Глава 24.
Англия увидел черную полосу дыма и судорожно схватился за бинокль. Так и есть – перед ним пехота Брагинского.
- Ребята, поднажмем! – приказал он и махнул рукой.
А солдаты уже не удивлялись его… крыльям.
Россия тоже заметил натовцев и приказал перестроиться, а то потом будет не до этого.
- На пехоту! – приказал он.
- Ура!!!
Столь характерный боевой клич услышали и враги. Столкновение было неизбежно.
Керкленд всматривался через бинокль и искал Брагинского.
- Может он в танке? – вслух подумал он.
Ему даже в голову не пришло искать его на бронетранспортере. Но тут рука, словно сама повела его в нужном направлении. Вот он его ненаглядный, уже прицелился в него из зенитки и приветливо машет рукой! А что? Натовцы с холма спускались, а ракета есть ракета, да и дальности уже хватает, хоть и класса «земля-воздух».
- Твою ж мать!!! – Англия едва успел взлететь с танка и лишь прикрыть голову руками, но взрывной волной его откинуло на землю.
Крылья растворились в облаке перьев, а сам он покатился по камням, сдирая кожу и получая синяки. Перед британцем остановился танк союзника.
- Арти, ты в порядке? – из него показался Франция. – Ты так красиво летел! Правда, приземлился не очень, ха-ха!
Хозяин Франции все-таки отправил его на помощь НАТО. Ему нужны военные победы и никакая забастовка от Франциска не повлияла на его решение.
- Затк-нись… - прорычал Керкленд, приподнимаясь на дрожащих руках, а все тело словно онемело, но руки-ноги вроде целы. – Или скажи что-нибудь хорошее…
- Скоро будет подкрепление от Германии и Италии, - ответил тот и закрыл уши, когда снаряд упал рядом с его танком.
- Я ему устрою! – разгневался Англия и вскочил на ноги, словно и не падал.
И поспешил к своим зениткам.
- У меня тоже есть такая штука, она самая крутая в мире! – хвалился он, поглаживая ее. – Дальность семь тысяч метров, лазерное наведение и…
Артур попытался ее поднять, но запыхался:
- И весит каких-то двадцать… пять… к-кило… - он ее таки взвалил на свое плечо.
Но при попытке прицелиться его занесло назад и Артур упал на землю, а само зенитное устройство сильно ударилось об броню танка Франции. К счастью, ничего не взорвалось.
- Придурок, поосторожней! – испугался француз. – Вечно ищешь приключений на свой зад! Убери эту штуку из-под моих колес. Хотя, нет, лучше не трогай, я сам ее уберу!
- Не прикасайся к моему оружию! – в этом отношении Керкленд был ревнив и приподнял пушку.
После ударной волны британец все еще неважно себя чувствовал.
- Дай помогу, – франк вцепился в пушку со стороны ствола.
- Отстань! – разразился Артур и потянул на себя.
- Ты снова ее уронишь! – не сдавался и тот.
- Не уроню! – теперь Керкленд случайно спустил курок.
Прогремел взрыв и… парни полетели в противоположные стороны вместе с обломками танка.
- Ты пень с глазами! А-а-а! – в сердцах выкрикнул Франциск, приближаясь к земле.
Артур же упал первый, вернее его остановило дерево:
- Ох… а с дальностью снаряда я не ошибся… - задумчиво промямлил он, понимая, как его закинуло и как далеко летит Франция.
Чуть погодя он захотел спуститься, но застрял между ветками. Поелозил, пофыркал, но нет – застрял. Хуже того – он прилетел на русский фронт!
«Какой позор! Не хватало еще, чтобы какой-нибудь русский солдат использовал мою задницу в качестве мишени для пулемета!» - он задергался между ветками, но все тщетно, только стер бока и руки.
Безвольно повис и задумался: «Звать на помощь как-то стыдно… сейчас приду в себя и…»
Но тут он почувствовал, как дерево дрогнуло. Так и есть – к стволу спиной прислонился никто иной, как сам Брагинский!
Теперь Англия даже не знал то ли радоваться, то ли плакать, но в жилах кровь застыла. Даже дыхание затаил.
Россия тоже был весь в грязи и крови, а еще он держался обеими руками за живот.
«Неужели ранен?!» - предположил Артур и, к своему удивлению… испугался.
Ему даже показалось, что Ваня плачет – плечи вздрагивали.
- Ха-ха-ха!!! – вдруг разразился Иван, задрав голову и уставившись прямо на Англию. – Ну вы и дебилы, скажу я вам! Я даже не успел что-либо с вами сделать, как вы уже сами разлетелись!
Да, Россия все видел и просто умирал со смеху. Он не мог остановиться, даже кору содрал местами ногтями в лучшем стиле Беларуси.
Артур покраснел от стыда и гнева:
- Заткнись, а то я за себя не отвечаю!
- Ха-ха! Ты сейчас очень уязвим, однако…
- Получишь же! – грозился Керкленд, а в его руках появилась волшебная палочка, затем он выругался, прочитал заклинание на латинском и запустил ею в Ивана.
Та остроконечной звездой ударилась об его голову и упала на землю, исчезнув в белой дымке. Россия замер, он уже испугался, что снова станет маленьким, но не тут-то было! Видимо, мысли англичанина витают в каком-то другом направлении…
Ваня посмотрел на себя – все в порядке. Прокол? Тогда он задрал голову и изумленно посмотрел на суку номер один в мире. У того глаза округлились, а лицо покраснело.
«Если бы ничего не произошло, то он бы разочаровался и уже ругался, значит, что-то да произошло…» - про себя подумал Россия и почесал за ухом.
Показалось, что Артур покраснел еще сильнее.
- Нэ? Так что же ты сделал, ня? – не выдержал Ваня, но тут же прикрыл рот рукой. – Почему я мявкаю по-японски? Вернее нявкаю, нэ?
Керкленд вдруг расплылся в улыбке, а глаза заиграли огнем. Затем он протянул руку и сказал:
- Кис-кис-кис! Это японская магия!
- Нэ? – Брагинский тоже зарумянился, а под плащом что-то пришло в движение – из-под подола игриво показался светлый хвост.
- Ах! – Иван решил, что к нему под одежду забрался какой-то зверь.
Поэтому он не придумал ничего лучшего, как дернуть это наглое животное за хвост. Больно дернуть!
- Пф-ф! – зашипел он от острой боли и теперь с изумлением рассматривал пойманный пушистый хвостик, движения которого иногда подчинялись его разуму, отчего становилось еще больше не по себе.
Да и на руках появились остренькие ноготки…
- Только не это… - расстроился Россия и потрогал голову. Пушистые ушки тоже на месте… к его ужасу.
- Что ты опф-ф-пя-ять со мной сделал? – фыркнул Брагинский, бросил яростный взгляд на негодяя и невольно прижал руки к себе, словно угрожая исцарапать. – Пф! Ш-ш!
Англия же неутомимо смеялся, еще сильнее, чем Ваня некоторое время назад. Керкленд и сам не думал, что получится такое чудо с ушами. Поэтому удивился не меньше пострадавшего.
Ваня рассердился сильнее: хвост лихорадочно двигался, уши прижались к черепу. Он был готов запрыгнуть на недруга, как кот на птичку.
- Нет, не смей! – перепугался Англия, но Брагинский не слушал его и одним прыжком оказался рядом, вцепившись в ствол дерева ногтями и обхватив его руками.
- Нечестно, я же застрял! – обиделся Керкленд и завертелся.
Ваня уже подползал к нему по ветке.
- Нет, брысь!!! – Англия выпустил свои волшебные крылья, раздвигая и ломая ветви, чем освободил себя от пут.
Хотел уже было спрыгнуть на землю, но Россия предвидел это и накинулся на него. Падали вместе. Англия даже разглядел хищные глаза противника с вертикальным зрачком и острые зубы, которые чуть не впились ему в горло. Полет длился мгновение, но близость с этим русским дикарем снова взбудоражила его душу, а кровь закипела, особенно, когда горячее дыхание коснулось его кожи на шее.
Керкленд много раз представлял то, как он снова встретится с ним, но такой поворот событий не мог вообразить себе даже в диких снах.
Когда они оказались на земле, Артур больно ударился об землю, но одолевавшая его страсть обезболивала, словно опиум. Голова снова пошла кругом, ведь Брагинский оказался сверху, грозно нависая над ним и удерживая за плечи, вонзая в них ногти.
Может раньше бы Керкленд и потерял голову от ужаса и, скорее всего, разразился диким воплем на всю округу, сбивая противника звуковой волной, но не сейчас… Не сейчас, когда он так долго ждал встречи! Он понимал, что его могут порвать на куски, но восторг был сильнее здравого смысла.
- Раша… - тихо сказал он, даже не сопротивляясь.
Иван недоверчиво прищурился, – хотелось навалять британцу за всё, но тот лежал слишком смирно.
«Моя добыча не шевелится, так не интересно…» - успокаивался и Брагинский.
- Ты мне кое-что обещал, - напомнил ему Англия, отбивая у того весь кровавый аппетит.
Ваня сначала вопросительно на него посмотрел, мол, что я ему обещал? Но потом вспомнил письмо и недоразумение…
«Может обломать его, нэ?» - безжалостно подумал Россия.
Но Артур не стал долго ждать, схватил задумчивого Ивана за грудки и притянул к себе, чтобы поцеловать в желанные губы. Россия не ожидал такого порыва, а пока удивлялся, тот уже обвил его руками и ногами.
«Боже-боже-боже, как же я хотел этого!» – трепетал британец, жадно целуя своего любимого котенка, и думал, что взлетит прямо к звездам от сладострастия.
Керкленд то засасывал его мягкие губы, то врывался языком в рот, чем обескуражил своего противника. Его чувства взрывной волной настигли Россию, и Ваня был обездвижен. Решил отстраниться и сел прямо, но Артур его все равно не отпустил – потянулся за ним.
- Почему так долго не отвечал мне?! – все же Англия сам разлепил поцелуй, но голову уже потерял, и из его уст вырывалось лишь то, что накипело. – Скажи мне! Зачем так долго держал меня в неведении? Я понимаю, что некогда, война и все дела, но почему молчал? Даже не послал матом куда подальше. Почему?! Ведь я так ждал, так ждал!
Артур даже не сразу сообразил, что бьет русского по груди и плечам.
Подобный шквал эмоций от чопорного британца показался Брагинскому еще большей неожиданностью, чем возможное нашествие пришельцев на Землю. Он не мог поверить своим ушам и глазам, пусть уже и кошачьим.
- А кто мне все телефонные вышки снёс, нэ? – нашелся Иван, и злость снова отравила кровь. – Да и не собирался я тебе отвечать! Не ты ли развязал мировую войну и хочешь уничтожить меня? Так почему я должен отвечать тебе, нэ?! – он встал, отцепляя от себя Артура и раздражаясь от собственного нового говора. – И ничего я тебе не обещал, это все твое больное воображение. Исчезни, пока цел!
Керкленд опешил, ведь Россия – не Америка. Его угрозы реальны – неужели придется уйти, а ведь он так долго ждал этой встречи!
- Нет, не уйду… - спокойно ответил Англия, схватился за его плащ и прижался к груди. – Хочешь правду? Я все это время думал только о тебе. И еще кое-что: помнишь, я говорил, что никогда не признаю тебя? Так вот, знай, ты все же переубедил меня, правда, это ничего не меняет… но…
Откровения Артура взволновали Ивана, и он не стал его отталкивать потому, что его слова вызвали неимоверный интерес. Британец всегда был скуден на открытые разговорчики, а тут прямо рекой все полилось из него, и на этот раз не дерьмо, извините, а чистые воды.
- Обними же меня, - продолжил Артур, когда понял, что может безнаказанно прижиматься к России все теснее и теснее. – Давай сделаем передышку и на время позабудем обо всем? Давай уединимся? Успеем повоевать еще, хочу побыть с тобой, просто смерть как хочу. Сейчас ты меня ничем не прогонишь: ни угрозами, ни трубой, ни кулаками. Не уйду и все тут.
Брагинский раньше думал, что самый навязчивый тип в мире – это Америка, но ошибался. От Америки можно было хоть как-то отвязаться, но от британца – ну никак. Да и слова его стали искренними настолько, что даже пугали.
- А еще я хотел спросить, что для тебя значит «любовь»? – Артур закрыл глаза и положил подбородок на плечо России. – Что такое «любовь»?
- Почему тебя это интересует? Ведь пока не почувствуешь не узнаешь, - Ваня подавил свою злость, с трудом, но подавил, даже обнял приставалу одной рукой за талию, отчего тот затрепетал сильнее.
- А если почувствуешь, но не узнаешь? – вопросом на вопрос ответил Англия, да поцеловал Ивана в шею, отчего вздрогнули кошачьи ушки, и тот повел ими в стороны.
- Звучит, как признание… - чуть удивился русский и обнял Артура второй рукой, положив ее на спину.
- Не обольщайся, тогда бы я не планировал твою смерть, - тут же ответил тот и усмехнулся.
- Ты можешь посчитать нужным уничтожить кого-то, но хочешь ли ты этого на самом деле? Я тоже готов тебя убить за многое, а если так подумать, то мое сердце против… правда, если понадобится, то… - на его лицо упала тень.
- Но ты мне так и не ответил, что значит «любовь» для тебя? – настаивал брит; к счастью, он не увидел то, как угрожающе выглядел Иван.
- Хм-м… - Россия не любил давать определения, тем более таким сложным вещам, природу которых он и сам не до конца понимал. Задумался…
- Скажи, как сам считаешь…
- Хорошо, - вздохнул Брагинский и крепче стиснул Англию. – Я не знаю той любви, о которой кругом воспевают поэты и певцы, которые верят, что она может исчезнуть. Я знаю только ту, что не угасает никогда. Независимо от того, что происходит вокруг, ты прощаешь любимого человека, хочешь, чтобы он был рядом, и сильно огорчаешься, когда он предает. Если вдруг это случается, а ты все равно хочешь его вернуть – это и есть любовь. Она не превращается в ненависть и не растворяется, она либо есть всегда, либо никогда ее и не было. И она применима для всех вокруг: к другу, сестре, брату, жене… просто ее часто путают с похотью, страстью, влюбленностью…
Керкленд даже отстранился и с удивлением уставился в глаза Ивана. Ему вдруг вспомнились слова брата перед наступлением. Альфред все твердил о любви и просил…
«Просил подумать, если я вдруг снова предам его чувства…» - про себя повторил он и только сейчас понял смысл этих слов, если верить определению Брагинского.
Британца переклинило: он снова и снова вспоминал Америку, его уже такую часто грустную улыбку, смелые слова, и его же, теперь такую явную просьбу – не огорчать, не причинять ему сердечную боль.
«Если так подумать, то Альфред меня любил всегда, несмотря на раздоры… - Керкленд вдруг вспомнил ту битву, которая и разлучила их. – Он еще более амбициозен, чем я, поэтому порой поступает так, как надо его гордости, а не как хочет сам. Любит, но и о себе не забывает, в принципе, отличное правило…»
Снова вспомнился брат, но уже маленький любвеобильный и сердце сжалось в немыслимом спазме. Слезы побежали градом, также безостановочно, как в тот роковой день битвы.
«Черт возьми… я бы многое отдал, чтобы вернуть те счастливые дни, когда я растил его… - Англия не мог остановить бурный поток, поэтому и краснел от стыда. – Это ж надо так, прямо перед Брагинским!»
Пришлось снова уткнуться ему в грудь – так хотя бы лица не видно.
- Боже, да что это с тобой сегодня, нэ? – недоумевал Ваня, поглаживая плаксу по волосам.
- Ненавижу ту любовь, о которой ты говоришь, меня мутит от нее, без нее проще… - жаловался тот. – А с ней больно, она мешает…
- Нэ?
«Ах, этот чертов кошачий акцент, заколебал, ня! - злился Иван и прикусил язычок. – Хочется сказать что-нибудь вня-я-ятное, а вырываются звуки непоня-я-ятные! Бля-я-я-я!»
- Да, иногда любовь мешает, например, сейчас я должен навалять тебе по самое не хочу, но когда ты так мил… не могу… - признался Иван. – Но без любви мир был бы адом…
Когда Брагинский это сказал, ему вдруг вспомнилась одна песня…
- Думаешь? – Англия закрыл глаза и вслушался в биение сильного сердца.
Россия задрал голову и посмотрел на хмурое небо, из которого пошел… первый снег. Что было очень странно для этого времени года. Даже для русского климата. Первые пушистые снежинки робко коснулись волос парней…
«Представь себе весь этот мир, огромный весь,
Таким, каким он есть, на самом деле есть», - тихо запел Ваня, погрузившись в невеселые мысли, но полные надежды:
«С полями, птицами, цветами и людьми,
Но без любви, ты представляешь, без любви…» - на удивление, у России получалось произносить слова песни без кошачьего акцента.
Он снова погладил Артура по голове, а тот молчал – он первый раз слышал эту песню. Из уст Ивана ему все песни казались волшебными, волнующими душу.
«Есть океаны, облака и города,
Лишь о любви никто не слышал никогда…» - уже громче напевал Россия, опустив взгляд с неба на Англию.
«Так же синей ночью звезды в небе кружат,
Так же утром солнце светит с вышины.
Только для чего он, и кому он нужен -
Мир, в котором люди друг другу не нужны?»
Ваня приподнял голову Артура за подбородок, от чего тот открыл глаза и с трепетом уставился на губы, которые так и манили к себе.
«Так же гаснет лето, и приходит стужа,
И земля под снегом новой ждет весны…» - Брагинский погладил горячие губы британца большим пальцем.
Керкленд боялся, что колени сейчас подогнутся и он упадет.
«Только мне не нужен, слышишь, мне совсем не нужен… - голос Ивана снова сошел на волнующий шепот, но теперь каждое его слово прокатывалось теплыми волнами по всему телу Артура. - Мир, где мы с тобой друг другу не нужны…»
Последние слова песни – контрольный в голову, а когда Брагинский еще и первым коснулся его губ, углубив поцелуй и проникая языком, то Керкленд чуть не испустил дух. Ему даже показалось, что он видит себя и Ивана со стороны. Но это ощущение длилось лишь мгновение.
Артур обвил руки вокруг шеи Ивана и ответил на поцелуй.
«Боже, так меня еще никто не разводил! – судорожно думал Англия; в груди горел огонь, и внизу живота тоже. – Все оказалось прекраснее, чем я мог себе вообразить…»
Звуки бронетехники и разрывающихся снарядов казались отголосками войны другого измерения. А то, что их кто-то может увидеть – даже не приходило в голову. Хорошо, что Англию при взрыве закинуло куда-то в глушь, а сами боевые действия переместились на несколько километров от них.
«Видимо, я совсем с ума сошел, раз меня сейчас больше беспокоит близость с ним, а не победа моей армии и союзников…» - в голове промелькнули остатки трезвой мысли и бесследно исчезли так же, как и появились.
А Россия все еще думал: а не убить ли ему этого гада сейчас, пока они наедине, или вести себя, как ангелочек и… просто трахнуть мерзавца? Правда, ему нравились оба варианта, но что-то темное подсказывало третий вариант: трахнуть, а потом убить, или, наоборот, как душе угодно.
Когда они прервали поцелуй и заглянули друг другу в глаза, то… Англия чуть в штаны не наложил! Он частенько видел падающую на лицо Ивана тень, но тут он столкнулся с чем-то другим – глаза Брагинского были, как два куска льда. И Артур, как маг, почувствовал тьму в его сердце, настолько густую и сильную, что скрывать ее могло что-то такое же сильное, но только светлое.
«Темный Брагинский… - сглотнул Керкленд и вспотел. – Россия бывает, конечно, зол, но его настоящую темную сторону видели не многие. Говорят, что во время революции в таком темном обличии он уничтожил своего царя-хозяина и весь его род. Но я не знаю, не видел. А вот во Вторую Мировую видел его темный лик. Германии не повезло, когда пробудил «Темного Брагинского». Я наблюдал за ними издалека, но и такого расстояния достаточно, чтобы понять одно: Россия – чудовище! А сейчас я чувствую лишь слабый отголосок его темной сути, но этого достаточно, чтобы сойти с ума от страха…»
Брагинский почувствовал его страх, что и пробудило в нем охотничий инстинкт. Хвост заиграл, глаза заблестели, уши прижались к черепу, а рука резко схватила англичанина за подбородок так, что острые коготки больно врезались в кожу.
- Хочу ролевую в кошки-мышки… - прошипел Россия, и его губы хищно растянулись в улыбке, обнажая клыки.
Ну, всё – он разошелся, и звериные желания лишь нарастали.
- Вань, п-подожди… - испугался Англия, теперь он не мог вырваться из его лап.
Но Россия рассмеялся и отпустил противника-любовника:
- Даю фору, три-два…
- А-а! – Керкленд решил не испытывать судьбу и рванул прочь.
Иван пробежал за ним немного, но остановился.
«Все, неужели прогнал? - хитро усмехнулся он и отвернулся. – Ха-ха! Теперь я могу вернуться к войску и продолжить бой, хотя он и так затихает, видимо, передышку взяли…»
Его тьма растворилась, и Ваня стал прежним – белым и пушистым. Но не успел он сделать и пару шагов, как кто-то напал на него сзади и сбил с ног. Россия упал лицом вниз.
- Попался! Ты думал, что меня так легко провести? – это Англия вернулся. – Ты что, меня за Америку принимаешь?
- Я даже и не заметил, что «Америка» стало оскорблением… - Россия устало приподнялся на локтях и покосился на наглеца, восседавшего на его спине. – Ты вправду не уйдешь, пока я тебя не трахну, нэ?
- Да, - гордо отозвался тот и склонился к шее любовника, поцеловал и уже более чувственно продолжил. – Не уходи, котик…
У Брагинского даже хвост распушился от неожиданной ласки, а щеки запылали, внизу живота разлилось тепло.
- Н-н… - слабая попытка к сопротивлению, но Керкленд всё целовал и целовал его, а руками гладил по спине, бокам.
Но тут он вдруг вспомнил то, что любят все коты! Да-да, он почесал его за ухом!
Новая анатомия взяла свое. Сначала Иван не понял: что это такое приятное с ним делают? Но потом… потом он готов был продать душу дьяволу, лишь бы это продолжалось вечно. С каждым движением пальцев британца хотелось, чтобы они надавливали сильнее, поэтому Брагинский прижимал ухо к плечу, чтобы пленить руку и усилить нажатие.
Он даже не заметил, как замурчал! Ухо иногда закладывало, тогда он встряхивал головой и возвращал голову в исходное положение, снова прижимая ее к плечу.
Артур думал, что умрет от умиления.
«Как хорошо, что это вовремя пришло в голову, - Керкленд теперь и второй рукой чесал у него за ухом. – Он замурлыкал сильнее. Надо же, я чувствую вибрацию, сидя на нем. Как же немного ему нужно для счастья…»
У Англии уже руки устали его ласкать, поэтому он остановился и погладил парня по спине. Россия неохотно, но аккуратно перевернулся под ним и сел так, что теперь Керкленд оказался у него на бедрах. Иван очень разомлел от его рук, поэтому молча уставился на приставалу.
«Похож на потрепанного котенка…» - усмехнулся Англия и поцеловал того в губы.
Брагинский ответил ему взаимностью. Артуру было немного странно целоваться с тем, кто все еще мурчит, да так ощутимо и громко.
«Ох, теперь я его не только солнцем называть буду, но и котенком, несмотря на то, что он махина под два метра, – Керкленд коснулся ладонями его лица и провел вверх к волосам, запуская пальцы в светлые пряди. – Моя кавайная махина…»
Ваня вздрогнул – прикосновения ощущались острее, ярче… А эмоции Англии, словно проходили через все тело и смешивались с его. Брагинский теперь не знал: дикое желание сладострастия – это его желание или Артура?
Керкленд скользнул руками вниз по шее, прочертил пальцами по мышцам и запустил их под одежду, наслаждаясь обжигающей кожей.
«Горячий. Скоро и я согреюсь, - Англия все еще не мог насытиться поцелуем. – Плевать на то, что будет потом. Я хочу и всё. Подумать только, полмесяца назад я бы умер от погубленной гордости. Представить себе, что я буду бегать за Брагинским, чтобы переспать, а заодно поговорить о любви – для меня когда-то это было моральным самоубийством. Даже не знаю, то ли я действительно так низко пал, то ли, наоборот, перерос себя, но сейчас мне не стыдно, напротив, интересно. Играть с огнем, пытаться убить противника, временами пересекаясь с ним в одной постели… Это так возбуждает меня…»
Они не боялись снега и холода и, к счастью для них, не было ветра. Они согревались тем огнем, который горел внутри их тел. Англия снимал одежду с Ивана и с себя, не забывая при этом целовать оголяющуюся кожу любовника.
Керкленд придвинулся к нему плотнее и понял, что уперся в торчащий член в штанах России, отчего разгорелся сильнее.
«Он хочет меня… - судорожно подумал Арти, высвобождая руками свою находку. – Хотя, если посмотреть на его необычный кошачий вид, то я бы и сам с удовольствием трахнул его».
Но он знал, что Брагинского так просто не заполучишь, тем более, сейчас, когда он зол из-за войны. Поэтому Артуру приходилось самому подставляться, а иначе бы ничего не получилось вовсе. Но ему так сильно хотелось близости с ним! Так что, жалеть свою задницу он будет после.
Иван изумлялся быстроте Артура. Наглец просто пришел и берет то, что ему хочется! В данном случае его… Ваня даже не до конца верил, что будет заниматься сексом с ним здесь и сейчас, но все сомнения развеялись, когда британец расцеловал его всего и уже припал губами к члену.
- М-м-р… - затрепетал Россия от столь интимного прикосновения. – А-а!
Его кожа и так стала чувствительнее, после столь волшебного превращения, поэтому от ласки ниже пояса даже в глазах потемнело, а дыхание перехватило.
Артур поудобнее расположился у него на ногах и помогал себе руками наглаживать живую игрушку. От его внимания не ускользнуло то, что Иван ярче отвечал на близость с ним. Но он потешил свое самолюбие тем, что и Россия тоже соскучился по нему. Хотя… он был недалек от истины…
«Я должен гнать его в шею, но… - Ваня понимал, что поступал очень глупо. – …Но я так падок на греховные слабости. Да и пропади все пропадом! Ушел бы он сейчас или чуть позже, что бы изменилось от этого?»
Россия наблюдал за Артуром, и в памяти снова всплывала недавняя истерика британца, слова о том, почему он не присылал ответа на письмо.
«Неужели он не понимает, почему я молчал? – искренне изумлялся Брагинский. – Для него война – игра, приключение, в том числе и любовное. Тем более, если запахнет жаренным, он сможет капитулировать, а его союзники продолжат войну. Я же сторона принимающая…»
Керкленд остановился и посмотрел в серьезные глаза Ивана, но затем усмехнулся и продолжил ласкать его член рукой, нахально наблюдая за любым изменением на лице любовника. Россия не был сегодня морально подготовленным к подобным извращениям, хотя и знал, чего по нелепой случайности наобещал британцу. Но надеялся, что у того не хватит смелости и близко подойти к нему.
Керкленд заметил, как Ваня раскраснелся от его внимания, что очень порадовало самолюбие. Но затем Иван мягко обхватил его лицо руками и поманил к себе для поцелуя. Когда их губы снова соприкоснулись, Артур ощутил бабочек в животе. Он удивлялся тому, как России удается взбудоражить в его душе что-то настолько тонкое, да еще с такой легкостью, что просто диву даешься.
«Казалось бы, что он ничего такого и не сделал, но одним лишь взглядом, словом или прикосновением выворачивает мою душу наизнанку, словно ему известна ее структура и он прекрасно знает, куда нужно нажимать, чтобы взволновать меня или, напротив, успокоить», - размышлял Англия, подчиняясь его губам и рукам.
Он даже не сразу сообразил, что оказался прижатым к дереву, а преимущество перешло к Брагинскому. Тем более, Ваня собой как-то занял все пространство и Артуру теперь некуда было деваться. Хотя он и не собирался сбегать. Просто немного не ожидал. Хотелось вести себя как последняя извращенная сучка, а взял да растаял от очередного поцелуя и даже заробел, что ли…
Россия крепче прижимал его к дереву, кора которого больно врезалась в кожу, но британцу это даже понравилось. Интересно заниматься сексом в необычных местах, например под открытым небом, чем на уютной теплой кровати.
«Хотя до постели мы так ни разу и не дошли… - вспомнил Керкленд. – То на столе, то на земле…»
Артур чуть не задохнулся от восторга, когда и с него сползли штаны, а чужая ладонь легла на его уже готовый «пистолет».
- Ах! – сорвался стон, когда что-то мягкое прошлось между его ног и приласкало мошонку.
Когда поцелуй прервался, Керкленд посмотрел вниз на то, что же такое мягкое и пушистое ласкает его между ног помимо руки. Когда он распознал хвост Брагинского, то одна бровь поползла вверх от приятного удивления.
- Тебе нравится, нэ? – Россия хотел в конце фразы сказать «да?», если б не этот кошачий говор, который заставлял его стыдиться.
Хвост снова пришел в движение и пощекотал британца в столь нежных местах, отчего Англия готов был наброситься на любовника сию же минуту.
- Ах, не дергай им так часто, - попросил Керкленд, так как от столь резких движений хвостом он мог просто излиться.
- Прости, но его движения мне не всегда подвластны, ха-ха, - пояснил русский и повел своими пушистыми ушами, словно проверяя, слушаются ли хоть они его.
Когда у Вани ушки навострились, Керкленд присмотрелся и только сейчас заметил на их кончиках небольшие темные кисточки. Стоило залюбоваться, как Брагинский снова прижал уши.
- Дай, потрогать! – не выдержал англичанин, потянулся и случайно зажал хвост между своих ног.
Нет, это не было больно, но подобно ударам тока по нервам.
- А-а… - Ваня даже зажмурился, а хвост судорожно забился в плену, что еще сильнее возбудило Артура.
Керкленд таки дотянулся до ушей и аккуратно смял их в своих ладонях.
- Боже, рыся… - Артур невольно придумал ему новую кличку.
- Сейчас зарычу, мр-р-р!
- Ты замурчал, - улыбнулся британец, притянул того за уши и поцеловал в губы.
Хвост сильнее забился в ногах, а кончик хлестал по ягодицам Англии. Россия на зло покусал наглеца за губы, но тот лишь сильнее распалялся – любил же, сволочь, как нежность, так и грубость.
Тогда Брагинский перешел к наступлению: схватил ногу любовника под коленкой и задрал.
- Держись! – приказал он, так как уже ухватился и за вторую.
- А-а! – чуть испугался Керкленд, не готовый к акробатическим трюкам, но когда земля буквально ушла из-под ног, резко обнял Россию за шею руками.
- Не бойся, не уроню, - успокаивал его Иван, так как британец уж больно напрягся и ошеломленно вытаращился на него.
Одну его ногу Брагинский закинул к себе на плечо, другая – обнимала его за талию, касаясь пяткой ягодиц, спиной же Керкленд упирался в ствол дерева.
Хвост освободился, но не спешил уходить – приласкал своей пушистой кисточкой чувственное отверстие, которое теперь полностью было доступно для проникновения.
- Ах, Раша… - снова затрепетал Артур, его член и мошонка уже болели от желания покончить с пыткой, хотя они еще даже не начали. – Не дразнись, я и так думаю о том – продержусь ли я хоть минуту?
- Ничего, второй раз будет длиннее, нэ? - сказал Иван.
Да-да, а потом подумал: что же он такое ляпнул? Хотел его раз трахнуть и уйди, а теперь наобещал довести его до оргазма два раза!
«Язык мой – враг мой…» - и прикусил своего «врага» в кровь.
- Ловлю на слове, - тут же подхватил британец и хитро заиграл глазками.
Он сообразил, что Ваня сказал не подумав. А понял, так как:
- Вань, у тебя язычок торчит, - умилился брит и потрогал влажного «врага» Ивана пальцем.
Россия тут же спрятал его обратно и порозовел:
- А у тебя кровь из носа…
- А у тебя на лице все написано, - парировал Арти.
- А у тебя глаза лукавые!
- А у тебя губы кровавые! – не сдавался британец, хотя признал, что это какой-то по-детски глупый спор.
- А у тебя… нэ… а у тебя… - Ваня уже не знал к чему еще придраться, поэтому взял да натянул наглеца на себя от злости. – А у тебя х..йня-я в ж..пе! – тут же сообразил он.
- А-а… а-а… - у Артура только слезы потекли от резкой боли.
«А нечего злить Брагинского, когда в таком невыгодном положении находишься!» – самого себя отругал Керкленд и припал лбом к груди мучителя. Даже пот проступил.
- Прости, тебе сильно больно? - вдруг извинился этот дикий рысь. – Я…
«Хотя, чего это я? Так и надо паршивцу!» – тут же про себя подумал Иван, но извиниться за причинную боль – это первое что ему захотелось сделать, несмотря ни на что.
«…Я вправду не хотел…» - Артур задрал голову и прочитал по глазам то, что не договорил Россия.
«И это он говорит тому, кто хочет его уничтожить? - британец готов был разбить свой лоб обо что-нибудь, чтобы успокоиться, но лишь вздохнул и улыбнулся. – Чем больше я о нем узнаю, тем тяжелее топтать его сильные и упрямые чувства…»
- Почему… почему ты себя ведешь так, словно я тебе нужен, а не ты мне? – теперь не подумав, спросил Англия.
- А я тебе нужен, да? – вопросом на вопрос ответил Брагинский, и на этот раз получилось без акцента.
Британец раскраснелся, так как только сейчас понял свой же вопрос.
- Сейчас да, - ответил он.
- А потом?
- Не знаю, да и откуда мне знать?! – разозлился Арти.
«Откуда я мог знать, что соскучусь по тебе так скоро…» - про себя отметил он и уже спокойно посмотрел на Ивана.
Боль проходила, а мысль, что они слиты воедино – будоражила душу. Снова вспомнились те мучительные ночи в одиночестве…
Англия нашел его губы, чтобы снова испытать их тепло и вкус. Даже пробежала необычная и шальная для него идея: «Было бы так всегда…»
Эта задумка грела душу, но она противоречила имеющимся замыслам, отчего сердце сжалось от боли.
Керкленд даже встряхнул головой:
- Чего ждешь? Или ты жалеешь мою задницу? – высокомерно заявил он.
- Потом не пищи, пташка, - усмехнулся Иван.
Не любил он гордых, но любил издеваться над чей-то гордыней, так как она задевала его гордыню.
- Это ты меня пташкой обозвал?! – возмутился тот.
- А тут еще кто-то есть с крыльями, нэ? – Брагинский, не дожидаясь ответа, пустил в ход свои клыки, царапая нежную кожу на шее любовника.
Кусал и целовал. Снова кусался и целовался. Это не было агрессивно, напротив, бережно и нежно.
Англия подставлялся под ласку, а голова шла кругом от восторга.
«Ах, мой Котик, что ж ты делаешь со мной?» - Керкленд ощутил первые толчки бедер Ивана.
О, да! Как же он хотел этой скачки! Россия задавал именно тот ритм, который Артуру казался самым оптимальным для него – быстрый, плавный, непрерывный. Может кому-то нравится с остановками и резкий, но не британцу. Как говорится: «Мой любимый цвет, мой любимый размер»…
- М-м-мр… - простонал и Россия.
«И почему я снова и снова с ним? В нем… - Иван любовался тем ангелом, которого держал в своих руках, хотя он знал, что его внешность сильно обманчива. – Он меня постоянно огорчает, но я позволяю ему обманывать, причинять боль мне и моим близким. Я, конечно, могу его затрахать так, что неделю сидеть не сможет, но это лишь мелкие шалости, а не выход. И избивать его – тоже нет смысла, до него не доходит, а если и понимает, то все равно поступает по-своему. Что с ним делать тогда? Убить – не выход, меня и так все ненавидят и боятся, а тогда вообще будут разбегаться, как увидят. Да и не хочу я его смерти! Не хочу, тем более от моей руки. И, чует мое сердце, что придушу любого, кто посмеет лишить его жизни… Эх, ну ладно, видимо, настоящая вопиющая несправедливость – это когда ты кого-то любишь и делаешь всё для его счастья, а этот кто-то делает все для твоего несчастья, и даже когда ты поквитаешься с ним, будешь несчастен вдвойне, потому что любишь… И самое страшное, что эта вопиющая несправедливость – неотъемлемая часть моей жизни! И что я говорю в ответ таким людям? «Бог вам судья» и прощаю… прощаю…»
Иван прижал это крылатое чудо к себе покрепче:
«Только Бога все нет и нет… - продолжил он размышлять и несильно сжал крыло Артура. – Одни лишь падшие ангелы. Да и чего уповать на царство, обещанное Богом? Ведь меня там не будет, не так ли?»