Степень XI

Хотя немногие, может быть, непричастны клевете и осуждению, но, по крайней мере, всякий рассудительный человек почитает эти грехи очень тяжкими. Что же касается до многоглаголания и молчания, то большая часть людей первое почитает если не добродетелью, то, по крайней мере, делом безразличным, а последнее – если не пороком, то, по крайней мере, достойным сожаления недостатком. Не так рассуждает преподобный наш учитель.

«Многоглаголание есть седалище тщеславия». Кто не знает, что многоречием всякий думает высказать свое красноречие, свой ум, представить свою особу с выгодной стороны, заслужить себе похвалу и одобрение слушателей. «От многоглаголания утрачивается сердечная чистота и умиление, человеком овладевает рассеяние мыслей и непреодолимая леность ко всяким трудам и подвигам, а в особенности молитвенным». Все это по собственному опыту знает каждый, кто хотя бы немного внимателен к себе.

«Благоразумное же молчание есть надзиратель помыслов, побуждение к воспоминанию о смерти, сила душеспасительной печали, приращение ума, учитель размышлений, не замечаемый подвижником успех в добродетелях, неприметное на небо восхождение». Все это истина, познанная опытом многих подвижников. Отсюда можно видеть, в какой мере правы поборники многоглаголания и в какой мере нужно беречься его, а если оно уже успело овладеть кем-либо, то в какой мере нужно заботиться об искоренении этой слабости.

У преподобного Иоанна можно найти два к тому средства. Первоевоспоминание о смерти и покаянное настроение духа, сетование о грехах: в таком расположении едва ли можно заниматься празднословием, если бы даже оно было только делом пустым, а не преступным вместе с тем. Второе – уединение: не с кем говорить – и по необходимости приходится молчать.