История русской орфоэпии. Московский говор как база возникновения литературного произношения. Старомосковское и старопетербургское произношение.
Произносительные нормы современного русского литературного языка сформировались в своем окончательном виде во второй половине XIX в. на основе московского говора, хотя истоками своими они восходят к более раннему периоду. Процесс формирования нормы занял несколько столетий.
Для московского наречия на ранних этапах его существования было характерно оканье, которое сохранялось вплоть до XVI в. Выходцы с южных и восточных территорий принесли в Москву акающее произношение, которое к XVIII в. в московском говоре стало господствующим.
«...Московский выговор все неударяемые (о) произносит как (а). Сие показывает, что московский выговор есть всех других наших провинциальных громогласнее и выше» – писал В.К. Тредиаковский в работе 1748 г., отдавая предпочтение московскому говору как наиболее выразительному и эстетически приемлемому среди других говоров.
М.В. Ломоносов, хотя сам (по происхождению) был носителем окающего произношения, в «Российской грамматике» (1755) утверждает эстетическое превосходство акающего говора Москвы и узаконивает ею как явление литературной произносительной нормы: «Московское наречие не токмо для важности столичного города, – писал он, – но и для своей отменной красоты прочими справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения как а много приятнее».
В течение двух столетий (со второй четверти XIV в. и кончая первой четвертью XVI в.) Москва объединила все северновеликорусские княжества и восточную половину южновеликорусских. В Москву стягиваются представители как северновеликорусского окающего наречия, так и южновеликорусского акающего. Народные говоры объединенных местностей начинают функционировать как диалекты формирующегося великорусского общенародного языка. Московский деловой язык
XV–XVI вв., обогащаясь за счет элементов говора Москвы и диалектов, начинает употребляться все шире. В конце XVI в. он стал общим для всего Московского государства.
Уже в XVI–XVII вв. в связи с положением Москвы как столицы русского государства нормы московского говора начинают оказывать некоторое воздействие на говоры других городов, т.е. теряют свою территориальную ограниченность: таким образом, московский диалект в XVII в. перестает быть только территориальным диалектом. А.Н. Гвоздев подчеркивает, что произношение Москвы могло приобрести сообщенный характер и стать «типичным выражением общенародного языка» именно потому, что это произношение характеризовалось совмещением произношения двух основных наречий русского языка – северного и южного – и было лишено узко местных черт.
Начинается процесс формирования национального языка, протекающий в XVII–XVIII вв. и завершающийся в эпоху А.С. Пушкина. В этот период происходит оформление единой осознанной (имеется в виду сознательный отбор среди существующих в языке параллельных возможностей) лексической, грамматической и в известной мере орфоэпической норм. Процессу создания норм литературного языка содействовало развитие книгопечатания.
Основным признаком развитого национального языка является формирование устойчивых норм как письменной, так и устной разновидности языка. Становление единства национального языка невозможно без фиксации правил грамматики, словообразования, словоупотребления и произношения.
К XVIII в. в московском говоре уже в основном стабилизировались его главные отличительные особенности: современный тип литературного аканья и связанный с аканьем комплекс явлений (произношение Г взрывного, твердое Т в окончаниях глаголов 3-го лица единственного числа настоящего времении т.п.).
Становление норм устной формы национального литературного языка — процесс более длительный, чем становление норм письменной формы языка. Большинство исследователей считает, что русское литературное произношение закрепилось, приобретая характер национальных норм, в
1-й половине XIX в. (30–40-е годы).
Сформировавшиеся в московской речи произносительные нормы были закреплены сценой Малого театра, который считался непререкаемым речевым авторитетом. В течение нескольких десятилетий сцена служила образцом звучащей речи, сценическое произношение считалось эталоном. Причем старомосковская произносительная норма была обязательна для всех театров России.
Впоследствии образцовым произношением стала речь радио-, а затем и теледикторов, которые тоже ориентировались на нормы старомосковского произношения. Однако старомосковская произносительная норма с течением времени под влиянием разных факторов изменялась.
Некоторые культурные центры России имели известную самостоятельность, способствовавшую сохранению и выработке местных особенностей произношения.
Наиболее самостоятельным и достаточно оформленным было петербургское произношение. Этому в значительной степени способствовало перенесение столицы из Москвы в Петербург.
Старопетербургское произношение характеризует «старшую» норму, а также несвойственные современному литературному языку нормы XIX – начала XX в.:
эканье: л [э] са вм. московского иканья л [иэ] са;
[ш'ч'] на месте щ перед гласным: [ш’ч’]ука, и[ш’ч’]у;
[ш] на месте щ перед н: хи[ш]ный, в су[ш]ности, изя[ш]ный;
твердые губные вместо мягких на конце слова: се[м], любо[ф];
долгий [н:] на месте н суффиксального или корневого перед окончанием прилагательных: ю[н:]ый, румя[н:]ый, песча[н:]ый;
произношение [т], [д] ([т'], [д']) между зубными согласными: влас[т]но, праз[д]ник;
только мягкий [с’] в возвратном постфиксе -ся, -сь.
В основе несвойственных современному литературному языку норм XIX – начала XX в., а также многих современных орфоэпических вариантов, характеризующих «старшую» норму, лежит старомосковское произношение:
[ыэ] на месте [а] после [ш], [ж] в 1-м предударном слоге: ш[ыэ]ги, ж[ыэ]ра;
мягкий [р'] после [э] перед губными и заднеязычными согласными: пе[р’]вый;
мягкие губные перед мягкими заднеязычными: я[м’к’]и, ла[п’к’]и.
В настоящее время действует тенденция к сглаживанию различий между московским и петербургским произношением, к формированию единой произносительной нормы.