Синтез жанровых форм в романе Т.Манна «Волшебная гора».

В 1924 году вышло в свет новое крупное и успешное произведение Томаса Манна (нем.)— «Волшебная гора». Это также одно из наиболее сложных произведений немецкой литературы ХХ в. По сюжету романа главный герой, Ганс Касторп, приезжает на высокогорный курорт для больных туберкулезом, навестить своего кузена. Выясняется, что и он тоже больной. И мир на горе завораживает его своей интеллектуальной жизнью, где царит собственная философия. Таким образом, его пребывание на курорте затягивается на несколько лет. Касторп развивает свою философскую мысль, откидая фрейдизм, упадок и смерть, сам при этом становясь центром духовности. Лишь внезапный удар грома напоминает о том, что над Европой (миниатюрным отражением которой служит санаторий) сгущаются тучи мировой войны. Несмотря на постоянную близость смерти, размеренная жизнь идёт своим чередом в застывшей атмосфере «прекрасной эпохи»: пациенты до хрипоты спорят друг с другом об отвлечённых понятиях, женщины и мужчины находят время для флирта и даже спиритических сеансов.

Роман Томаса Манна «Волшебная гора» является одним из самых значительных образцов этой жанровой модификации в литературе ХХ столетия и, одновременно, синтезом разных жанровых форм. В нем переосмыслен традиционный для классической немецкой литературы жанр романа воспитания, использованы черты психологического, сатирического, исторического романа, но основной жанровой составляющей является философско-интеллектуальная.

В романе доминирующий и жанрообразующий интеллектуальный план не только накладывается на «передний план», план событий, но и существенно теснит его. Фабуле придается чрезвычайно небольшое значение.

В романе время играет определяющую роль. Автор исследует его «психологию» [8, с.400], периодически выступая на авансцену, что также является одной из особенностей философско-интеллектуального романа. Манн обращает внимание на диалектику времени. Подробнейшим образом описаны первые дни и недели пребывания героя «на горе», и только в конце первой части романа автор упоминает, что прошло всего на всего полгода, а последующие шесть с половиной лет умещаются в несколько сот страниц. Притом никаких несоответствий, искусственности ускорения или замедления времени не наблюдается. Ответ на этот парадокс ищет и Ганс Касторп, и сам автор: «Что такое время? Бесплотное и всемогущее – оно тайна, непременное условие мира явлений, движение, неразрывно связанное и слитое с пребыванием тел в пространстве и их движением… Время деятельно, для определения его свойств скорее всего подходит глагол «вынашивать». Но что же оно вынашивает? Перемены» [4, с.477].

Вопросы о природе времени и пространства звучат и в авторских отступлениях, и в размышлениях Ганса Касторпа, и в монологах его учителя Сеттембрини. Он рассуждает об отношении ко времени на Востоке и на Западе: «…свято берегите то, что для вас, сына Запада, божественного Запада, сына цивилизации, по натуре и происхождению свято, например, – время! Это щедрость, это варварское безудержное расточение времени – чисто азиатский стиль… Разве небрежность этих людей в отношении времени не связана с безмерностью пространства, которое занимает их страна? Там, где много пространства, много и времени – недаром про них говорят, что это народ, у которого есть время и который может ждать» [4, с.338].

Разные ипостаси времени разнесены по разным пространствам. Историческое время воплощается внизу, в долине. На горе же, в санатории, в его разреженной атмосфере, протекает совсем иное время, «дистиллированное» от бурь истории. «История Ганса Касторпа – почти уникальный пример изоляции героя не только от житейских битв, но и от «мышьей беготни» жизни» [9, с.315].

Таким образом, герой романа странствует на протяжении повествования, но не в пространстве, а во времени, странствует сферами духа, осмысляя самые актуальные идеи эпохи. Это и обусловило появление того философско-интеллектуального пласта в произведении, который стал одним из признаков новой жанровой формы романа.