Письма в редакцию

1. Мой мальчик куклами не интересуется. Они у нас есть (у дочери), но он их игнорирует. Больше всего ему нравятся мягкие игрушки: коты и зай­цы. С ними он спит, кушает (и их кормит), ходит в садик и в гости, укладывает их спать и поет им песенки. Любит брать у сестры деревянный иг­рушечный стол со стульями, усаживает свое зве­рье на стулья и ставит перед ними игрушечные тарелки.

2. А мой играет только в солдат, полицейских, бандитов и т.д. У нас периодами. Было время он был пожарным, затем врачем, а сейчас солдатом. Хотя,боевики не смотрим. Я очень удивлялась откуда такие пристрастия? Но, видно, мальчиш­ки, есть мальчишки.

3. В игрушечном магазине на меня странно посмот­рели, когда я спросила, стоит ли мне купить трех­летнему сыну куклу, но выслушав мои доводы, сказали «а, ну для мальчиков есть мальчуковые куклы, бэтмены, там, всякие, трансформеры». Только мне кажется, если кукла должна воспиты­вать у мальчика отцовские-братские-человечес-

кие чувства, то двигающийся трансформер не подойдет — о нем не надо заботиться. 4. У моей подруги сын был помешен на всем де­вичьем: кольца носить хотел, все требовал кук­лу и т.д. Мы чего только уже не придумали себе, кто он и что с ним (дуры), а потом все-таки купи­ли ему куклу. И что вы думаете? Все эти замашки

для девочек, типа колец и туфли на каблуках, исчезли в миг. Да и про кукол он редко вспомина­ет. Что касается моего сына, кукол он не требует, но и машинки тоже не хочет, зато кухня у него есть. Это ему интересно. Веник и совок тоже для него. У своих подружек с удовольствием играет в Барби (http://www.nanya.ru).

¹⁷ Тендрякова М. Время в зеркале детской игры // Педология. 2001. № 6.

1612 г. фигурировали показания девятилетней девочки, поведавшей о «ведь-минских проделках» своей матери и бабушки и «опознавшей» большинство ведьм, участвовавших в шабаше. В результате десять обвиняемых были пове­шены. Известны случаи возмездия, когда выросших детей-обвинителей об­виняли в колдовстве подростки нового поколения. Также известны запозда­лые раскаяния взрослых женщин, признававшихся, что делали это тогда от скуки, играючи¹⁸.

Но дети-обвинители — это не только далекое прошлое и не уникальное порождение охоты на ведьм. Сталинский террор, бесконечные процессы над «врагами народа» и массовые репрессии привели к вспышке эпидемии дет­ских обвинений. Дети доносили на своих родителей в НКВД. Количество детей, отправивших своих родителей и близких в тюрьмы и лагеря, исчисля­лось сотнями. В середине 30-х гг. в Ар­теке состоялся слет детей, отправивших в тюрьму кого-то из своих близких. Детей не только всеми способами агитировали быть такими же как эти «ге­рои», им подсказывали технологию доносов. В отдельных публикациях га­зет того времени встречаются советы, как искать врагов народа, куда адре­совать письма и как их отправлять, чтобы враги не перехватили¹⁹.

Дети играли, а взрослые были совершенно серьезны и вершили право­судие. Взрослый мир, повинуясь игре, приводил в исполнение детские вы­мыслы. Границы между игрой и реальностью стирались по обе стороны воз­растной культуры.