Интерференция

В русском и белорусском языках, по данным А.Е. Суп­руна, "до половины слов нетерминологического характера имеют различный объем или различные оттенки значения, независимо от того, совпадают или не совпадают эти слова по форме"[83]. Частичное или полное несовпадение в значе­ниях слов в русском и белорусском языках приводит к межъязыковой лексико-семантической интерференции, к на­рушению точности словоупотребления в одном языке под влиянием другого.

Белорусы в русской речи иногда употребляют вместо лексемы русского языка эквивалентную по значению, но отличающуюся своей звуковой оболочкой лексему белорус­ского языка (собственно-лексическая интер­ференция): рожь ¾ жыта, настроение ¾ настрой, ут­ро ¾ раніца, взрослый ¾ дарослы, должен ¾ павінен и т.д., или употребляют русские слова в тех значениях, которые присущи близким по звучанию белорусским словам (се­мантическая интерференция). Например, русская лексема гонор (‘самомнение, заносчивость’) употребляется в значении, присущем белорусской лексеме гонар (‘честь’).

Главной причиной речевых ошибок являются расхож­дения в объеме значений слов и их смысловой структуры в близкородственных языках. Например, семантический объ­ем русской лексемы отбросы шире семантического объема соответствующей ей белорусской лексемы адкiды (послед­няя не имеет значения ‘морально разложившиеся члены общества’). Или белорусскому слову барацьбiт, в отличие от русского борец, не свойственно терминологическое зна­чение ‘спортсмен, занимающийся борьбой’. С другой сто­роны, семантический объем русской лексемы бал (‘боль­шой танцевальный вечер’) уже семантического объема бе­лорусской лексемы боль, употребляющейся в значении не только ‘большой танцевальный вечер’, но и ‘званый обед’, а также ‘разгул реакции’. При употреблении подобных лексем как в русской, так и в белорусской речи необходимо учитывать различия в семантическом объеме.

Наибольшую трудность представляют слова, сходные в русском и белорусском языках по звучанию, но семантически не совпадающие или совпадающие лишь частично. На­пример, русская лексема наставник и белорусская настаўнік совпадают в значении ‘руководитель, учитель; очень опытный, знающий человек’. Однако в русском литера­турном языке не отмечено значение ‘школьный учитель’, свойственное белорусскому. Русскому слову корявый в от­личие от белорусского каравы не присуще значение ‘очень грязный, испачканный грязью’. Употребление таких лексем билингвами-белорусами требует особого внимания к их семантике.

Внешнее совпадение межъязыковых омонимов типа бес­корыстный (‘чуждый корыстных интересов, некорыстолю­бивый’) ¾ бескарысны (‘бесполезный’), лист (у растения, лист бумаги) ¾ ліст (’письмо’) нередко бывает причиной их семантического неразличения в речи белорусов.

Ошибки в речи белорусов могут возникнуть и при упот­реблении белорусских слов, не имеющих однословных рус­ских соответствий, типа амшара, амшарына ¾ моховое бо­лото, адвячорак ¾ предвечернее время, вятрак ¾ ветряная мельница, снiць ¾ видеть во сне. Например: Он крепко спал и ничего не снил (вместо не видел во сне).

Таким образом, точное словоупотребление требует зна­ния семантики и стилистической окраски слов, полисемии и омонимии, умения пользоваться синонимическими возмож­ностями языка, определять различия паронимов, а в усло­виях билингвизма - также умения сопоставить лексические значения слов в том и другом языке, найти общее и на его основе выявить дифференцирующие оттенки сходных по семантике лексем.