Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

...Вспомнился спектакль Марка Захарова «Оптимистическая трагедия», это уже было много лет спустя, когда Ленкомом руково­дил Марк Захаров. Збруев играл в этом спектакле глухого офицера (контуженного, насколько я помню). Этот человек не понимал, что вокруг происходит. Он со своим товарищем попал случайно к анархистам, в их сумасшедший «революционный отряд». Они воз­вращались вдвоем с фронта Первой мировой войны, а оказались уже в ситуации начинавшейся Гражданской войны. Они хотели то­лько одного — добраться домой. Первый офицер ведет переговоры с «революционерами»; глухой нервничает, его утешают знаками, что да, да, сейчас, мол, их отпустят домой, а на самом деле тут же, у всех на глазах, решили расстрелять этих двоих «контрреволюцио­неров». Глухой улыбается и в то же самое время где-то шестым чувством понимает: что-то не так. Этот трагический, по сути, эпи­зод был сыгран Збруевым невероятно сильно: тогда подумалось, что Збруев вырос в большого актера. Да и впоследствии, например, в целом ряде фильмов он был внутренне очень точен, по-настояще­му лиричен, по-настоящему грустен...

В воспоминаниях Збруев пишет: «Со многими артистами у Эф­роса было так, шло время, и его начинали интересовать другие че­ловеческие характеры, появлялась потребность в ином герое. Он не пытался открывать новое в известном актере, а искал новых ис­полнителей»-.

Именно поэтому Збруев, перейдя с Эфросом в театр на Малой Бронной, пробыл там всего лишь около месяца и вернулся обратно в Ленком.

Очень любопытны заметки умного, своеобразного актера Алек­сандра Ширвиндта, который проработал с Эфросом три с полови­ной года в Ленкоме и три года на Малой Бронной: «Эфрос пытал­ся вначале перенести в Ленком опробованный им в ЦДТ этюдный метод, но так как он сам стал вырастать из него, и актеры здесь не очень принимали этюды, то делали мы их недолго. Наверное, Эф­рос понимал: чтобы научить всю эту компанию этюдному методу, надо перестать ставить спектакли и заняться обучением. Но по­вторяю, и сам он уже от этюдов устал и рвался вперед».

Конечно, размышление Ширвиндта уязвимо. Из этюдного мето­да, по-моему, нельзя вырасти. Это все равно, что вырасти из Ста­ниславского. Но факт есть факт: Ширвиндт констатирует, что Эф­рос отказался от этюдного метода.

Нельзя сказать, что сам Анатолий Васильевич не ощущал тогда никакого дискомфорта. Примерно в это время в книге «Профессия: режиссер» промелькнуло: «Пока ты просто читатель (имеется в