ГЛАВА 11
Донн…
Половина ильмаранских скакунов гибнет, когда их, запертых в трюме, везут на продажу в заморские края, но двуногие выносливей. Жеребцы не едят крыс и мрут от прелого овса, а двуногие стерпят все. Чтобы выжить.
Донн…
Где-то на обрыве подсознания Дан понимал, что спит, а значит, жив. Неповоротливое тело казалось кулем с мукой, безучастным к боли, холоду, жаре.
Тогда было душно. Очень душно, но вода, поднявшись до колен, сцепила мышцы колким льдом глубин Бескрайнего океана. Всю ночь шторм нещадно кренил и бил судно, так что людям наверху сейчас не до пленников – пробоины бы залатать да подсчитать убытки. Волны с мерным гулким стуком метали грузное тело о стены узилища. Это верзила Раф, но приятели шутки ради прозвали его Шлепком, хотя, напившись, парень злился до свекольного багрянца и грозил оборвать кому-то острые ухи. Час назад Рафу стало все равно.
Донн…
Надо просыпаться. Срочно! Повинуясь хозяину, дар Пресветлой потек в разум, по крупицам вытравливая мороки прошлого.
…Донн-донн-донн…
Шесть часов, машинально отметил Дан, только вечера или уже утро? И сколько дней он вообще провалялся на помойке? Последнее сомнений не вызывало: столь убойные ароматы с казенным домом для отребья не сравнятся. Отличное лежбище для бастарда аватара! Дан слабо пошевелился: не связан, что обнадеживает. Глаза удалось разлепить не сразу, но увиденное не радовало. Напротив его лица, сложив на брюхе когтистые лапки, сидела крупная крыса. Обыкновенная, с грязно-серой шерстью, черными бусинками глаз и четырьмя острейшими резцами.
– Кыш…
Крыса придирчиво изучала говорящий ужин. Чуть поодаль, на выглядывающей из ветоши печально знакомой остроносой туфельке, сидела пара ее товарок, и еще, и еще. Да и за спиной что-то подозрительно скреблось и шуршало.
– Сожру! – звучало слабо, но убедительно, да и волчий рык пришелся не по нутру голохвостым любительницам дармовщинки.
Обождав, покуда твари не скроются в мусоре с глаз долой, Дан на четвереньках пополз к трупу, морщась от вязкой ломоты в мышцах и горестно прикидывая: ремень новый, рубаха кемалевая пурпурная с золотой строчкой, кошель из тисненой кожи… Ножи-«рыбки» – три штуки, вот их всего жальче, потому как брат подарил. Все отобрали, нелюди! Хоть штаны при нем, и на том спасибо.
Крысы успели попробовать покойницу на зубок, но Дана это не смутило. Отогнав мух, он пристально вгляделся в еще не обезображенное лицо. Вместо клыков из безвольно приоткрытых серых губ блестели ровные белые зубки, но вампирша была та, собственноручно им убитая, и кровь успела побуреть и засохнуть. Дан отогнул краешек лифа: рана оказалась на месте.
Странная вампирша, неправильная. Солнца не боится, гибнет от обычной стали, после смерти не сгорает. Дан приподнял ее веко и раздумчиво уставился на зеленовато-желтую радужку, на которой уже проступили буроватые пятна. Так и есть. Глаза мертвеца отражают его истинную сущность.
Дан присел на корточки возле трупа. Интересно, что могло заставить гордую науми опуститься до самого низкопробного грабежа? В дни безумной (и бездумной) молодости он знавал пантеру-воровку, а наутро после детального знакомства сумел по заслугам оценить ее профессионализм. Но чтобы вот так, посреди бела дня, бить в морду?! Грубо, девушки, и безыскусно. Тем более близняшки, что среди науми большая редкость, могли придумать нечто пооригинальнее.
Интерресненько…
Да и подельница хороша. Бросила мертвую сестру – плоть от плоти, кровь от крови – на помойке рядом с обчищенным недобитым «клиентом» крысам на радость. Дан поскреб ногтями бурые пятна на животе. Похоже, его самого пырнули пару раз, но раны зажили, пока он был без сознания. У подножия мусорной горы на распластанной осьминогом банановой кожуре отыскались сапоги, правда, уже без дорогущих победитовых набоек. Однозначно нелюди, сокрушался Дан, обуваясь. Осторожно, по стенке уже почти вышел к переулку, когда, кляня на все корки благородное происхождение, вернулся и отволок тело в пустующий дом. Крысы и сюда доберутся, но все же помойка – не лучшая могила для молоденькой девушки. Обращаться к стражникам Дан не намеревался, а через день-другой обитатели переулка сами найдут тело по запаху. Наверняка у них имеется особое кладбище.
– Что, красавчик, передумал? Э-э… – было первым, что услышал Дан, когда выбрался, впрочем, сама обладательница голоса уже скрылась. Правильно, судя по пятнам крови и грязи, дурно пахнущей коркой покрывавшей торс и руки, от существа эльфийской национальности у него остались только уши, да и те прикрытые многоцветным лоскутом.
Дан тяжело привалился к нагретой стене. До чего же насыщенный денек!
– Держи, «окунек»! – На выщербленные камни мостовой шлепнулся сверток, который на поверку оказался бурдюком с водой, замотанным в рубаху. Размерчик, правда, орочий, но да на безрыбье, как говорится…
– Спасибо! – Дан развел руками, демонстрируя дарительнице обновку. Он напился и худо-бедно умылся, плеща на камни соленой розоватой водичкой.
– Ты не первый, кто попадается на крючок, – с долей неподдельного сочувствия пояснила бабочка. Та самая, пышная, что обложила его руганью несколькими часами ранее.
– Хм?
– Обычная связка – «крючок-рыбак». Девка заманивает, а подельник глушит. «Рыбку» послаще ловят на «блесну», но тебе это не грозит…
Дан криво усмехнулся. Жертва обстоятельств, называется. А почему это случилось? Да потому что целомудренному брату пожелание снять девку показалось чуть ли не мировым заговором! Ага, две близняшки-науми запустили в посольство редчайшую нечисть, которую непонятно где отловили, чтобы заманить эльфийского посла в Веселый переулок. И не с целью выкупа даже! А – шарахнуть по голове и обчистить. Великолепно!
Просто бред какой-то.
Жажда прошла, но голод напал с удвоенным энтузиазмом. Бабочка намекнула, дескать, и заплатить бы неплохо, но Дан намека «не понял» и вывернул карманы.
– Я разве говорила про деньги?! А-а, иди уж, под настроение расплатишься… – сердито отмахнулась девица.
В городе Дан хорошенько умылся зеленоватой водой из фонтана, изгоняя остатки вялости, и уныло ощупал шишку на шее прямо под челюстью. С пол-абрикоса, не меньше! Туда вонзилось орудие грабительницы: дротик или шип, вымоченный в снотворном. А быть может, в яде. Попади он прямо в артерию, и неизвестно, справился бы дар?
К посольству добрался на закате, минуя городские патрули. Холм стрекотал. Казалось, сверчки разом решили обратить на себя внимание, и именно въедливое методичное «кви-кви» раздражало больше всего. В зелени за воротами ждала высокая фигурка, последние косые лучи облили янтарным медом обнаженные плечи. Удобнее перехватив под мышкой корзину, до краев наполненную персиками, Летти молча взяла Дана за руку и повела в глубь парка. В незапамятные времена суеверные простаки считали, будто эльфы так же сманивают доверчивых юных селянок.
Забавно.
На посольство опустился купол, небо подернулось зыбью, задрожало и выровнялось, рассыпав до границ окоема молочные звезды. В жасминовой роще тоже пели сверчки, но совсем иначе. Гармонично. Умиротворенно.
Озабоченно хмурясь, Летти облизнула палец и попыталась стереть что-то с подбородка Дана.
– Синяк… Что случилось, Дан? Тебя ограбили? Напали?
– Нет… Все хорошо.
– Дан?
– В карты проигрался, – беспечно улыбнулся тот, боясь шелохнуться.
– Ну как же ты… Я тебя с утра не видела и волновалась.
– Серьезно? – вяло отшутился Дан.
Девушка, покачав головой, провела кончиками пальцев по его щеке, очерчивая скулу.
Голову вскружило, оторвало и унесло с попутным ветром. Вернулась бесшабашная юность, захлестнула девятым валом, гоня прочь такие неуместные сейчас мысли о Сознающих, о брате, о нападении. Да пускай мир катится в Бездну! Кто сказал, что у полукровки не может быть Тай-Линн? Луна танцевала как бешеная в окружении хоровода звезд, и звездами блестели счастливые глаза Летти. Роща была пропитана сумеречной летней свежестью и одуряюще медовым запахом девушки.
В идиллию не вписывалась неведомая зверушка, похожая на изумрудного цвета ящерицу со стрекозиными крыльями. Тварь, держа надкушенную землянику в когтистых лапках, восседала на диадеме статуи и наблюдала с явным интересом. Даже раздвоенный язык высунула.
– А ты кто такой? – оторопел Дан.
В одно мгновение Летти оказалась у него на руках.
– Драккоза! А у меня… духи сладкие…
– Сладкие… – Дан поцеловал ее в ушко. – А ты испугалась?
– Дан, они летят на сладкое. Охотнее – только на кровь!
– Сейчас прогоню.
– Не вздумай! Укусит – и все…
– Да разве эта козявка опасна?
– Она – нет, они – да!
Из жасминовых зарослей на них таращились сотни поблескивающих в лунном свете глаз, и принадлежали они явно не сверчкам.
Дан осторожно поставил девушку на землю, потянул из корзины нож. Тысячу раз прав братишка! За свою Избранницу и умереть не страшно.
– Летти, когда скажу, ты побежишь…
– Что?
– Бегом!
Блеснула сталь, распарывая запястье наискось.
– Так, значит, милые тварюшки безобидны, а крокодилья улыбка досталась им случайно? – Вилль кивнул в сторону окна, за которым бесновались сотни крылатых созданий. Как любых насекомых, их манил свет, и теперь на весь зал слабо мерцал единственный магический светильник. Обстановка была почти романтической, за отсутствием важного компонента – женщин. Как раз накануне служанки вышли набрать свежих персиков к ужину и теперь куковали в сарае для садового инвентаря. Не считать же за даму престарелую Бину, которая даже в такой обстановке умудрялась надраивать истоптанный пол?
– Хмм… раньше они не нападали. – Шумор рассеянно вертел между пальцами чешуйчатый драккозий хвост. Тварь пробила окно и восстановлению не подлежала, а дырку в стекле, не размениваясь на магию, попросту заткнули диванным валиком.
– За последний год известно семь случаев нападения на скот и два – на человека.
Шумор уставился на высокого л’лэрда в суеверном ужасе, словно тот напророчил конец света.
– Из библиотечной подшивки «Вестника», – снисходительно усмехнулся Шантэль в ответ на очевидный вопрос.
– Но это исключение!
– Признайте, Хорэй, Геллера ошиблась.
– Она гений!
– И гении ошибаются… – Шумор открыл было рот, но Мариус только рукой махнул.
– А почему они кружат над одним местом? – встревожился Лин. Драккозы роились над жасминовой рощей, в которой Вилль «ап-щался» с Бешеным Лисом.
– Потому что там кто-то есть.
– Может, павлин? – неуверенно предположил сан Дарьен.
В наступившем молчании был отчетливо слышен стрекот крыльев за окном.
– Проверить надо. – Вилль очень надеялся, что его голос достаточно хладнокровен, хотя на душе кошки скребли. Наверняка постаралась Летти со своими духами, замешанными на насекомых аттрактантах. Упаси Пресветлая, и Дан с ней.
– Можно попробовать манок, – предложил Шумор.
– Куда, в дом заманим?!
– В колбу! И отдадим Геллере для усовершенствования!
– Хорэй! Ее твари хуже саранчи!
– Быть может, господа подождут Одаренных? – послышался робкий голос сана Дарьена.
– А мы, по-вашему – шуты балаганные?! – взвился рыжий огневик Арамэй.
– Может, выдуем их через трубу?
– Попробуем открыть портал!
– Нет, мы лучше будем спорить, а утром господа Одаренные склеят и оживят объедки.
Все как по команде уставились на Шантэля. Тот стоял в полутьме проема, забросив скай’лер на плечо.
– Я с вами. – Компания Силль-Миеллонца уже не казалась Виллю неприятной.
– Тогда вам лучше взять мухобойки, – посоветовал Мариус. – Или я сплету невод Скальды, и мы их туда заманим, а затем Арамэй прикончит метеором. Сколько процентов возьмешь на себя?
– Я в тандеме еще не работал – боюсь сжечь невод, – чуть смущенно признался маг огня. – Беру на себя вектор.
– Пойдет. Куда?
– К морю.
– А может, не надо метеором, Мар? Все ж тварюшки!.. Может, зашвырнуть их куда подальше, и дело с концом…
– Чтобы они погрызли тех, кто подальше, или сюда вернулись по памяти?! – огрызнулся Арамэй.
– Мар, а ты без кальки сплетешь? – усомнился Шумор.
Магистр Аттеа высокомерно хмыкнул. Не зря он больше тридцати лет заведовал Белой кафедрой, ежегодно выпускающей специалистов по управлению воздушной стихией. Маг ткал в воздухе нечто, больше всего походившее на дымчато-белые пчелиные соты, и попутно рассказывал Виллю, который после некоторых раздумий счел эту волшбу полезной, а потому простительной. С неводом Скальды охотились на пиратов морские патрули, правда, заклятие плелось заранее и упаковывалось в перстень-накопитель с неограненным алмазом – уж больно сложно и энергоемко, в чем Мариус, гордясь, предложил убедиться юному л’лэрду. Вилль не сумел подсчитать даже количество сторон фигуры. Каждый миг вспыхивали новые черточки и знаки, рассеивая внимание, поэтому он обозвал ее «рунической сотовой многограммой».
– А разве вам не нужно открытое небо?
– Чтобы вызвать ветер, нужно открытое небо, а нам оно понадобится, когда я отпущу поводок. Мы же не хотим ночевать в компании милых тварюшек Геллеры? Проблема в том, чтобы заманить туда всех драккоз одновременно, именно поэтому я создам кратковременную иллюзию запаха крови…
– А можно, я попробую, магистр?! Он не кратковременный получится, а настоящий! – умоляюще выпалил Лин. Выражение «строить воздушные замки» набирало все большую популярность: маги воздуха в последнее время стали первоклассными иллюзионистами не понаслышке, со студенческой скамьи практикуясь и подрабатывая в цирке, на ярмарках, да и просто в корчмах за выпивку и харчи. Зато те, кто подчинял водную стихию, научились менять состав жидкостей, имея под рукой необходимые ингредиенты или матрицу, по которой и создавалась копия. Выпивку они могли наколдовать и сами, причем не только себе: заработок, опять же харчи бесплатные.
Магистр осчастливил Лина благосклонным кивком и обратился к сану Дарьену:
– Уберите свой купол ради всех богов Мира! Все равно на этих тварей не действует!
Как шепотом пояснил Шумор, именно на сад кэссаря саранча когда-то в первую очередь и покусилась, полностью игнорируя купол, и зоомаг Геллера не придумала ничего лучшего, кроме как привить своим гибридам иммунитет к нему.
Меж тем «многограмма» стала походить на меленький зимний узор по стеклу, едва прозрачный, и за дело, самодовольно потирая руки, взялся Лин. Можно было попросить сцеженной крови для матрицы на кухне, но недавний студент решил побравировать и лихо чиркнул по запястью, надеясь, что в полутьме зеленоватый оттенок лица не заметен. Волнуясь, он бормотал сбивчиво, пугая остальных фанатичным блеском глаз, но «многограмма» не взрывалась, а постепенно наливалась вишневым цветом.
– Сейчас усилим концентрацию… – торжествуя, сообщил Лин… и первым зажал нос.
– Банзай!!! – одурев от запаха крови, наперебой завопили орки, да и Вилль едва подавил рык. Повезло, что Лед и Пламя сейчас не с ним, иначе мог бы не сдержаться.
До суматохи, учиненной тремя заморскими послами, потешникам из знаменитого равеннского цирка было далеко. В воздухе висел готовый невод, между пальцами Арамэя, меняя цвет с желтого на опасно-алый, разгорался шар, а орки метались по залу в поисках чего поувесистей. Сан Дарьен забился под стойку, в углу, выставив щетку на манер рогатины, оборонялась ворчащая Бина: «Носются тут всякие, топчут, хулюганют…»
– Выведите их кто-нибудь!
Вилль и Шантэль не сговариваясь бросились к дверям, а распахнув, едва успели увернуться от ломанувшегося наружу зеленолицего трио. Сан Дарьен безнадежно махнул рукой: всем было ясно, что парку конец. Следом за орками на улицу выплыла, грациозно покачиваясь, «руническая сотовая многограмма», Мариус держал ее на поводке, словно воздушного змея. Вилль с удивлением проследил за гикающим Гвирном, который мчался с выломанной откуда-то мраморной рукой наперевес. Бардак.
Драккоз орк не заинтересовал. Гибриды ринулись к крыльцу, напирая на растянутую вполнеба сеть, как косяк сардин. Невод выдулся пузырем и все продолжал расти, латая сам себя, и где ячейки увеличивались, нити плетения выпускали все новые жгутики, решетившие прорехи, как если бы носок штопали на чашке. Драккозы, визжа, царапаясь и толкаясь, наперебой тянулись к ароматной кровушке, при этом скрежет стоял такой, словно какой-то умник пилил стекло ржавым иззубренным ножом. Вилль страдальчески поморщился: давно пора научиться управлять собственным слухом, пока вылеченная Алессой мигрень не вернулась. Было мучительно тоскливо смотреть на небо, затянутое ловчей сетью, когда невод вдруг захлопнулся, образовав тугую сферу, битком набитую рвущимися наружу тварями.
– Теперь! – скомандовал Мариус.
Арамэй с силой оттолкнул красный в синих сполохах мяч. Тот завис на долю мига, точно решая, куда податься, и, завернув лихую дугу, вписался аккурат в сферу, подтолкнув ее, как теленок ведро. Теперь Вилль понял, чем метеор отличается от банального огнешара: последний летит, куда маг пошлет, первый движется по строго заданному вектору, причем с куда большей скоростью и силой. С азартным свистом метеор унес сферу к побережью, где над самым горизонтом обернулся раскинувшим крылья грифоном, завис на мгновение и взорвался, обрушившись в океан водопадом звезд.
– Неплохо, а? – подмигнул Арамэй. Из города ему ответили овациями, слышными даже на посольском холме.
Все же орки оказались достаточно воспитанными, чтобы не раскатывать парк под выгон, так, силу потешили маленько. Вычислить траекторию их разгула не составило труда, и Шумор, не принявший участия в ловле драккоз, тут же предложил услуги мага земли и архитектора. Единственная «пациентка» обнаружилась в компании л’лэрда.
– Это шедевр… – Шантэль, откинув голову назад и прищурившись, одухотворенно созерцал статую полуобнаженной безрукой девушки.
Гвирн незаметно откатил в кусты мраморную руку. А он здесь при чем?
По случаю победы из подвала выкатили юбилейную бочку «Розмарина» от 1426 года, и над павлиньей шеей не дрогнул острый нож. Вилль, воспользовавшись общим ажиотажем, незаметно отделился от остальных. Мариус нагнал его, когда тот уже п одкрадывался к роще. Наверняка и Гнус рядом крутится, вынюхивает, неприязненно подумал застигнутый врасплох Вилль и растянул губы в приветливой улыбке.
– Они здесь кружили?
– Кажется, правее к бассейну, – не моргнув глазом, соврал Вилль. – Разделимся?
– Хорошая идея. Мне кажется, я догадываюсь, что произошло с драккозами, Арвиэль. Их вывели шесть лет назад насекомоедами, и каждое новое поколение постепенно мутировало, становясь все более живучим и опасным. Они научились не только защищаться от хищников, но и нападать.
«Иначе давно передохли, – закончил про себя Вилль. – Твари, созданные искусственно, нежизнеспособны: отчего-то Альтея отказывалась принимать их в свой Мир».
Роща «радовала» темнотой, безмолвием и сухим хрустом под ногами. Похоже, рой продирался из плена ветвей с яростным боем.
– Эданэль? – Вилль машинально поежился. Из головы не выходило замечание Шантэля о «склеенных объедках».
– Л’лэрд Арвиэль? – тонким голоском Летти пропищало бревно с выструганным и отполированным боком, имитирующее скамью.
– Ты как туда забралась?!
– Я спряталась… И застряла!
– Руку давай.
– Не могу!
– Хорошо, тогда я схожу за топором…
Из бревна торопливо высунулась покрытая трухой ладонь, за которую Вилль и потянул.
– Мм… Летти, твоим коленям на моем животе удобно? – через какое-то время поинтересовался он.
– Жестковато, – угодливо хихикнула девушка, но слезла… чтобы столкнуться со жгучим взглядом, способным не то что в камень обратить – в пыль! Блестящий от воды Дан походил на популярную в скадарском фольклоре горгону – бледный, шея и плечи облеплены волосами, точно черными змеями, – и встряхивал свернутую веревкой сырую рубаху. По словам северингской детворы, если тятя по хребту такой приложит, так неделю рубец рассасываться будет. Вилль сего метода избежал, но просвещаться не хотелось.
– Все хорошо, Эданэль? – Он спросил для порядка, хотя с первого взгляда было ясно, что не очень: торс Дана пестрел укусами, с левой руки шлепались тяжелые темные капли.
– Да, л’лэрд, – кивнул Дан, не сводя взгляда с Летти. На брата и не глянул.
– Да ну?
– Ну да! Только я, по-моему, довел рыбу в пруду до инфаркта.
– В первую очередь ты заставил волноваться меня. Своевольничаешь, неизвестно где бродишь; когда нужен под рукой, отсутствуешь. Ступай к себе, ты мне сегодня уже не понадобишься, – милостиво кивнул л’лэрд.
Брови Дана выгнулись домиком.
– Но, л’лэрд, он ранен! – ахнула служанка.
– Не беспокойся, Летти, он сам обработает царапины. Иди, Эданэль.
– Задери тебя песец, л’лэрд! – сглотнув, с изящным полупоклоном пропел брат на эльфийском, и Вилль скрипнул зубами: гнуснее ругательства для аватара не выдумать. Равно как и смерти.
Надо отдать Дану должное, затевать свару при посторонних он не стал. Ушел, на ходу выкручивая рубаху, словно представляя на ее месте чью-то шею. Летти теребила подол, потупившись и всячески демонстрируя образец целомудрия. Благородный такой образец с хитрым взглядом и в полупрозрачном платье с вырезом разве что не до пупа.
– Иди ко мне, девочка.
И очаровывать не пришлось, хватило намека на улыбку. Летти подошла плавно, рисуясь, с вызовом подняв голову.
– Ты умница. А теперь отдай его мне.
– Что?
– Феромон.
Служанка отшатнулась, будто ее ударили.
– Давай-давай, не стесняйся, – спокойно продолжил аватар. – Или сам найду. Кричи не кричи, обыщу и найду. Жи-во.
Жалобно шмыгая носом, девушка отцепила от муслиновой лямки брошь-сколку.
– Как называется?
– Пока никак, он новый… – безжизненно пролепетала обманщица.
– Допустим. Теперь слушай и запоминай. Почую эту дрянь еще раз – будешь мамин долг до старости отрабатывать в богадельне для нищих. Ясно?
Нежное личико скривилось, став невероятно отталкивающим. Летти попыталась с места взять галопом, но разъехалась на мокрой траве и едва не упала. Красная то ли от обиды, то ли от смущения, то ли еще от чего, обернулась, выплюнув Виллю почти в лицо:
– Да ничего вы не понимаете! Ни-че-го! Вы! Ты! Ты-ы-ы…
Все же она заревела, убегая. Искренне вроде, но Вилля это не трогало. Как ни пытался он вызвать в себе хоть каплю сочувствия к девушке, проданной собственными родителями, перед глазами стоял окровавленный брат, едва не погибший из-за бесчестной белобрысой дуры. Неизвестно, на что способен человек под воздействием феромона, у которого еще нет названия. Или полукровка. Потеряй брат контроль и перекинься сейчас от ярости, волк был бы непредсказуем.
Брошка открывалась на манер медальона, притом зазор можно было оставить совсем крохотным, чтобы запах понемногу травил, а не валил с ног. Щуря слезящиеся глаза, Вилль вытащил пропитанную ароматом губку и с размаху зашвырнул в пруд. Бережок был усыпан рыбьими скелетиками: драккозы обглодали их до белизны.
«Вот и нажил себе врага… или вражину», – меланхолично подумал аватар.
Дан, скрестив руки на груди, ждал его у колонны третьего стиля Ио, злой как собака, разве что молнии из глаз не метал. Угу, отобрали у ребенка пряник с мышьяком.
– Ну, спасибо, братишка.
Пресветлая! Да все айсберги Перелива растаяли бы от стыда перед этим тоном.
– Не за что. Спокойной ночи, – отозвался Вилль. Беседовать здесь было не с кем.
– В отличие от тебя я дар контролирую полностью, щенок ты сопливый! Будь на твоем месте кто другой, вызвал бы на дуэль без раздумий!
– Будь на твоем месте кто другой, дал бы по лбу, чтоб мозги прочистились. – Оттолкнув брата плечом, Вилль зашел в дом, готовый в любой момент развернуться. Но Дан не посмел ударить в спину. Уже поднимаясь по лестнице, аватар услышал легкие шаги и невнятное бормотание внизу. Ничего, через пару дней приворот выветрится окончательно, и все встанет на свои места. А пока – прости, брат.
Черные волосы.
Голубые глаза.
Зеленые яблоки и мелисса.
Спо-кой-стви-е!
Едва парк опустел, из особняка вышли двое. Один брезгливо выглядывал в траве трупики драккоз, другой созерцал звезды и размышлял, каково это – быть деревом. Так и не найдя ответа на этот чрезвычайно важный вопрос, обратился к собеседнику, заскучавшему, но не смеющему нарушить молчание первым.
– Значит, мальчишка решил действовать… Плохо.
– Я все уладил. Больше он ничего не предпримет.
– Он?! С трудом верится. Когда настырные микробы лезут в дела старших, ничем хорошим это не заканчивается. Как правило.