Глава 13.
Россия поставил бутылку с водой на землю и с интересом посмотрел на британца. Тот сразу понял, чего хочет Ваня, поэтому чуть струсил – даже промелькнула мысль обмануть его. Но юноша прищурился как дикий кот и запрыгнул на Артура, мягко повалив на траву. Англичанин замер, так как понял, что в ловушке, но «русский котик» не торопился: только навалился сверху, улыбнулся и игриво потрогал кончик носа Керкленда.
- Иногда я готов тебя убить, - откровенно заговорил Иван. – Но порой жалко… Я не буду настаивать, если боишься.
- Я… - у Артура в голове не укладывалось, как Россия может так легко говорить с ним, несмотря на «холодную войну».
Да-да! Это не та война, что была (или есть?) между Иваном и Альфредом, а самая настоящая холодная, не грех сказать ледяная война. Но то, как относился к нему сейчас Иван… Англия смутился, хотя, нет, это не совсем точно, скорее устыдился, так как его осенило, как называется то, что Иван временами излучает…
«…Великодушие… - Артур давно не произносил этого слова даже в мыслях. – То, что он делает – это не обман, не способ заманить меня в ловушку, чтобы удушить своими руками. И не потеха, ведь ради смеха не идут на такие жертвы.
Его великодушие – тот самый невидимый путеводитель, который сбивал меня с толку. Я всегда думал, что это просто красивое слово, выдумка поэтов и писателей. Когда я возмущался по поводу того, почему Россия все же отпустил Францию во времена Наполеона, сам Франциск сказал, что из великодушия. Но я пропустил мимо ушей, так как, по сути, не знал, что это такое.
Брагинский… он прощает и освобождает побежденных обидчиков. Хочет объединить всех под одним флагом, но сам тут же дает свободу от собственного гнета. Так вот почему Франция дружит с ним, он один из немногих, кто видит в нем эту черту. И Германия после Второй Мировой им проникся, что ли…
А все потому же…
Теперь многие его причуды имеют смысл. Как же очевидно и просто! Но…»
Керкленд вспомнил, как бесновался, когда на днях маленький Ваня отважно подставлялся под кнут и огонь пистолета, пусть и до поры, до времени.
«Да, меня раздражает то, что он лучше… что его не колышет то, что волнует меня… Но…»
Артур посмотрел на по-детски счастливую улыбку России.
«Если любить мир безответно – это великодушие, то…»
В груди сжалось от боли. Трудно дышать.
«…то почему мне теперь так грустно?» - он расчувствовался, хотя на его языке это лишь жалкие «сантименты».
Керкленд закрыл лицо одной рукой; да, он стыдился своих «сантиментов». А бинтовая повязка предательски промокла.
- Почему ты плачешь? Я же сейчас ничего тебе не сделал, - удивился Россия и приподнялся над ним.
- Дурак! Это все ты виноват! – разозлился Артур и принялся стучать по его плечам кулаками, но Ване все было нипочем. – На тебя без слез не взглянешь!
- Это ты про свою русофобию, да? – не понял Брагинский.
- Нет… - Керкленд вдруг успокоился, оставив руки на плечах России. – Не в этом дело… не обращай внимания, это мое, как ты говоришь «русское», но теперь – «английское».
Англия провел большим пальцем по его ключице, а затем смял крепкие мышцы. Несмотря на юный облик, Россия все равно казался внушительным, особенно, когда нависал. У Артура снова проснулся интерес к его телу: страсть заискрилась и угрожала пожаром, но британец знал, если ответит лаской, то Брагинский возьмет его немедленно.
Хоть Иван и не настаивал, но искушал каждым сантиметром гладкой кожи, румяными щеками, алыми губами, крепким телом и… честными уверенными глазами.
Артур даже сглотнул от растерянности.
«Что же делать? Отдаваться – плохо и больно, но не отдаваться такому парню – жалко и… глупо, да? – обдумывал британец. – Ах! Это русское «Да!», оно паразитирует, да? Арх!»
Керкленд просто любовался соблазнителем, но чем дольше он это делал, тем сильнее хотелось близости с ним.
«Это что? Проверка моей хваленой сдержанности? – англичанин понимал, что сдается. – Нужно собраться с духом, отвести взгляд, выползти из-под… красавца…»
Стоило ему об этом подумать, как Россия сам решился на первый шаг: опустился к его лицу и еле ощутимо поцеловал в уголок рта. Керкленд только сейчас осознал, что произошло…
«Да плевать на всё!» - он пленил шею Брагинского руками, а его губы губами.
Ваня чуть опешил и теперь не успевал в первенстве. Ответный поцелуй мальчика взбудоражил Англию пуще прежнего: теперь член стоял так, словно его никто и не трогал до того.
«Пусть делает что хочет, как угодно, чем угодно, но я хочу целовать его губы тогда, когда мне захочется, в любое время…» - Керкленд решил, что потерял голову, раз думает так, но уже послушно раздвигал ноги, обнимал ими любовника…
Смазки хватало еще от недавних ласк, поэтому Россия смело направил свой член между ягодиц британца. Англия ощутил «твердь русскую» и невольно напрягся, но тут же попытался расслабиться, чтобы боль была не такой резкой.
Брагинский подавался вперед и проникал в Артура, а тот все равно ненароком напрягался, отчего сильнее сжимал плечи и прикусывал желанные губы – давал понять, что больно.
Керкленд вдруг вспомнил, как насиловал Ивана-малыша; ведь если соотнести величину члена взрослого мужчины и детской попки, то…
«Его выдержка невероятна… - восхитился британец и прервал поцелуй, чуть не взвыв от рези. – Ведь он даже не пискнул, когда я проник в него…»
Англия подумал, что зубы раскрошатся от мук, но открыл рот, чтобы выпустить стон. Тут же устыдился, а Россия остановился, и его лицо потеплело от скромной улыбки, чтобы Артур не так сильно волновался. Получилось! Теперь Керкленд тоже улыбнулся и крепче прижался к нему. Одной рукой Ваня обнял его гибкий стан, другой – поднял ногу любовника, удерживая ее под коленкой, чем открыл себе путь для движений.
- Я начну? – полушепотом спросил Россия.
Слова пролились так соблазнительно, что привели Артура в трепет, но он лишь покорно кивнул в ответ.
Брагинский двинул бедрами, а Англия застыл от пронзившей боли и сладкого трепета, куда более сильного. Россия прижался теснее и Керкленд почувствовал, как сильно колотится сердце соблазнителя. Губы Вани облюбовали шею, и Артур запрокинул голову, подставляясь чувственной ласке.
Россия протискивался все глубже неторопливо, чтобы доставить удовольствие, а не причинить боль.
«Это еще не всё?! - Англии показалось, что насаживается на бесконечный член, но был искренне благодарен, ведь Брагинский не ворвался в него как животное, как безжалостный каратель, хотя вполне бы мог. – Больно все равно, но я уже приготовился к жести. Наверняка ему хочется оттрахать меня по самое не хочу. Причинить ту же боль, что и я ему! Но он, напротив, так нежен...»
Артур прикусил губу.
«Меня это бесконечно радует, но и злит одновременно. Злит, потому что я бы так никогда не поступил. Я бы отомстил и был таков… - Керкленд удерживался за шею руками, когда почувствовал осторожные толчки. – Это значит, что он лучше… Удар по моей гордости! Ведь я бы лучше признался в этом кому угодно, но только не ему! Ну, и кроме Франции, конечно, но я вправду лучше мерзкого Франциска, а тут…»
Иван уже двигался по полной обойме, но британец привык к нему; подчинялся заданному ритму, упивался близостью, изредка постанывая. Артур уже потерял свою мысль и снова сосредоточился на юноше. Присмотрелся к его лицу: щеки горят, из губ также вырывается стон, да так, словно это он был снизу, а не британец. А у того страсть живее разыгралась, и захотелось юношу… увидеть под собою!
- Раша… - Керкленд уже горячо целовал лицо, особенно щеки и губы.
- М-м… - Ваня же дрожал, но крепко держал британца в руках и бойко врывался в него.
Россия уже не знал, сколько еще продержится и как долго они слиты воедино. Артур понял, что Брагинский близок к оргазму по усилившимся толчкам. Казалось, словно скачешь на прытком некладеном жеребце, даже бедра стерлись и приятно покалывали. Еще бы узды, так вообще красота! Но уж больно дикий…
- Я больше… не могу… - Иван сжал Артура так сильно, от чего тот не мог даже вдохнуть.
Россия резко остановился и изливался в него.
- М-м… Ах! – его дыхание сбилось.
У Англии же голова пошла кругом, так как тело привыкло к галопу, а сейчас словно звенело, находилось в невесомости. Ваня обмяк и положил голову на грудь Артура, переводя дыхание.
«Ну, ты и конь!» - про себя восхитился Керкленд; он бы сказал и вслух, но Россия же просил не напоминать ему о лошадях.
Британец решил воспользоваться положением, пока тот приходил в себя: обнял его и перекатился вместе с ним по траве, чтобы оказаться сверху. Не мешкая, присосался к его губам, а руками гладил по всему телу и по шелковистым светлым волосам, мокрым от пота. Сам же устраивался между ног юноши.
- Хочу еще на тебе поскакать… - чувственно шепнул он.
Ваня вдруг покраснел и вцепился в его плечи, словно захотел оттолкнуть наглеца.
- Тише, все будет хорошо, обещаю, - спокойно сказал Артур и поцеловал его веки; пушистые ресницы пощекотали губы. – Я буду нежен… на этот раз…
Не то, чтобы Иван ему доверял, но музыка слов пролилась так надежно, что и не хотелось думать о наличии или отсутствии в ней скрытой лжи и подлости. Хотелось лишь увенчать пламя…
«Мои любимые… грабли… - невольно подумалось ему, глядя на Англию. – Наступить ли на них снова?»
Еще секунды две Ваня обдумывал и вздохнул – русское «будь что будет» непобедимо!
Юноша раздвинул свои ножки, но так робко, словно понимал, что этого не нужно делать. Англия порой изумлялся тому, как Россия переходит из одной крайности в другую: то грозен, как сущий дьявол, то безобиден, как дитя малое.
- Не бойся, - убеждал его Керкленд, целуя шею.
- Обманщик, - улыбнулся Россия и, прикрыв веки, разомлел.
Артур понял, что овладел бы им в любом случае: добровольно или насильно, уж больно желал его. Особенно сейчас, когда юноша так невинен, пусть и обманчиво. Он дотронулся до губ Ивана, налитых кровью, горячих, провел по ним двумя пальцами и скользнул ими в рот. Брагинский смекнул для чего так нужно, поэтому позволил пальцам коснуться языка.
Когда пальцы смочились, Англия вытащил их и завел руку между ног Вани. Он проник в него пальцем.
«Тесно… - заметил британец, просовывая второй палец. – Если буду расширять членом, то скоро кончу».
Также Англия любовался самим юношей, не пропускал ничего. Россия же видел, как на него хищно смотрят два зорких глаза.
- Артур, смущаешь… - Ваня не выдержал его взгляда и закрылся рукой.
- Нет-нет, не прячься! – Керкленд вынул пальцы из него.
Теперь попытался убрать руку с лица России и умудрился перехватить вторую, прижал обе к траве. Но Ваня зажмурился.
- Раша, - окликнул его Англия. – Я хочу видеть твое лицо, когда буду в тебе…
- Не-а! – покачал головой тот. – Я выгляжу глупо! Не смотри!
- Не правда, ты… - Керкленд даже сам смутился. – Ты хорошенький, когда краснеешь.
Ваня недоверчиво посмотрел на него.
- Правда, - продолжил Артур и отпустил руки, но Россия больше не сопротивлялся.
- Не превращай меня больше в ребенка, - вдруг попросил его Брагинский.
Но Артур лишь хитро улыбнулся в ответ. Вообще-то, он и не думал снова испытывать волшебную палочку на нем, но Иван только надоумил.
- Забудь сейчас о плохом, - сказал Англия и направил «пистолет» между ягодиц юноши.
Артур проник в него, но двигался пока неторопливо, чтобы не причинить боли, да и не кончить махом.
Ваня отдавался ему, подстраивался под ритм, а сердце замирало, может от тревоги?
Он замечал за собой странную особенность, стоило лечь с кем-нибудь и не важно будь он сверху или снизу, как после наступала не радость, а уныние. А все потому, что чуть погодя предают, бросают…
Поэтому Брагинский и не ждет счастья в делах любовных.
Англия удивлялся тому, откуда взялись силы – он неутомимо двигался, врывался в желанное тело.
«Безумие… Россия отдается мне по своей воле! - только что осознал британец. – А я…не то, что не побрезговал, напротив, настоял!»
- А-а… Ах! – Керкленд терпел слишком долго, но любовная пытка не может тянуться вечно.
Теплая волна прокатилась по всему телу, дурман окутал рассудок, а силы молниеносно иссякли. Артур даже почувствовал себя электронной игрушкой, в которой произошло короткое замыкание, и теперь она отключилась. Он завалился на Брагинского и теперь приходил в себя.
«Если бы нас увидел Америка то… удивился бы?» - задумался британец и тут же хитро прищурился.
Затем потянулся к шее России и поцеловал, втягивая кожу и нарочно оставляя любовный след на самом видном месте.
- Ай… щекотно… - Ваня лишь повел плечом со стороны поцелуя, не подозревая о подлости, вернее, он даже забыл, что так кровоподтек оставить можно.
- Хм… - Артур присмотрелся к его шее и не увидел на непробиваемом Ване следа.
Тогда он повторил попытку, но уже с другой стороны шеи. Вот, теперь получилось!
Англия скатился с России на траву и обвил того руками. Они переводили дух.
«Дожили… никогда бы не подумал, что буду вот так просто лежать с Брагинским», - вздохнул Керкленд, все еще не веря в это.
Ивану тоже казалось странным быть в объятиях Артура, но он относился к этому проще.
- Тебе разве не хотелось отомстить? – вдруг поинтересовался британец.
- В смысле?
- Ты мог бы меня просто порвать, но как-то сдержался.
- Нужно было бы, но мне не хотелось, - вдруг усмехнулся Брагинский и закрыл глаза, наслаждаясь уединением с ним.
- Хм? – почему-то удивился Артур, но вдруг руки обнимающие Россию задрожали.
«Я-то думал, что он боролся с желанием вернуть мне должок, но я ошибался! – осенило британца и сердце затрепетало, даже голова пошла кругом.
- Почему тебе… не хотелось? – у Артура дыхание перехватывало. – Ведь это естественно – желать отомстить.
- Бывает, что мщу, если не прощаю или сгоряча, что чаще всего, - Иван повернул голову и посмотрел на Англию.
- Но я же не просил прощения.
- Да, не просил… - вдруг задумался Ваня, а затем непринужденно улыбнулся и махнул рукой. – А, значит, так простил!
- «Так» это как?! – опешил Керкленд и резко сел.
- Ну-у… просто так… - смутился Брагинский.
- «Просто так»?! – британцу были не понятны его русские изъяснения.
- Да, просто так, - Россия сел и положил руку на грудь. – От души, ни с того ни с сего, безвозмездно… Я не знаю, как это еще объяснить!
- Но это же не выгодно! В ущерб себе!
- Нет, ведь когда «просто так» - это от всего сердца, а оно потом радуется. Это же… так просто.
Керкленд смотрел на него, как на инопланетянина: с растерянностью, с испугом и с удивлением.
«Чем больше я узнаю о России, тем сильнее я верю в чудеса и… - задумался он. – Его не должно существовать. Рядом с ним я чувствую себя отвратительным. Было бы лучше, если бы его не было. Для всего мира. Такие как он нарушают баланс в нем, противоречат. Да, я плохой парень, но почему, когда вижу его… его счастливую улыбку, то мне завидно? Почему?»
- Ты меня бесишь, - фыркнул Англия и потянулся за своей одеждой.
- Я даже знаю почему, - Брагинский прищурился и коварно растянул губы в улыбке.
Артура передернуло – показалось, словно тот прочитал мысли.
- Когда в сердце пропускаешь зло, то слепнешь, ничего не понимаешь, а от этого несчастен, - продолжил Россия. – Я много совершил зла, но от этого мне только хуже, а добрые дела радуют бесконечно… Но мир вынуждает меня принимать темную сторону, а я… Ха-ха! Я чаще сопротивляюсь и бью тех мерзавцев, которые толкают меня на зло, хотя это тоже не хорошо. А ты, Англия, – серый кардинал этого темного царства Земли…
Россия уже смотрел на него серьезно, проницательно. Артур думал, что его сердце вырвется из груди от таких слов и взгляда.
- Кто победит, тот и добро, - нашелся британец и невольно усмехнулся.
- Ты знаешь, кто побеждает, когда ты натравливаешь на меня очередного монстра, - подмигнул Ваня.
- Когда ты не воюешь, мне скучно, да и всему миру тоже, - признался тот.
- С кем ты на этот раз хочешь меня стравить?
- Хм-м… - Англия замолк, внимательно посмотрел на Брагинского, словно не решался открывать ему коварные планы, а затем ехидно растянул губы. – С Америкой, но…
Тут его улыбка исчезла:
- …Боюсь, как бы вы не уничтожили всю Землю.
- Америка не хочет войны со мной, хотя мы и соперники, а я первым не нападаю. Это мое правило-оберег.
- Да, я заметил, - вздохнул Англия.
***
- Куда все делись? – негодовал Америка.
Он сидел за столом на кухне и обедал.
- И как можно есть эту гадость? - на кухне появился Иван и подошел к холодильнику.
Он даже и забыл, что утром обидел Альфреда.
- Это мое национальное блюдо, - пошутил Джонс; он все еще злился на русского. – Не имеешь права оскорблять чужую культуру.
Брагинский покосился на американца:
- В любом случае, слишком однообразно.
- Однообразно?! – надулся тот. – Утром я ел со стейком и сыром. Сейчас с курицей, грибами и овощами! Однообразно – это Италия со своей пастой и Япония – с рисовыми шариками!
У России аж глаз задергался, но зато упоминание Кику навело его одну на мысль.
- Пожалуй, сделаю суши, - решил он и заглянул в холодильник.
К счастью, рыба имелась.
- Ты умеешь делать суши?! – удивился Альфред.
- Россия – вторая страна по поеданию суши, после Японии, конечно, - на пороге появился Артур.
Он сел за стол напротив Америки и продолжил:
- Лет через двести Брагинский скажет, что суши – это традиционное блюдо русских, так же, как это произошло с макаронами.
- Не вешай суши на уши! – смутился тот и развернулся к ним. – Да, мне нравится японская кухня, что в этом плохого?
Затем замолк на секунду, покраснел и добавил:
- Макароны тоже люблю…
Братья сами того не заметили, что залюбовались им; так обычно заглядываются на хорошеньких детей, когда те шалят. Хоть Ваня сейчас и подросток, но личико такое ангельское, розовощекое.
Но стоило России повернуть голову, как свет солнца упал на шею, на которой ясно виднелся кровоподтек от нецеломудренного поцелуя. Ужасно портил картину!
- Россия, что это у тебя?! – искреннее удивился Альфред и даже встал из-за стола; хотел уже подойти к Ивану, но тут его взгляд задержался на Англии.
Керкленд сидел с самодовольной улыбкой, а глаза сияли как у хищника. Именно этого он и ждал… Ждал, чем ответит Америка – приревнует или сделает вид, что все в порядке? Америка сразу же догадался о его злом умысле.
«Мерзавец! И когда успел?!» - подумал Альфред и разгневался, но не захотел радовать этого вампира, поэтому сдержался.
- Можно тебя на пару слов? - Америка схватил Ивана под руку и уволок за дверь.
Керкленд лишь заинтересованно проводил их взглядом, а когда парочка удалилась, послал своего невидимого шпиона за ними.
- Хорошо! – подчинилась красавица-фея и улетела.
- Куда ты меня тащишь? – Брагинскому это совсем не нравилось.
- Поговорить, но без свидетелей, - ответил Джонс.
Его выбор пал на веранду.
- Отпусти меня! – Россия рассердился и уже хотел было дернуть рукой, но Альфред сам отпустил его и влепил звонкую пощечину.
Иван тут же понял за что! Теперь его удивление сменилось… интересом?
- Ревнуешь? Никогда бы не подумал, - догадался Брагинский и даже усмехнулся.
Да, ему было смешно.
- Я думал, что у нас свободные отношения, - продолжил он. – Или же нет? Не мы ли на днях чуть не изнасиловали Артура после саммита?
Слова Россия резкие, как сталь. Америка еще сильнее рассердился и схватил Ивана за плечи, прижав к стене.
- Я бы сказал, что ты предатель, - заговорил Джонс и вздохнул. – Но между нами все так сложно, что даже не знаю, а был ли ты на моей стороне?
- Прости, если огорчил, - Иван вырвался из западни и поспешил к выходу. – Пожалуй, засиделся я тут. Домой нужно.
- Подожди! – опешил Америка и поймал его за запястье. – Опять убегаешь… от меня…
Альфред вдруг понял, что гнев сменился болью. Обида душила его…
- Почему ты так заинтересован в Артуре, ведь он… - Америка присел на корточки, а свободной рукой спрятал глаза. - …Ведь он мерзавец. Поверь, я знаю, о чем говорю. Нет на свете того, кого бы он полюбил, хотя бы просто по-человечески. Для него все – ничтожества.
Иван заметил, как об деревянный пол звонко ударялись капли. Джонс плакал, но не так, как обычно – капризно, а стыдливо и горько.
- Альфред, я же не первый день родился, мне хорошо известно, что у Артура… черное-пречерное сердце… - сказал Иван и задумался.
- Тогда почему?! – Америка вскочил на ноги, он хотел еще что-то сказать, возмутиться, но Россия не дал.
- Но ты же любишь брата, поэтому тебе сейчас так горько, не так ли?
Альфред остолбенел от этого вопроса:
- Я привык его больше ненавидеть…
- Но от этого только тяжелее, да?
- Россия… - Альфред крепко сжал его руку. – Не трави душу. Если я думаю, что его ненавижу, то мне хорошо, если люблю – невыносимо больно. Поэтому не копай там, где тебя это не касается. Мне легче его ненавидеть!
- Самообманом живешь? – усмехнулся Брагинский. – Ну, желаю удачи…
- А что ты предлагаешь?! – снова завелся американец и схватил Ваню за грудки. - Что я могу сделать, раз он такой?
Тот лишь нахмурился и пожал плечами:
- А меня почем спрашиваешь?
- Ну-у… - вдруг смутился Америка и плотнее прижал к себе русского. – Ты проницательнее меня. Я не всегда вижу такие тонкости.
- Но я, правда, не знаю, просто скажи, что любишь его, хотя это не изменит его самого, но остепенит точно. Кажется, я говорил тебе об этом…
- Да, говорил, - Джонс поймал взгляд Ивана и, подумав, продолжил. – А что мне сделать, чтобы ты перестал меня сторониться?
Тут Россия замолк и отвел взгляд. Заробел.
- Ничего, я просто не доверяю тебе, - честно ответил он.
- Но почему?!
- Я больше не доверюсь никому, так что не принимай это только на свой счет, - уточнил тот.
- Тебе не грустно так жить?
- Когда знаешь, что в траве лежат грабли, ты уже не носишься по полю сломя голову, - улыбнулся Брагинский.
- А зачем по полю бежать сломя голову? – не понял его Альфред.
- Тупица! Это переносный смысл! – Брагинский постучал кулаком по его башке.
- Ладно-ладно! – испугался тот и отскочил от разъяренного парня. – Но я не хочу с тобой расставаться. Мне с тобой хорошо.
Альфред посмотрел на Ивана щенячьими глазками. Еще чуть-чуть и заскулил бы.
- До сих пор теряюсь в догадках, почему мы встречаемся и когда успели расстаться? – удивлялся Россия. – Сюжет идет, а я не успеваю.