ПОИСКИ НАЧИНАЮТСЯ

 

 

Одинокая планета Хэвен - единственная планета единственного в этом

секторе Галактики солнца, постепенно сползающего в межгалактический

вакуум, оказалась в осаде.

С точки зрения военной науки это был неоспоримый факт, так как на

расстоянии двадцати парсеков от Хэвена к центру располагалось внешнее

кольцо военных баз Мула. Через четыре месяца после капитуляции Термина

связь Хэвена с другими торговыми мирами оборвалась, как паутина,

перерезанная лезвием бритвы. Правда, почти все корабли Хэвена вернулись

домой, и Хэвен оказался единственным очагом сопротивления.

С точки зрения мирного населения Хэвена осада была не только

очевидной, но и мучительной. Тяжело сознавать себя отрезанным от жизни.

Байта брела по проходу между столами из молочно-белого пластика. Свое

место она отыскала автоматически. Взобралась на высокий табурет,

машинально ответила на приветствия, которых почти не слышала, потерла

уставшими руками уставшие глаза и потянулась за меню.

У нее хватило времени определить, что чувство, возникшее у нее при

чтении списка хэвенских деликатесов, - это отвращение. Воспитанная на

Термине, она не могла признать грибы съедобными.

И тут Байта услышала, что рядом кто-то плачет. Она огляделась. До сих

пор она лишь краем глаза замечала сидящую наискосок некрасивую, с круглым

носом, блондинку Джадди. Сейчас Джадди плакала, кусая мокрый носовой

платок. Она изо всех сил старалась подавить рыдания, и от напряжения лицо

ее покрылось красными пятнами. Капюшон противорадиационного костюма был

откинут на спину, смотровое стекло упало в тарелку, да там и осталось.

Байта присоединилась к трем девушкам, которые чередовались в

безуспешных попытках утешить Джадди, то хлопая ее по плечу, то гладя по

голове.

- Что случилось? - шепотом спросила Байта.

- Не знаю, - осторожно ответила одна из утешительниц, пожав плечами.

Потом, устыдившись своей скрытности, она отозвала Байту в сторону.

- Наверное, у нее сегодня был трудный день. И о муже беспокоится.

- Он ушел в дозор?

- Да.

Байта заглянула Джадди в лицо.

- Почему ты не идешь домой, Джадди? - спросила она бодрым и деловым

голосом. Джадди, ожидавшая очередной ласковой глупости, подняла голову и

взглянула на Байту чуть ли не с отвращением.

- Я уже была наверху на этой неделе.

- Значит, нужно выйти еще раз. Иначе на следующей неделе придется

выходить три раза. Поэтому, если ты сейчас пойдешь домой, ты совершишь

патриотический поступок. Девочки, кто с ней работает? Проследите, чтобы с

пропуском было все в порядке. А ты, Джадди, сходи в уборную и смой с лица

сливки. Живенько.

Байта с печальным облегчением вернулась на свое место и снова

принялась изучать меню. Как заразительно плохое настроение. Стоит одной

заплакать, весь цех сойдет с ума. Байта выбрала наиболее съедобные блюда,

нажала соответствующие кнопки на столе и опустила меню обратно в кармашек.

Высокая темноволосая девушка, сидящая напротив, заметила:

- Только и осталось, что плакать, правда?

У нее были удивительно полные губы, которые почти не двигались, когда

девушка говорила. Байта заметила, что соседка подкрашивает уголки губ

таким образом, чтобы создать впечатление постоянной полуулыбки. Байта не

знала, как отвечать на этот провокационный вопрос, заданный с полуулыбкой,

то ли нарисованной, то ли настоящей, и с хитрым взглядом из-под длинных

ресниц. К ее великому облегчению, стол раздвинулся и снизу подали обед.

Байта разорвала фольгу и нехотя ковыряла вилкой в тарелке, пока еда не

остыла.

- Мне кажется, Гелла, - сказала она, - что ты можешь найти себе более

полезное занятие, чем слезы.

- Что правда, то правда, - ответила Гелла, - могу.

Привычным и небрежным жестом она отправила окурок сигареты в атомный

дезинтегратор, и окурок исчез, не успев долететь до дна.

- К примеру, - Гелла сцепила тонкие, холеные руки под подбородком, -

можно было бы договориться с Мулом и прекратить всю эту чехарду. Правда,

мне не на чем будет смываться отсюда, когда Мул придет к власти.

Чистый лоб Байты не омрачился, а голос оставался ясным и спокойным.

- Наверное, ни твой брат, ни твой муж не участвуют в вылазках?

- Нет. И я не вижу смысла в том, чтобы жертвовать братьями и мужьями

других женщин.

- Если мы сдадимся, жертв будет больше.

- Термин капитулировал и теперь живет спокойно. А наши мужчины

носятся в космосе и наживают себе новых и новых врагов.

Байта пожала плечами и с милой улыбкой сказала:

- По-моему, тебя больше беспокоит первое, - и уткнулась в тарелку.

Никто из сидевших поблизости не потрудился ответить на циничное

заявление Геллы. В полной тишине Байта закончила обед и поспешно ушла,

нажав на кнопку, по сигналу которой стол очистился для следующего

посетителя.

- Кто это такая? - поинтересовалась у Геллы одна из девушек.

Гелла поджала губы.

- Племянница нашего координатора. Ты не знала?

- Правда? - девушка стрельнула глазами Байте вслед. - Что она здесь

делает?

- Работает. Сейчас модно быть патриоткой. Все такие демократы, что

просто тошнит.

- Зачем ты так, Гелла? - сказала соседка Геллы справа. - Она ведь не

пользуется дядиным именем.

Гелла смерила соседку презрительным взглядом и закурила новую

сигарету.

Сидящая чуть поодаль большеглазая бухгалтерша увлеченно рассказывала:

- ...говорят, что она была в Хранилище, прямо в Хранилище, когда

являлся Селдон. Говорят, тогда случились беспорядки, у мэра был припадок.

Вот-вот должен был приземлиться Мул, и она чудом спаслась. Говорят, ей

пришлось прорываться через блокаду. Почему она до сих пор не написала об

этом книгу? Сейчас военные приключения имеют такой успех! А еще говорят,

что она была на главной планете Мула, на Калгане, и...

Зазвенел звонок: пора было уходить. Бухгалтерша продолжала тараторить

на ходу, а несколько слушательниц смотрели ей в рот и в нужных местах

восклицали: "Правда?!"

Когда Байта вернулась домой, на улицах уже гасли огни, напоминая

излишне увлекшимся работой, что пора спать. Торан встретил ее на пороге с

куском хлеба в руках.

- Где ты была? - спросил он с полным ртом. - Я тебя не дождался,

половину ужина съел. А может, и больше, ты, пожалуйста, не обижайся.

- Где твоя форма? Почему ты в гражданском? - удивленно спросила она

вместо ответа.

- Таков приказ, Бай. Рэнду заперся с Эблингом Мисом и о чем-то с ним

договаривается.

- А мне можно с тобой? - она с надеждой взглянула на мужа.

Торан поцеловал ее и сказал:

- Наверное, можно. Только это опасно.

- Сейчас все опасно.

- Верно. Мне велели послать за Магнифико. Наверное, его тоже нужно

будет взять с собой.

- Значит, придется отменить его концерт на двигателестроительном

заводе.

- Скорее всего.

Байта прошла в комнату и села к столу, на котором стояли остатки

ужина. Байта быстро разрезала сэндвичи надвое и сказала:

- Жаль, если концерта не будет. Девочки так ждали. И сам Магнифико

return false">ссылка скрыта

тоже. Какой он все-таки чудной!

- Он просто дразнит твои материнские инстинкты. Когда-нибудь у нас

будет ребенок, и ты забудешь Магнифико.

- Когда-нибудь мои материнские инстинкты не выдержат, и я тебе задам!

- пригрозила Байта, увлеченно жуя сэндвич.

Вдруг она отложила сэндвич и посерьезнела.

- Тори!

- Да?

- Я сегодня была в муниципалитете, в отделе промышленности. Потому и

задержалась.

- Что ты там делала?

- Понимаешь, - она замялась, - обстоятельства сложились так, что я не

могу больше оставаться на заводе. Работницы совершенно деморализованы.

Плачут на ровном месте. Притворяются больными, говорят ужасные вещи. В

моем цехе производительность снизилась втрое по сравнению с тем временем,

когда я пришла. Каждый день кто-нибудь не выходит на работу.

- При чем тут отдел промышленности?

- Я задала несколько вопросов, мне сказали, что таково положение дел

на всем Хэвене. Производительность труда падает, антиправительственные

настроения растут. Начальник отдела только пожимает плечами - после того,

как я прождала его час в коридоре и попала к нему только потому, что я

племянница координатора, - и говорит, что ничего не может поделать. Мне

показалось, что он ничего и не хочет делать.

- Ну, это слишком!

- А я говорю, он ничего не хочет делать, - рассердилась Байта. -

Никто ничего не хочет делать. Я сама в отчаянии с тех пор, как нас покинул

Селдон. И ты упал духом.

- Допустим.

- В таком настроении мы не сможем победить Мула, - яростно продолжала

она. - У нас есть оружие, но нет воли, и всякая борьба становится

бессмысленной.

Торан никогда не видел Байту плачущей, да и сейчас она не плакала, но

было в ее голосе что-то такое, отчего он положил ей руку на плечо и

шепнул:

- Не расстраивайся, малышка. Я все понимаю, но мы ничего...

- Правильно, ничего не можем сделать. Все так говорят, и никто ничего

не делает, все сидят и ждут, пока Мул придет по их души.

Байта доедала сэндвич, Торан стелил постель. На улице было совершенно

темно.

Рэнду, назначенный на период войны координатором действий городов

Хэвена, попросил для себя комнату во втором этаже, из окна которой можно

было бы смотреть на деревья и городские крыши. Вечером, когда гасли огни,

город превращался в царство теней. Вот и сейчас, с наступлением темноты,

Рэнду отвернулся от окна: ему был чужд символизм.

Рэнду сказал Мису, которому в этот момент, казалось, не было дела ни

до чего, кроме бокала, наполненного чем-то красным.

- На Хэвене бытует поговорка о том, что если в городе гасят огни,

значит, честным людям пора спать.

- Когда вы в последний раз спали?

- Давно. Простите, что и вам не даю. В последнее время ночь нравится

мне больше, чем день. Странно. Живя в подземелье, мы привыкли, что темнота

- это сон. И я привык, а теперь отвыкаю...

- Вы прячетесь, - тусклым голосом сказал Мис. - Днем вас окружают

люди, они смотрят на вас с надеждой, и вам становится не по себе. А ночью,

когда никого вокруг нет, вы вздыхаете свободно.

- Значит, вы тоже это чувствуете? Как и стыд поражения?

- Да, - не сразу ответил Эблинг Мис. - Это массовый психоз,

нецензурный стадный страх. Галактика, Рэнду, чего вы ожидали? Вы воспитали

целую цивилизацию в идиотской слепой вере в то, что народный герой

прошлого все рассчитал и распланировал и позаботился о благополучном

исходе каждого нецензурного дня их жизни. Это религия. Вы понимаете, что

это значит?

- Нет.

Мис не горел желанием читать лекцию. Впрочем, Эблинг и в лучшие

времена этим желанием не горел. Он покатал сигару между пальцами, помычал

и сказал:

- У людей сложилась определенная вера, и, неожиданно потеряв ее, они

лишились моральной опоры. Это приводит в лучшем случае к истерии,

болезненному чувству неуверенности или, еще хуже, к помешательству или

самоубийству.

Рэнду грыз ногти.

- Иными словами, Селдон покинул нас, и мы лишились поддержки. И за

триста лет мы так к ней привыкли, что самостоятельно шагу не можем

ступить.

- Вот-вот. Несколько неуклюжее сравнение, но, в общем, подходящее.

- А вы, Эблинг, еще способны ходить без поддержки?

Психолог сделал глубокую затяжку и выпустил клуб дыма.

- Хожу, хоть и со скрипом. По долгу службы еще не разучился

самостоятельно думать.

- Вы видите выход?

- Пока нет, но он должен где-то быть. Может быть, Селдон не предвидел

появление Мула. Возможно, он не гарантировал победу. Но и поражение он не

гарантировал, просто он вышел из игры, и мы должны продолжить ее сами.

Мула можно победить.

- Каким образом?

- Единственным - ударить в его слабое место. Поверьте, Рэнду, Мул -

не супермен. Если он будет побежден, это станет видно всем. Люди ничего о

нем не знают, и потому выдумывают легенды, одну страшнее другой. Говорят,

что он мутант. Ну и что? Только для невежды мутант и супермен - одно и то

же. Однако, это далеко не так. Каждый день в Галактике рождаются миллионы

мутантов. Только у двух процентов мутации проявляются внешне. У девяноста

восьми процентов они обнаруживаются лишь при помощи микроскопа или

химического анализа. Из тех, чьи мутации видны невооруженному глазу или

невооруженному уму, девяносто восемь или даже девяносто девять процентов -

чудаки, над которыми смеются в цирке или трудятся в лаборатории. Многие

оказываются нежизнеспособными. Те немногие макромутанты, которым мутация

пошла на пользу, чаще всего - безобидные люди, в чем-то оригинальные, в

чем-то нормальные, а в чем-то весьма посредственные. Вы меня понимаете,

Рэнду?

- Понимаю. Так что же Мул?

- Допустим, Мул мутант, обладающий какими-то способностями, которые

позволяют ему легко завоевывать планеты. Но у него обязательно должны быть

недостатки, которые мы должны обнаружить. Он не прятался бы от людей, если

бы его недостатки не были очевидными, и, возможно, роковыми. Если он

действительно мутант.

- Может оказаться, что нет?

- Конечно. Версия о мутации основана на догадках капитана Притчера.

Он, в свою очередь, основывает свои предположения на показаниях людей,

которые утверждают, что знали Мула - или того, кто мог им быть с

определенной степенью вероятности, - в младенчестве и раннем детстве. Это

не самое лучшее доказательство, тем более что Мул сам мог распространить

подобные слухи. Вы согласитесь, что репутация мутанта-супермена выгодна

Мулу?

- Любопытно. Когда это пришло вам в голову?

- Только что, как один из возможных вариантов. Давайте, к примеру,

предположим, что Мул открыл способ подавления ментальной энергии. Нашел же

он средство торможения ядерных реакций. Что тогда? Становится ясно, почему

капитулировал Термин и почему мы стоим на грани капитуляции.

Рэнду погрузился в невеселые размышления.

- Что вы получили из показаний его шута? - наконец спросил он.

Теперь задумался Эблинг Мис.

- Ничего, - сказал он. - Перед мэром накануне капитуляции я

петушился, чтобы приободрить его, да и себя самого. Если бы математика

здесь что-то решала, я бы уже давно просчитал Мула. Он был бы у нас в

руках. Я бы ответил и на некоторые другие вопросы.

- Какие?

- Вспомните. Мул громит флоты Фонда, но не может справиться с более

слабыми кораблями Независимых. Фонд пал под первым же ударом, а

Независимые до сих пор держатся. Впервые Мул применил депрессор силового

поля при Мнемоне. На него работал фактор неожиданности, сам по себе

депрессор можно было нейтрализовать. И после он на оружие Независимых не

действовал. А на корабли Фонда действовал - и на энергетику Термина.

Почему? Наши знания не позволяют найти логическое объяснение. Значит, есть

факторы, которые нам неизвестны и которых поэтому мы не можем принять в

расчет.

- Предательство?

- Бросьте! Это нецензурная чепуха, Рэнду! В Фонде не было ни одного

человека, который бы не был уверен в победе. Каждый был готов

переметнуться на сторону победителя.

Рэнду отвернулся и долго смотрел в темноту за окном.

- А сейчас все уверены в поражении, пусть у Мула даже тысяча

недостатков, пусть миллион.

Он не оборачивался, но сгорбленная спина и беспокойные руки были

красноречивее, чем глаза.

- Нам легко удалось скрыться после скандала в Хранилище. Многим это

удалось бы так же легко, но очень немногие воспользовались этой

возможностью. Большинство не воспользовалось. С депрессором силового поля

можно было бороться. Но никто не боролся, потому что это требовало

определенного труда. Все корабли Фонда могли улететь на Хэвен или другие

планеты и продолжать сопротивление, но почему-то ни один не улетел.

И фондовское подполье, на которое многие надеялись, бездействует. Мул

оказался мудрым политиком. Он пообещал охранять собственность торговых

магнатов Фонда, и они перешли на его сторону.

- Плутократы всегда были против нас, - упрямо сказал Эблинг Мис.

- И всегда власть была в их руках. Слушайте, Эблинг. У нас есть все

основания предполагать, что многие Независимые оказались под влиянием Мула

или его оружия. По крайней мере десять из двадцати семи торговых миров

перешли на сторону Мула. Еще десять колеблются. Даже на Хэвене есть люди,

которым было бы неплохо, если бы Мул пришел к власти. Мне кажется, что у

правителя, предчувствующего свой политический крах, возникает

непреодолимое искушение избавиться от политической власти, чтобы сохранить

экономическую.

- Вы думаете, что Хэвен не может бороться с Мулом?

- Я думаю, что он не хочет, - Рэнду обернулся к психологу. - Мне

кажется, что Хэвен жаждет сдаться. Поэтому я вас вызвал. Я думаю, вам

лучше покинуть Хэвен.