Часть II 9 страница
— Если своей целью алхимия ставит контроль над процессами во времени, то что тогда из себя представляет ее основная философия... Я имею в виду каждой алхимии, европейской, арабской или китайской?
— Да-а, — послышался от него протяжный звук, будто он подыскивал нужные слова, доступные пониманию обычного человека. — Алхимия — наука жизни и сознания. Сущность жизни и сознание очень тесно взаимосвязаны. Благодаря алхимии вырабатываются способности манипулировать жизнью и сознанием на материальном уровне, разрешая при этом проблемы внутренней дисгармонии и противоречий. Первоначальное Существо создало материю, так что оно может окунуться в нее и развиваться из нее. Если ты сможешь прочитать между строк, то поймешь, что идеальное существо творит себя само — мы тоже можем создавать себя сами по этому образцу, чтобы стать творцами себя самих.
— А где же Бог, Джин? — снова поторопился я с выбором слов. Скорее всего, нужно было обратиться к нему «мистер Деска». Казалось, что рядом с ним я не находил себе своего места. На этот раз он пристально посмотрел на меня, словно решая для себя, пересек ли я черту принятых норм поведения.
— Это слишком глубокий вопрос. — Он пожал плечами, как это делает человек, застенчиво избегающий окончательных ответов на эсхатологические вопросы. Я не верю, что Бог существует на личном плане. Те люди, что экспериментировали с Вечностью, нашли для себя ответ на этот вопрос... Они косвенно обнаружили, что вещи на самом деле такие, какие они есть, потому что они не могут быть другими. Во всей вселенной только Бог смог окончательно развить свой потенциал и выйти за рамки основных границ — времени.
— Эксперименты с Вечностью? — разговор становился все более захватывающим. — Позвольте поинтересоваться, а что это за эксперименты, и кто их осуществляет?
— Особый процесс позволяет тебе понять и осознать, кем ты являешься, откуда ты пришел и где сейчас находишься. Этот эксперимент трудно проводить, поскольку контакт с Вечностью не только привносит в жизнь на земле большие трудности, но и стимулирует тенденцию к суицидам. Человек стремится освободить себя от своих же ограничений, да как можно скорее, — посредством смерти собственного тела.
Поэтому сам процесс этот далеко не для всех. Нужно твердо стоять на ногах, головой быть на небесах, иметь благородное сердце и здравый рассудок. Думаю, что ответом на твой вопрос будет — нет, алхимия не для всех.
— Возможно, вы правы. Мнение о том, что каждому открыты любые дороги, было высказано современными авторитетами, такими как Алистер Кроули, например. Не знаю, правда, слышали ли вы о нем?
Он не произнес ни слова, из чего я предположил, что он не был знаком с работами Кроули. Я продолжил с большей уверенностью:
— Кроули учит, что истинная сущность алхимии — сексуальная. Сексуальный акт, очевидно, не что иное, как нейтрализация основных космических полярностей — мужского и женского. И алхимия тяготеет к этому принципу, не так ли? Кроули получил необычный, многослойный текст от высшего уровня сознания...
— Я читал «Книгу Закона», — произнес он более громким голосом, чем прежде, будто хотел прервать мою дальнейшую речь. — У Алистера Кроули... действительно, жизнь сложилась трагично. Он не понимал полученного текста. Это предсказывалось еще как «Книгой», так и его судьбой. «Рабы будут служить», — такие слова можно встретить в «Либер Ал», и, несомненно, Кроули был бессознательным рабом высшей силы и всю свою жизнь старался предстать в качестве Логоса нового эона. Для здравого человека было бы совершенно ненормально воспринимать всерьез человека с патологическим заболеванием. Он представил свое заболевание как добродетель. Так поступают психопаты. В это сложно поверить, но нормальные люди приняли это именно так. Ты читал его дневник?
— Не было желания. Люди пишут дневники не для себя, а для того, чтобы удивить других.
Он встал с кресла и, словно дождавшись нужного момента, взял с полки книжку в жестком переплете. Он пролистал несколько страниц, отыскивая нужную:
— Вот, послушай. Он написал это в Чефалу, в так называемом телемитском монастыре. Его жена, Лия Хирсиг, родившая ему ребенка, помогала ему проводить гомосексуальные операции: «...после обеда я пригласил господина Х. Эта операция была под номером шестьдесят, в которой был задействован мой задний проход. Сама операция длилась довольно долго. Лия должна была рукой мастурбировать член господину Х до появления у него эрекции, после чего она вводила его член в мой анус. Оргазм был жесткий и сильный...»
Он оторвал глаза от книги и недоуменно посмотрел на меня.
— Знаешь, в чем заключалась ритуальная инициация Ипсимус? Нет? Психиатры называют это копрофагией, или поеданием экскрементов. Это утомительно читать и просто отвратительно узнавать подробности. Его партнер, Лия Хирсиг, расслаблялась, опорожняла кишечник, и Кроули поедал ее испражнения. В его описании присутствует множество вызывающих отвращение подробностей, однако в конце он пишет, что испытал огромный экстаз. Только ненормальный может съесть кучу фекалий и заявить после этого, что он тем самым достиг уровня Христа и Будды.
На моем лице было ясно написано, что он добился желаемого эффекта. Он продолжил более спокойным голосом:
— Однако в «Книге» спрятана ценная информация. Будущие поколения со временем ее раскроют.
Глубоко внутри я чувствовал себя спокойно. Было такое ощущение, что я дотронулся голыми руками до чего-то вязкого, и в ту же секунду я подумал о том, как же мне повезло встретить настоящего алхимика. Если бы такой встречи не произошло, то кто знает, сколько бы лет и усилий я потратил на то, чтобы распространять учение человека, который ел фекалии, для того чтобы доказать всем, что он — новый Христос!
– 22 –
Мои контакты с членами ордена Одина постепенно сходили на нет. Меня перестало тянуть к ним. Иногда на собраниях я чувствовал себя незнакомцем, который просто наблюдал за происходящим. Последнее сильное предчувствие и возбуждение я испытывал перед инициацией на Средний уровень ордена. И даже тогда меня поджидало разочарование. Сама инициация на Средний уровень проходила довольно скучно, безо всякой вдохновляющей атмосферы, что была на основном посвящении. Ларс Хелстрем, Мастер ритуала, проводил его, как какой-то муниципальный регистратор, регулярно сочетающий браком десятки пар. Он говорил монотонным писклявым голосом, глядел на всех подряд, вместо того чтобы сфокусироваться на мне, — вел себя так, словно считал, что заслуживал высшего места в иерархии ордена.
Сначала меня познакомили с буквами из древнееврейского алфавита, который я уже знал на тот момент, а потом — с цветами короля и королевы на магическом Древе Жизни Сефирот. Я получил письмо, скрепленное печатью, в котором лежал ключ к единству моего бессознательного духа. Мне разрешили его вскрыть только после полуночи, но я лишь предчувствовал очередное разочарование. И не ошибся. Ключом к моему бессознательному духу, который был так важен для меня, оказался кусок картона с нарисованным в основании цветным шестиугольником с различными оттенками полей и линий. Если вглядываться в цветные поля, то они будут становиться все более насыщенными и яркими. Сам процесс разглядывания вводил в состояние легкого транса, подходящего для самовнушения. Но, увы! Данное упражнение подробно расписал еще Уильям Батлер в своей книге «Тренировка и работа мага», которая мне досталась от Младена много лет тому назад. Я выполнял описанное там упражнение на протяжении нескольких дней в надежде достичь состояния самогипноза. Результаты оказались никчемными, так что я забросил это дело. Это и был тот самый ключ, о котором все эти месяцы перешептывались наши братья и сестры?!
И тут я подумал, неужели все это опять очередное разочарование, даже мое вступление во Внутренний Орден, о котором я мечтал многие годы? Чего мне тогда ожидать? Говорят, что некоторые члены Внутреннего Ордена получают инструкции от тайных лидеров, которые присматривают за братством Одина на протяжении почти четырех столетий. Они представляли космический Разум, шепчущий через крепко сомкнутые губы, — если кто-нибудь пытался разузнать о них раньше, чем нужно, то его считали глупой деревенщиной. Я был готов поспорить, что все это было очередной приукрашенной ложью.
Члены Внутреннего Ордена ничем не отличались от остальных. Безусловно, все они были образованны, однако никто из них не обладал какой-либо оккультной силой, о которой они постоянно вели беседы. Одни страдали неврозом, другие — депрессией, я выяснил также, что у большинства были проблемы сексуального характера. Оук Вилкинсон любил подвыпить, так что даже он не был исключением. Несколько раз после вечеринок у Астрид он еле стоял на ногах, когда добирался до дома. Среди многих курильщиков попадались и заядлые. Если им, к примеру, на каком-нибудь собрании не удавалось покурить в течение часа или двух, то они начинали ерзать на стульях, словно у них внезапно начинал воспаляться геморрой.
Я был крайне разочарован, когда узнал, что по осведомленности в некоторых важных вопросах я стоял на голову выше всех остальных. В письменных источниках, а также в наших беседах, неоднократно подчеркивалось, что основными инструментами для удачной магической процедуры служили вхождение в контакт с эмоциями и создание четкого и живого образа. Только нескольким были подвластны такие способности. Во время ритуала требовалось визуализировать пенящуюся поверхность водопада, благоухающие сады, тропический фрукт, а также овевающий лицо прохладный свежий воздух — у большинства при этом появлялось кислое выражение лица, столь типичное для шведов, и то же самое большинство позднее заявляло, что они полностью погрузились в архетипичные образы.
Во время такого процесса от одних лишь мыслей о сияющем солнце я уже закрывал глаза, поскольку сам образ был настолько силен, что мог легко ослепить меня. Когда произнесли слово «ребенок», то я смог отчетливо почувствовать тепло, исходящее от шеи и гладких щек ребенка, словно погладил их тыльной стороной руки. Насколько я могу судить, то по моим скромным подсчетам только двое или трое из членов ордена были мне ровней. Надо мной стоял только Халинг, в чем не было никаких сомнений. Он никогда не говорил о своих ритуальных переживаниях, что отличало его от большинства братьев и сестер. Ему не нужно было ничего говорить, и так было все ясно, что происходило вокруг. Он выглядел так, словно был вылеплен из цельного куска материала, и говорил изнутри — в нем было что-то, что делало его таким, но, в то же время, я никак не мог понять, что именно это было. Спустя много лет я осознал, что Халинг был единственным в братстве Одина, кто понимал, кто он такой, в отличие от других. Они стократ пересказывали прочитанное и рассказывали о событиях, которые им пришлось пережить, выдвигали предположения, которые больше всего изумляли других, и ко всему прочему подспудно пытались протащить в сознание единомышленников идею о своей важности, концентрируя их внимание именно на этом образе самих себя. Мое разочарование в них было сравнимо с осознанием ничтожности того чрезмерно раздутого самомнения, которое я ощущал в себе до встречи с ними. Помимо этого были и другие неприятные переживания.
Но все же я так привык к некоторым людям, что после разлуки с ними страдал. Джим собирался провести некоторое время в Аликанте, что в Испании, и оттуда продолжить свое путешествие в Штаты. Когда он сообщил мне о своих планах, я похлопал его по спине, посмеялся и произнес: «Кто знает, сколько разбитых сердец ты оставишь позади перед тем, как доберешься до Сан-Франциско». Спустя несколько дней меня тошнило от того уныния, что навалилось на меня. Перед инициацией я дал обет сохранять в тайне ритуал и знания, которые я получил. Но Джима это особо не волновало.
— Давай, ты же у нас смышленый, не клюй на эти дерьмовые мистификации. Расскажи мне, как прошло цирковое представление?
Я поведал ему о своих впечатлениях.
— Я не понимаю, Джим... что происходит? Первая инициация оказалась чрезвычайно захватывающей. — Я содрогался с головы до пят от той истинной энергии, что ощущал. Это было одно из моих самых глубоких переживаний.
— Что произошло? Поначалу это был один настоящий ритуал, который никого не мог оставить безучастным. Затем начались игры эго — небольшая группа людей пыталась продемонстрировать свою избранность. Они напридумывали ритуалов, историй о Великих Учителях из Гималаев или о графе Сен-Жермене... Они утверждали, что были связаны с этими людьми, и все в таком же роде. Для них было бы куда благоразумнее придерживаться истинного ритуала. Я слышал прежде от многих людей, что для них посвящение было таким же ценным переживанием, как и для тебя. Поэтому-то я и бегу от оккультных организаций, как от огня. Похожие переживания я испытывал в домашних условиях не единожды, так что мне их хватит на всю оставшуюся жизнь.
— Джим, черкани пару строк... когда будет время.
Он печально улыбнулся.
— Было бы замечательно, если бы я принадлежал к такому роду людей, но я — не такой. Понимаешь, у меня есть записная книжка, доверху забитая адресами хороших людей, с которыми я провел какое-то время, находясь в каком-то месте на земле. Я был уверен, что буду годами поддерживать с ними связь, но в итоге — не написал ни слова ни одному из них. Я бы соврал, если бы пообещал, что напишу, но я уверен только в одном — я тебя никогда не забуду! Даже и не сомневайся, — внезапно он потянул меня к себе и крепко обнял. Я не мог проронить и слова. В такие моменты я столбенел, так что слова, которые я тогда хотел бы сказать, пришли ко мне намного позднее, когда я уже размышлял о нашем прощании. Он сказал: — Вообще-то, мы всегда будем вместе. Мы идем по одному и тому же Пути, мы оба — искатели Истины, так что мы ближе друг к другу, чем те, с которыми нам приходится работать, есть и делить одну постель. За нами приглядывает сама судьба. Бог — великий мудрец в этой вселенной, и он, несомненно, знает, что творит... а мы с тобой... находимся в его команде. Ну же, улыбнись, у тебя такой вид, что я сейчас расплачусь. Мир стал меньше, и я уверен, что мы встретимся снова в этих же самых телах.
На тот момент, несмотря на мою печаль, вызванную его отъездом, я был уверен в том, что он был прав. Но я ошибался. Больше я его никогда не видел.
– 23 –
— Наши внутренние переживания относятся к духовному миру, материальный же мир представляет иной аспект. Нужно достичь гармонии между ними обоими, так чтобы духовная жизнь не сказывалась негативно на повседневной жизни.
Джин Деска сидел в кресле и рассказывал об этом в обыденной манере и, держа в одной руке чашку, а в другой — блюдце, неспешно прихлебывал из него. Позднее, у себя в комнате, растянувшись на кровати, я начал анализировать его слова — они звучали банально, я встречал их в книгах много раз, так что они не вызывали у меня отторжения, поскольку уже были переварены мной. Но теперь, в его доме, когда огонь из камина придавал его лицу таинственные черты, эти слова обретали глубокую истинность.
— Как мы можем оценивать уровень нашего собственного духовного развития... уровень гармонии, которого мы достигли?
— В этом мире понадобится двенадцать инкарнаций, чтобы вызвать дождь или снег. Благодаря одной из самых значительных алхимических процедур происходит перемена на сознательном уровне материи, на осуществление которой при естественном стечении обстоятельств требуются сотни, а то и тысячи лет. Человек, как скульптор, ваяет самого себя. Он вылезает наполовину из бесформенного камня, держа в одной руке молоток, а в другой — зубило, и высекает из камня свой идеальный образ, избавляясь от всего того, что скрывает его совершенство. Поэтому-то и нужно пройти самому через собственные внутренние переживания, и здесь внутреннее «Я» человека — его лучший учитель.
— Мистер Деска, вы упомянули, что древние египтяне ввели алхимию в обряд посвящения. Однако некоторые сведущие люди говорят о том, что алхимия возникла в Атлантиде.
— Вся египетская цивилизация зародилась в Атлантиде. Египет ознаменовал кончину Атлантиды и начало новой цивилизации. Перед тем, как египтяне положили начало цивилизации, все человечество странствовало по нисходящей вниз — это были времена инволюции — и после Египта все человечество начало подниматься вверх.
— На ум приходит одна вещь, — тихо пробормотал я, — в разных частях света люди оставляли знаки того времени, которые были высечены на камнях, например, тот же Стоунхендж, египетские пирамиды, творения древних Майя...
— М-м-м-м... да, да, эти строения являются своего рода ключом от коллективного сознания людей. Алхимик знает, что в каждом заложена психологическая способность принять идеи древних, но каждый может принимать их по-разному. Эти идеи — как подводные потоки, их можно ощутить только в том случае, если погрузишься глубоко в воду. Это истинные психологические способности, никакая не телепатия, предвидение или сила гипнотизирования лягушек. По сути, психологическая способность — своего рода уровень, на котором мы позволяем себе ощущать окружающие нас вещи.
— А тогда зачем люди отворачиваются от этого? — Моя первоначальная оцепенелость и нерешительность высказывать свое мнение исчезли сами собой за эти последние десять дней.
Он развернул стул на сто восемьдесят градусов в мою сторону, поставил пустое блюдце на стол и вытянул свободную руку, будто дожидался того момента, когда я положу в нее свои мысли. После чего заговорил более громким голосом:
— Потому что они боятся потерять свою индивидуальность в результате просветления. Для того чтобы развить восприятие, человеку необходимо избавиться от страха потерять индивидуальность. Человек, подавляющий какую-либо часть содержимого своего бессознательного, закапывает истинный источник своей мудрости и настоящей истины о самом себе.
— Если бы мы освободились от сил нашего подсознания, то наступил бы хаос.
— Ты ошибаешься. Осознание нашей порочной природы как неотделимой части нашего существа еще не означает, что мы станем воплощением зла. Мы, наоборот, становимся цельными существами со свободой выбора. Видишь ли, традиционное христианство выделяет только светлую сторону. Христос — свет без тени. Тем не менее, древние греки знали, что нужно принимать единство человеческого существа. Ты знаешь, что образ древнегреческого бога Пана был позаимствован отцами христианства для изображения Сатаны? Понимаешь, что это значит? Понимаешь, что под единством понимается не только свет, но и тьма, вместе взятые? Не замечал ли ты явного противоречия в православном христианстве? Сатана, или Люцифер — великий принц тьмы. Однако его имя означает «Несущий Свет», тот, кто приносит свет. Это более современный Прометей, несущий огонь человеку. Когда ты подавляешь одну из частей себя, то ты ее попросту вырезаешь. И ты идешь на автомате только в одном направлении.
Он был прав. Тогда я смог припомнить ситуации, в которых чувствовал некое обязательство выполнять то, чего не хотел. Большую часть времени я чувствовал себя как какой-то робот, поскольку само сопротивление так или иначе не представляло никакой значимости.
— Хочешь познать истину о самом себе? — по сути, это был не вопрос, а, скорее, продолжение затянувшегося монолога. — Если ты желаешь этого, то нужно быть полностью открытым. Просветление — зеркало с твоим отражением, его можно достичь только с широко открытыми глазами. Для того чтобы достичь свободы, алхимик пристально наблюдает за играми своего воображения, за мечтами и снами, поскольку космическая энергия проявляет себя через его сознание. Обычный человек избегает осознания своего окружения, а также реализации внутреннего содержимого. Его стесняют его же ограниченные убеждения. Все происходящее в рамках убеждений он называет реальностью, а все, что выходит за эти рамки, он переживает как что-то нереальное. Тем не менее, все сущее, будь то эта чашка, или сон, или мысль, — все это более или менее реально.
Его пауза продлилась дольше, чем обычно. Он прищурил глаза, будто пытался посмотреть сквозь полку через всю комнату.
— Я не хочу как-то обидеть тебя, но, возможно, ты все-таки не читал дневник Чарльза Дарвина?
— Нет, я только слышал о нем.
— В нем содержится очень интересный материал, и начинающий алхимик никогда не заглядывает туда.
Я пребывал в состоянии полного спокойствия. От таких моментов наедине с ним я получал истинное удовольствие. Он рассказывал о каких-то повседневных вещах, об анекдотичных ситуациях с известными алхимиками, которые лишь отдаленно напоминали некоторую клевету, одним словом, он говорил о своих переживаниях. Его слова затягивали как водоворот, я едва мог сдерживать себя. И я больше не беспокоился по поводу того, что его вопросы ко мне разоблачат мои скудные знания и слабые места. Комната была наполнена ароматом мускуса и ладана, вкус теплого чая во рту оказывал успокаивающее действие.
— Судно, на котором передвигался Дарвин, носило название «Бигль», и на тот момент его размеры считались весьма внушительными. У него, насколько я помню, было пять мачт. Во время своего путешествия Дарвин тщательно отбирал образцы растений и подробно описывал свои наблюдения. Однажды они пристали к Тиерра дэль Фуего, самой южной части Южной Америки, где собирались пополнить запасы воды и еды. Судно поставили на якорь у ближайшего берега, где и приметили индийскую деревушку. Взяв с собой переводчика и нескольких моряков, Дарвин сел в маленькую лодку и через какое-то время был уже около берега. Пока его команда разменивала стеклянные бусы, зеркала, ножи и топоры на еду и воду, Дарвин расспрашивал жителей селения об индейских традициях. И теперь смотри, что было дальше. Индейцы восхищались их мужеством, поскольку у них хватило смелости отправиться в океан на такой малюсенькой лодке. Они показывали пальцем на лодку, на которой моряки добрались до берега. Поначалу Дарвин полагал, что переводчик допустил какую-то ошибку, однако они повторяли один и тот же ответ на его вопросы. — Джин Деска улыбался так, будто знал, что же на самом деле происходило за кулисами. — Дарвину потребовалось некоторое время, чтобы докопаться до причины неразберихи. Дело в том, что индийцы не верили, что можно построить судно бо$льших размеров, чем то, на котором они прибыли. Эти ограничивающие их убеждения оказывали на их восприятие огромное влияние... — Он посмотрел на меня широко открытыми глазами. — Почти никто из поселенцев индейского племени не смог разглядеть огромного «Бигля», стоящего на якоре за пару сотен ярдов от берега. Их убеждения просто-напросто не позволяли им увидеть реального корабля, они видели только пустое пространство.
Джин был искусным рассказчиком. Он дожидался моей реакции перед тем, как продолжить:
— Лишь один из всей деревни смог увидеть судно. Как думаешь, кто это был?
Я уже собрался было сказать, что это, скорее всего, был непорочный ребенок — как в случае с историей про новую одежду императора, но он уберег меня от такой банальности:
— Единственным в деревне, кто смог увидеть судно, оказался шаман... С самого детства его обучали видению невидимого мира.
Едва ли можно было добавить еще какие-то логические доводы к истории с таким удивительным поворотом событий. Параллельные миры — вокруг нас, и только навязанные нами же самими ограничения не позволяют их видеть.
— Мн-н-н, — он словно соглашался с моим мнением. — Алхимия открывает человеку миры, недостижимые простому человеку, которые он же и отказывается видеть. «Невидение» — одна и форм защиты. Алхимик принимает многие вещи как реальность, как существование различных уровней реальности.
— Я понимаю. Продолжай, пожалуйста.
— Все формы энергии обладают определенным сознанием, они что-то осознают. Если взять базовый уровень, то можно сказать, что этот огонь, — он попутно указал пальцем на камин, — обладает сознанием, поскольку способен вызывать изменения и реагировать на определенные вещи. Огонь поглощает кислород, и он это осознает. Если перевести на уровень индивидуальности, то это окажется чрезвычайно ограниченная и простая индивидуальность, даже если сравнивать ее с индивидуальностью животного, не говоря уже о человеческом существе. Все объекты, мысли, творческие идеи, чувства и мечты, все они обладают индивидуальностью. Алхимик старается общаться со всеми этими индивидуальностями в огромном окружающем его мире. Он отлично знает, что можно общаться с огнем в камине, с чашкой чая или с мыслью. Общение развивается не только посредством человеческой речи, поскольку в мире существует бесчисленное множество языков. Музыка и появление утренней росы на траве — тоже своего рода язык... Весь окружающий нас мир, видимый и невидимый, все время обращается к нам на различных формах языка. Идущий по Пути старается услышать то множество различных посланий, что обращены к нему, и пытается ответить на них.
— В своих книгах Штайнер пишет о чем-то похожем. Я не помню, указывал ли он прямо на алхимию, но его путь к холистическому сельскому хозяйству напоминает алхимию.
Джин продолжил говорить дальше, словно не слышал, что я ему сказал.
— Если признать, что через язык осуществляется связь, то можно заключить, что все формы энергии образуют один космический язык с бесконечным количеством диалектов. Люди не прислушиваются к космическому языку, они не хотят потерять твердую землю, на которой стоят, и мы должны принять этот факт. Алхимик не боится заблудиться, ему нечего терять, кроме невежества, он осознает, что, куда бы ни привело его воображение, он все равно отыщет золото.