LXIV. ВЕРА В ЕДИНОГО БОГА ОБОСНОВАНА НЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ВЕРА В БОГОВhttp://revolt.anho.org/archives/2280 - h#h

Но посмотрим, лучше ли обоснована их вера в этого единого бога сравнительно с верой в ту множественность богов, которую они принуждены были отвергнуть, убедившись в ее ошибочности и пустоте. Посмотрим, лучше ли обоснована их вера в единого бога, совершенно невидимого и нематериального, чем прежняя их вера в одного или нескольких богов, телесных и видимых? Ибо мне, с первого взгляда, представляется, что основание у той и другой веры — одинаково шаткое. Итак рассмотрим этот вопрос.

Что заставляет наших суеверных богопоклонников признавать существование по крайней мере единого бога, всемогущего, бесконечно благого, бесконечно мудрого, бесконечно совершенного? Зрелище стольких величественных, прекрасных, изумительных вещей в природе! Они воображают, что все эти грандиозные, прекрасные и дивные вещи могли быть созданы, установлены и размещены в том порядке и расположении, в котором они сейчас находятся, только всемогуществом существа бесконечно благого, бесконечно мудрого и бесконечно совершенного, которому они дают имя — бог. Я не могу открыть глаз, — говорит один из наших самых знаменитых богопоклонников[722] (это Фенелон, бывший архиепископ в Камбрэ), — я не могу, — говорит он, — открыть глаз без того, чтобы не притти в изумление от мастерства, которое блещет во всей природе. Самого поверхностного взгляда достаточно, — говорит он, — чтобы усмотреть руку, всетворящую и т. д. Так он начинает свою книгу, в которой он берется доказать существование бога. Но, так как эта рука, которая чудится ему с первого взгляда, есть лишь воображаемая рука и так как он сам, равно как и все из его клики вынуждены признать, что не существует никакого видимого телесного или материального существа, которому они могли бы действительно приписать бесконечное могущество, мудрость и действительную божественность, им пришлось создать в своем воображении представление о существе невидимом, бестелесном и нематериальном, которому они приписали всемогущество и бесконечную мудрость; значит, они приписали этим самым ему божественность и дали ему имя бога, уверяя себя, что необходимо должно быть такое существо и что это существо есть первая творящая причина и первая причина, сохраняющая все прочие существа и управляющая ими. Вместе с тем они утверждают, что одно зрелище красот и дивных совершенств в произведениях природы с очевидностью доказывает нам необходимость существования этого существа, предполагаемого бесконечно совершенным.

Посмотрим, правда ли это.

LXV. НИ КРАСОТА, НИ ПОРЯДОК, НИ СОВЕРШЕНСТВО В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПРИРОДЫ НИСКОЛЬКО НЕ ДОКАЗЫВАЮТ СУЩЕСТВОВАНИЯ ЕДИНОГО БОГА, ЯКОБЫ СОЗДАВШЕГО ИХhttp://revolt.anho.org/archives/2280 - h#h

Прежде всего, что касается красоты, порядка и совершенства в произведениях искусства, то нужно согласиться, что их красота и совершенство с необходимостью доказывают существование, силу, могущество, мудрость, ловкость и т. д. мастера, который их сделал, потому что ясно, что они б не могли сами сделаться такими, если бы не приложил к ним руку какой-нибудь искусный мастер. Но с такой же необходимостью надо признать, что красота, порядок и совершенство, которые естественным образом обнаруживаются в произведениях природы, т. е. в произведениях мира, нисколько не являют собой и не доказывают существования, а следовательно и могущества или мудрости какого-нибудь иного мастера или мастерицы кроме самой природы, которая создает все, что только можно видеть самого прекрасного и самого дивного. Ибо в конце-концов, что бы там ни говорили наши богопоклонники, они безусловно должны признать одно из двух: либо бесконечные совершенства, которые они приписывают своему богу, показывают, что он сам был создан кем-то другим, либо приписываемые ему совершенства этого не доказывают. Если они скажут, что бесконечные совершенства, которыми они наделяют своего бога, доказывают, что он сам был создан кем-то другим, то на этом основании им придется далее утверждать, что бесконечное совершенство этого другого доказывает также, что он создан еще кем-то другим, тот еще другим и т. д., восходя от причины к причине и от богов к богам до бесконечности, а это было бы совершенно смешно и нелепо, и этого не хотели бы утверждать наши богопоклонники. Ибо для того, чтобы предположить и установить, как они хотят, бога бесконечно совершенного, им по необходимости пришлось бы признать и допустить еще существование бесконечного числа других богов, что совсем противоречит здравому разуму. А если, наоборот, они скажут, что бесконечные совершенства, которые они предполагают в своем боге, нисколько не показывают и не доказывают, что он был создан кем-то другим, то почему же в таком случае они хотят, чтобы совершенства, которые они видят в этом мире, являлись доказательством того, что мир создан кем-то другим? Безусловно нет основания утверждать одно и отрицать другое, разве только, что величайшие и бесконечные совершенства, находимые в боге бесконечно совершенном, пожалуй, тем паче доказывают, что он должен быть создан кем-то другим, потому что более великое совершенство требует для себя более совершенной причины. В таком случае существование единого бога скорее доказывает необходимость существования бесчисленного множества богов, чем существование мира доказывает необходимость существования одного бога, а это опять является очевидной нелепостью, которую и наши богопоклонники не хотели бы допустить. Итак они необходимо должны указать, на каком основании они предполагают, что видимые в этом мире совершенства с необходимостью доказывают существование бога, его сотворившего, и почему они в то же время, напротив, полагают, что бесконечные совершенства этого бога не доказывают, что он сам тоже сотворен кем-то другим. Они могут привести только тот довод, что их бог сам-по-себе и сам собою есть то, что он есть, и следовательно все его божественные совершенства таковы сами-по-себе и сами собою и никогда не нуждались ни в каком другом источнике и ни в какой другой причине кроме самих себя, а мир не может быть сам собой тем, что он есть, и что наблюдаемые в нем совершенства никак не могли бы существовать, если бы всемогущий бог не создал и не сделал их такими, какие они есть. В этом, скажут они, и заключается очень большая разница между тем и другим.

Однако этот довод явно несостоятелен не только потому, что произвольно и бездоказательно предполагает то, что является спорным, но также потому, что одинаково легко сказать и предположить, что мир сам-по-себе есть то, что он есть, как сказать и предположить, что бог сам-по-себе есть то, что он есть. И следовательно одинаково легко сказать, что видимые нами в мире совершенства таковы сами-по-себе и сами собою, как и сказать, что совершенства бога таковы сами-по-себе.

А раз так, остается только рассмотреть, которое из этих двух положений наиболее истинно и наиболее правдоподобно. Ясно и очевидно, что гораздо больше оснований приписывать необходимое существование, или существование само-по-себе, существу (бытию) реальному, действительному, которое мы видим и всегда можно было видеть и которое всегда воочию находится повсюду, нежели приписывать это существу лишь воображаемому, которого нигде никогда не видно и нигде никогда нет. Равным образом ясно и очевидно, что гораздо больше оснований приписывать самостоятельное существование совершенствам, которые можно видеть и всегда можно было видеть, нежели совершенствам воображаемым, которых нигде нет и которых никогда не видали и нигде не встречали. Это ясно и очевидно.

Но мир, который мы видим, есть воочию бытие весьма реальное, весьма действительное; его можно видеть, он всегда и воочию находится повсюду, его совершенства точно так же весьма реальны, весьма действительны; их можно воочию видеть и встречать повсюду, их всегда видели. Наоборот, предполагаемое бесконечно совершенное существо, которое наши богопоклонники называют богом, есть существо воображаемое, которого нельзя видеть и нигде нельзя встретить; равным образом его предполагаемые бесконечные совершенства лишь воображаемы; их не видно и нигде нельзя встретить, и никто их никогда не видал. Стало быть, гораздо больше оснований приписывать самостоятельное существование самому миру и тем совершенствам, которые мы в нем видим, нежели приписывать его предполагаемому бесконечно совершенному существу, которого не видно и нельзя нигде встретить и которое следовательно само в себе весьма неопределенно и сомнительно.

Итак если богопоклонники должны признавать существование бытия и совершенств, существующих необходимо сами-по-себе, сами собой и независимых от какой-либо другой причины, то очевидно с их стороны произвол, заблуждение и самообман приписывать эти совершенства бытию воображаемому, которого нельзя видеть и нельзя нигде встретить, вместо того чтобы приписывать их бытию реальному, настоящему, которое можно видеть и встретить повсюду, всегда и воочию для всякого; отсюда следует, что совершенства, которые наблюдаются в мире, нисколько не показывают и не доказывают существования бесконечно совершенного бога.

Впрочем при ближайшем рассмотрении совершенно ясно и несомненно, что предположение о существовании этого мнимого божественного существа нисколько не подвигает дела ни в смысле познания, ни в смысле объяснения природы. Ясно и очевидно, что эта гипотеза не устраняет всех трудностей, и даже можно определенно сказать, что если наши богопоклонники думают таким путем выбраться из одного затруднения, то несомненно только для того, чтобы попасть в другое, причем оно хуже того, которого они хотели избежать. Следовательно для них совершенно бесполезно прибегать к гипотезе о существе всемогущем и бесконечно совершенном для объяснения природы образования естественного порядка вещей в мире. Ибо если, с одной стороны, они наталкиваются на трудность понять, представить себе и предположить, что мир и все вещи в природе таковы сами-по-себе без всякого другого начала (принципа) их бытия, их образования и их взаимоположения, то, с другой стороны, не меньше трудностей должно представлять для них понять и постичь, каким образом это первоначальное верховное существо, которое они называют богом, могло само-по-себе стать тем, что оно есть, и каким образом оно могло создать и образовать из ничего так много великих, столь прекрасных и удивительных вещей. Ибо предполагаемое ими сотворение всех видимых вещей есть тайна во всяком случае не менее сокровенная, не менее трудная для объяснения и постижения, чем естественное образование вещей, т. е. предположение, что они сами-по-себе — то, что они есть. Таким образом, раз трудность с этой стороны не меньше или раз с той и другой стороны имеются повидимому одинаковые трудности, то не больше оснований утверждать, что мир и все в мире создано богом, чем утверждать, что все всегда существовало само-по-себе и что все образовалось и разместилось само собой в том виде, в каком оно находится, так как материя всегда существовала сама-по-себе от вечности.

Этого первого рассуждения достаточно, чтобы по крайней мере отложить на некоторое время окончательное решение наше по этому вопросу; ибо в подобном споре, где речь идет лишь об обнаружении истины и у одной стороны не больше признаков истины, чем у другой, нет также оснований решать вопрос скорее в пользу одной стороны, нежели другой. Но, чтобы лучше понять, в чем тут дело или в чем тут может быть дело, разберем вопрос подробнее и посмотрим, во-первых, действительно ли трудность одинакова на той и другой стороне или же она даже гораздо более велика при системе сотворения мира, нежели при системе естественного образования мира самой материей, из которой он составлен. При первой системе, т. е. при системе сотворения мира, я вижу с первого взгляда несколько трудностей, которые встают перед умом и кажутся непреодолимыми. Первая трудность — в том, как объяснить или как представить себе сущность или природу того верховного существа, которое якобы создало всех остальных? Вторая трудность — в том, какими убедительными доводами можно доказать, что следует скорее приписывать вечность и независимость этому существу, нежели самой материи, которую можно предположить такой же вечной и независимой от всякой другой причины, как ее предполагаемый создатель. Ибо раз при той и другой из обеих гипотез допускается признание первоначального бытия и несозданной первопричины, вечной и независимой от всякой другой причины, то, утверждая сотворение мира, надо доказать убедительными доводами, что это первоначальное бытие необходимо отличается от материи и что материя не может быть вечной, не может сама собой быть тем, что она есть; это доказательство представляет немалую трудность, и все наши богопоклонники сколько их есть, до сих пор так и не могли справиться с ним. Третья трудность заключается в понимании того, как можно создать и ухитриться сделать что-нибудь из ничего; понять это бесспорно гораздо труднее, нежели просто представить себе всемирную материю, которая сама собой является тем, что она есть. Почему не предположить с самого начала, что материя действительно сама собой есть то, что она есть? И зачем прибегать для объяснения ее существования к неведомому существу, к непостижимой тайне творения? Ведь придется предположить не только существование существа несотворимого и вечного в самой системе сотворения мира, но надо также предположить, что это существо может создать еще другое; это совершенно немыслимо и совершенно невозможно, как я это более подробно покажу в дальнейшем. Ясно, что, признавая одну материю за первопричину, за вечное и независимое бытие, можно избегнуть многих непреодолимых трудностей, которые неизбежно являются при системе сотворения мира, и что таким способом легко объяснить образование всех вещей. Четвертая трудность заключается здесь в том, что надо сказать и точно определить, где находится это существо, которое якобы создало все остальные и является среди них самым могущественным. Где оно? Куда оно скрывается? Его не видно, оно неощутимо, присутствие его нельзя нигде установить. Это не солнце, не земля, это не воздух, не огонь; и хотя бы тысячу раз пересматривать и перебирать все существа, ни в одном не удастся найти его, ни в каком месте вы не встретите его. Что же это могло бы быть за существо, которое нельзя найти среди всей массы существ? Где оно может быть? Однако при теории сотворения мира надо объяснить это, так как иначе мы не имеем никакого конкретного познания этого существа. Иначе обстоит дело с материей; ибо она бесспорно существует, никто не может в том сомневаться; ее можно видеть, ее можно ощущать, она встречается всюду, она во всем, что существует. В чем же дело? Почему не признать ее самое этой первопричиной, этой несозданной причиной, этой причиной вечной и независящей, из-за которой ведутся столь жаркие споры?