Социальные и демографические последствия Первой мировой войны для государства Российского

Примечательно, что вопрос об изменении состава населения России вследствие войны в программе работы был определен как «первоначальный». Такая оценка учитывала демографическое, государственно-экономическое и хозяйственное значении этого вопроса: именно изменения в составе населения определяли «глубину потрясений государственного и народного организма». Программа исследования по этому вопросу, составленная В.Г. Михайловским, включала изменение численности и состава населения воевавших и не принимавших прямого участия в войне государств, изменения численности и состава населения России под влиянием войны и определение будущего населения России (1922-1950 гг.). Однако интересный замысел остался незавершенным: не были получены зарубежные статистические сборники, оставались в основном не разработанными материалы переписей 1916 и 1917 гг., ограниченными были сведения переписи 1920 г.

При оценке влияния войны на естественное движение населения учитывались демографические последствия ряда войн. Сведения по России за время войны оказались ограниченными - за 1915 г. по брачности по 27 губ., рождаемости по 41 губ., смертности по 41 губ., за 1916 г. соответственно по 10, 18 и 15 губ., за 1917 г. по 6 губ., 7 губ. и 6 губ. Динамику естественного движения по губерниям дополнили специально разработанные карточки по Петрограду, а также статистические данные по Москве.

Хотя характер естественного движения во время войны был в известной мере предсказуем, важной стала количественная оценка таких изменений. После резкого сокращения числа браков, наступившего в 1914 и 1915 гг., произошла стабилизация этого показателя. В итоге понижение общего числа браков достигло 58% к довоенному году (1913 г.), что было больше, чем в прошлых войнах России и в других странах. Начавшееся в 1917 г увеличение числа браков совпало с демобилизацией армии, введением института гражданского брака, полной свободой разводов и коренными изменениями бытовых и хозяйственных условий, вызванных революцией. Динамику брачности на рубеже 1920-х гг. С.А. Новосельский определил как патологическую.

Сокращение числа родившихся в 1915 г., продолжившееся в последующие годы, составило в 1917 г. 46% довоенного уровня (1913 г.), т.е. упало почти вдвое. В структуре родившихся вырос удельный вес внебрачных детей. Дефицит числа родившихся в Европейской России за 1915-1917 гг. был определен в размере около 5 млн человек.

Принципиальным стал вывод о тенденциях смертности гражданского населения, показатели которой вплоть до 1917 г. не предполагали значительных отклонений от обычных довоенных чисел. Послевоенный кризис смертности (1918-1920 гг.), особенно в городах (Петроград, Самара и др.), был определен как исключительно неблагополучный.

Под влиянием сокращения рождаемости естественный прирост населения в РСФСР в 1917 г. стал отрицательным. В 1918-1920-е гг. его отрицательная величина была результатом низкой рождаемости и возросшей смертности. Исходя из величины естественного прироста в 1913 г., дефицит прироста населения Европейской России за 1914-1917 гг. (без военных потерь) составил приблизительно 4322 тыс. человек, а всей Российской империи (без Польши) – 5,5 млн человек.

Несмотря на неблагоприятные условия, как видим, были выявлены тенденции основных демографических процессов. Их дальнейший анализ на региональном уровне опирался на исследования, выполненные С.А. Новосельским.

В числе других вопросов в плане работы Комиссии были перемещения беженцев, тесно связанные с движением гражданского населения. Но, в отличие от большинства вопросов, изучавшихся Комиссией, беженство в России оказалось в центре внимания с первых лет войны в силу больших масштабов и негативных последствий. Беженство угрожало распространением заразных болезней, а также столкновениями с коренными жителями. Оно несло с собою «общее потрясение хозяйственного уклада страны». Беженство стало также важным национальным и политическим вопросом. Поэтому гуманитарные, организационные, санитарные, правовые, организационные и статистические стороны этой проблемы нашли отражение в публикациях 1914-1917 гг.

Острая критика беженства в стране объяснялась отсутствием цели и плана в этом движении. Политика «выселенчества» была тесно связана с движением еврейского населения. Разрешение евреям проживать вне черты их оседлости, за исключением столиц и местностей, находившихся в ведении Министерств императорского двора и военного, открыло дорогу перемещениям во «внутренние» губернии Европейской России, что в значительной мере определило отмену «черты оседлости» Временным правительством в марте 1917 г.

Дискуссия о масштабах беженства, начатая в военные годы, продолжилась в рамках Комиссии. Согласно карточным материалам по беженству, ставших частью архивов НКВД, в 1921 г. в РСФСР было не менее 2,5 млн беженцев. По одной из оценок упоминавшегося выше Татьянинского комитета, в Российской империи было учтено 3,2 млн беженцев. По данным Комиссии, число беженцев составило 3,5 млн, по оценке М.М. Грана – 5 млн, по другим – 9 млн и даже 10-15 млн человек. Приведенные оценки беженства свидетельствуют не только о трудностях учета этого явления. На наш взгляд, его характеру больше соответствует динамичный подход, поскольку масштабы беженства на разных этапах войны не могли не различаться. В данном случае важен также формальный критерий выделения беженцев. В отличие от военных лет материальная помощь беженцам в первые советские годы существенно сократилась. После 1917 г. беженцы перешли в ведение Центропленбежа, созданного в рамках НКВД. Наряду с пленными, белогвардейцами, находившимися в концентрационных лагерях, переселенцами из северных голодных губерний в Донскую область и т.д., беженцы были включены в особую категорию населения, которую НКВД определило как «кочующие элементы населения, оторванные от постоянного места жительства». Поэтому задача учета беженцев определялась масштабами и сроками их реэвакуации. Так и в ряде других разделов трудов Комиссии важной стала постановка задачи упорядочения архива материалов по беженству, серьезно пострадавшего от переездов, условий хранения и т.д.

В трудах Комиссии была определена численность русской армии в 1914-1918 гг. (Л.И. Сазонов) и военные потери России в 1914-1918 гг. (В.И. Биншток), на которых мы остановимся ниже.

Как видим, Комиссией по обследованию санитарных последствий войны 1914-1920-х гг. была предпринята попытка реализовать задачу широкого, по сути комплексного анализа последствий первой мировой войны. Несмотря на ряд неудач, труды Комиссии (вып. 1) сыграли большую роль в привлечении внимания современников к проблеме оценки последствий первой мировой войны. В современных условиях труды Комиссии – ценный документ эпохи, отражающий результаты исследований, проводившихся в сложных условиях. К сожалению, нам не удалось установить причину (или причины), по которым, несмотря на замысел, труды Комиссии ограничились публикацией одного выпуска. Сложные общественно-политические условия, по-видимому, мало благоприятствовали решению задач, определенных Комиссией по изучению итогов первой мировой войны.

Важным этапом в подведении общенациональных итогов войны стала публикация сборника «Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах)». В предисловии к сборнику, написанном В.П. Евфемовым, под руководством которого был подготовлен сборник, военная статистика в России, найденная в различных архивах, оценивается как плохая и чрезвычайно скудная. После десятилетия, истекшего с начала войны, такая оценка означала, по-видимому, незначительные продвижения в работе с упорядочением материалов. К тому же, в отличие от трудов Комиссии, в сборнике не дана оценка публикуемых данных. Фактически выход сборника завершил этап, после которого на многие десятилетия пропал интерес советского государства к потерям России в «империалистической войне». В 1924 г. журнал «Большевик» (орган ЦК ВКП (б)), уделявший большое внимание международным событиям, не «заметил» десятилетнюю годовщину с начала мировой войны.

В сборнике «Россия в мировой войне 1914-1918 года» привлекают внимание материалы, связанные с движением населения. По состоянию на 1 сентября 1917 г, было призвано в армию 15798 тыс. человек. Таким образом, была мобилизована десятая часть населения, каждый пятый мужчина, около половины всех трудоспособных мужчин (474 на 1000 человек), 60 трудоспособных мужчин на каждые 100 крестьянских хозяйств. Около половины крестьянских хозяйств остались без кормильцев. По данным переписи 1917 года (50 губерний), в большинстве губерний и областей удельный вес взятых в армию в общем числе трудоспособных мужчин достигал 45-50%. В отдельных губерниях он был выше: в Тульской 53,6%, в Пензенской 50,7%, в Ярославской 50,0%. Эти сведения широко использовались в дискуссии о выгодах и потерях крестьянства, связанных с войной, в начале 1920-х гг. (Хрящева А.И. и др.).

Как мы упоминали выше, первые сведения о величине боевых потерь русской армией во время первой мировой войны были опубликованы в 1920 г. По данным Вл. Аврамова, число убитых с 1 августа 1914 г. по 1 окт. 1917 г. составило 664890 человек. Кроме этого, в число боевых потерь русской армии были включены раненые, пропавшие без вести, пленные и пострадавшие от ядовитых газов – всего около 8,5 млн человек. В.И. Биншток и Л.И. Сазонов в упоминавшихся выше трудах Комиссии назвали другие данные как величины общих боевых потерь, так и составляющих их элементов. В сборнике «Россия в мировой войне 1914-1918 года» боевые потери (убитые, увечные и пленные) определены в размере 4467,8 тыс. человек. Из них убитых было 775,4 тыс., тяжело раненых и уволенных со службы (увечных) 348,5 тыс., пленных 3343,9 тыс. человек.

Различная оценка потерь русской армией в отечественной литературе подробно рассмотрена Б.Ц. Урланисом. Диапазон числа убитых, включая зарубежные источники, колеблется в пределах от 500 тыс. до 4 млн человек. Итоговый расчет Б.Ц. Урланиса потерь русской армии в войне 1914-1918 гг. определен в размере 900 тыс. человек. Современные источники называют два миллиона погибших русских солдат в ходе Первой мировой войне.

Как видим, проблема потерь русской армии в первой мировой войне «не закрыта» и в наши дни. Такое положение – результат незавершенности исследований в 1920-е гг.

Современники определили итоги первой мировой войны для России как катастрофические (А.А. Чупров, И.Н. Семашко. В. Розенберг, П.А. Сорокин и др.). Аналитическая работа, выполненная «по горячим следам», заложила основы для дальнейших исследований. Но в середине 1920-х гг. отношение к проблеме, как мы уже отмечали, кардинально меняется. Предлагалось, например, не преувеличивать влияние первой мировой войны на движение населения, учитывая ранний выход России из войны (1917 г.) Кроме того, компенсаторное движение населения в 1917-1920 гг., при прочих равных условиях, должно было уравновесить негативные итоги войны. Для такого вывода использовались данные о динамике общего коэффициента брачности (его величина в Ленинграде составила в 1913 г. 6,3‰, в 1920 г. 27,7‰, в Москве соответственно 5,4‰ и 19,6‰). В действительности величина общего коэффициента брачности населения Москвы определялась особыми условиями, сложившимися в городе. Помимо мобилизации и нового брачно-семейного законодательства, института гражданского брака и развода, часть браков была «спекулятивной сделкой» для получения исключительно льгот для новобрачных в виде «мануфактуры». Часть фиктивных браков с эвакуированными иностранцами и военнопленными означала возможность эмигрировать. Другая часть браков заключалась для получения пайка, чтобы избавиться от «уплотнения».

Позиция Л.Л. Паперного отразила важные общественные явления – высылку из страны ведущих ученых и общественных деятелей (1922 г.), закрытие «оппозиционных» к политике государства изданий, усиление идеологической борьбы, введение цензуры в виде Главлита в 1922 г., означавших переход к господству идеологических догм.

Решение в начале 1920-х гг. новой исследовательской задачи – необходимости обобщения итогов гражданской войны, голода, военного коммунизма, определило подход, рассматривавший демографическую динамику РСФСР за 1914-1922 гг. как единый процесс, основу которого составляли последовательность и неразрывность событий в этот период. Объединяющей чертой этого периода были признаны непрерывные войны и следовавшие за ними катастрофы с их разрушительным влиянием на все стороны жизни российского общества. Период 1914-1922 гг. определяется как «эпоха великого кризиса в России» из-за колоссальных внешних потрясений и внутренних сдвигов, неисчислимых жертв народа и состояния страны в крайнем напряжении в течение восьми лет. Подобную оценку поддержал Л.И. Лубны-Герцык.

Сокращение численности населения России (без Украины, Туркестана и Закавказья) почти на 12 млн человек за 1914-1920 гг. считалось «беспримерным в летописях европейской истории нового времени». Общие потери численности П. Сорокин оценил в размере 47 млн человек, сравнив численность подданных России на начало войны с численностью населения РСФСР в 1920 г. «Такова первая плата за грехи войны и революции. Кто понимает значение количества населения для судеб государства и общества, тому эти цифры говорят очень многое. Кто не понимает этого, пусть прочтет труды Ратцеля, Ковалевского, Бугле, Кости и других социологов, тогда он кое-что поймет... Такая плата за шесть лет войн и революции не часта в истории. Она едва ли когда-либо имела место и в истории России».

П. Сорокин обратил внимание на неотделимость демографических результатов первой мировой и гражданской войн («внешней» и «внутренней») от социальных последствий – потерь человеческого капитала, негативного воздействия войн на организацию общества. Помимо прямого убийства и заключения в тюрьмы, гражданская война в России, отмечает П. Сорокин, вызвала массовую эмиграцию. Поэтому опустошающее влияние гражданской войны оценивалось как более существенное. Формирование «военного социализма» в Европе в 1914-1918 гг. начало убывать с окончанием войны. П.А. Сорокин отмечает противоположную тенденцию в России – усиление «военного социализма».

По замыслу Е.З. Волкова, период 1914-1922 гг. объединяло также огромное влияние пертурбационных процессов, выразившихся в огромных масштабах и изменившейся структуре миграции. Прямым следствием пертурбационных процессов стали структурные сдвиги в населении, изменившие соотношение наличного и отсутствующего, постоянного и временного, местного и пришлого.

Концепции «великого кризиса» и пертурбации населения заслуживают пристанного внимания в свете последующей истории нашей страны. В современных исследованиях период 1914-1922 гг. определяется как демографический кризис, представляющий собой «неразделимые этапы одной катастрофы». В рамках новой парадигмы демографическая история России первой половины XX в. рассматривается как перманентный кризис, прерванный тремя демографическими катастрофами: в период революции и гражданской войны, на этапе индустриализации и коллективизации, в годы Великой Отечественной войны.

Таким образом, исследование социально-демографических итогов первой мировой войны стало важной вехой в развитии демографической науки в нашей стране. Уроки исследований существенны. Помимо корректного отношения к источникам данных, важен широкий аналитический подход к оценке последствий мировой войны. Плодотворность такого подхода проявилась в том, что он стал частью разработки концепций анализа динамики и структуры населения в1914-1922 гг., первого в ряду катаклизмов, характерных для демографической истории России в ХХ в. Уроки исследования демографических последствий первой мировой войны отражают важную роль государства в их оценке на национальном уровне.