за твою руку. Прошу, Джбез риска могу прикоснуться к подушке или бы этого не предложила. Но мне ты нужен разумным, чтобы я могла в процессе держаться за твою руку. Прошу, Джастис. Ты мне нужен.

К Джастису вернулся рассудок при виде ее слез. Она плакала из-за него.

Ей нужен был он.

Он вдруг перестал бороться. И тут же смог говорить, как будто магия, удерживающая его, осознала его согласие.

– Мы не станем сражаться с тобой, если пообещаешь, что будут приняты все предосторожности, чтобы она оставалась в безопасности, – сказал он Конлану.

Тот кивнул и опустил руки, отпуская магические путы. Вэн рядом с ним сделал то же самое. Наконец, Кристоф материализовался в углу комнаты, и магия, направленная на Джастиса пропала. Какая-то темная часть Джастиса горько радовалась бледности лица Кристофа. Удерживать его, даже втроем, было непросто.

Он положил в ножны свой меч, потом протянул руки, едва осмеливаясь надеяться. Но Кили лишь мгновение стояла в нерешительности, потом оказалась в его объятиях, обхватила руками его талию и опустила заплаканное лицо ему на грудь. Он притянул ее так близко, что их разделял лишь дыхание. А обнимал так нежно, словно желанную надежду.

Она была для него и дыханием и надеждой.

– Значит, мы позволим ей это сделать, – сказал он принцам. – Мы пойдем в Храм, и вы узнаете правду ее видений. Потом мы уйдем из Атлантиды, и никогда больше вас не побеспокоим.

– Ты – наша семья, – сказал Вэн, в его голосе явно прозвучала мука, но сердце Джастиса уже очерствело.

– Мы никогда не были семьей. Вы снова мне доказали это сегодня. И вам следует знать: если когда-нибудь снова попытаетесь поймать нас в ловушку, нас так просто уже не словишь. В этом вам клянутся атлантийская и нереидская стороны моей души.

Вэн было заговорил снова. Но Конлан взмахом руки приказал ему замолчать.

– Значит, идем в Храм, – устало сказал он. – Будем решать проблемы по мере их поступления.