Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

Что такое наблюдение? Я наблюдаю человека. Я увидел стран­ную походку, дрожащие руки, веселые глаза, необыкновенную одежду. Я начинаю показывать, но даже если я смотрел хорошо, все равно я многое не успел попять — человек промелькнул и ис­чез. И тогда к моему наблюдению должна быть добавлена догадка. Нужно кое-что наблюдать, а кое о чем догадаться. И таким обра­зом, я начинаю ощущать человека полностью. Я уже показываю не только результат того, что я увидел, по и результат того, о чем я догадался.

Вы скажете: а почему это упражнение не начать с первого кур­са? Нет, этого делать нельзя. На первом курсе я увидел человека под дождем, но у меня еще нет навыка ощущать дождь. Я догадал­ся, о чем человек думает, но у меня еще нет навыка прослеживать мышление человека. Я догадался, что, видимо, у этой женщины бо­льной ребенок, но на первом курсе у меня еще нет навыка вообра­жения. А сейчас я уже владею триадой. И поэтому я понимаю дождь, я понимаю внутреннюю речь, я понимаю воображение, — я подошел к этому упражнению, оснащенный навыками и умениями первого курса. Сделать хорошее наблюдение — это, фактически, сыграть роль. Это возможно только на втором курсе, когда студен­ты уже сравнительно опытные актеры.

Постепенно от наблюдений за одним человеком они переходят к наблюдениям за диалогом и показывают уже хорошие парные на­блюдения, наблюдения-дуэты. Вы вчера спрашивали о нашем спек­такле «Веселится и ликует...» — этот спектакль составлен из на­блюдений студентов, там есть замечательные наблюдения за стариками, за людьми среднего возраста.

Зачет третьего семестра — это наблюдения.

— На эти экзамены они приходят с отработанными наблюдени­ями или с новыми?

— С теми, которые педагоги уже видели и рецензировали. Они делают десятки наблюдений. А мы отбираем лучшие, а потом над лучшими еще работаем.

К теме «Наблюдения» примыкает необходимость изучать твор­ческое наследие Михаила Чехова. Хотя эта тема есть и у Станис­лавского. Характер, характерность — это то же самое. Тут возника­ет разговор о разных типах артистов. Говорят: есть герой, герой-любовник, а есть характерный артист. Но это, в сущности, неправильное разделение. На практике, конечно, бывает: один ар­тист более склонен играть людей, которые на него похожи, а харак­терный артист более склонен играть тех, которые на него не похо­жи, но в принципе все ведь роли характерные. По большому счету