VIII.Заключение.

Жизнь и судьба лингвиста и этнографа Ерухима Абрамовича Крейновича повторяют изломы и коллизии непростого, порой трагического развития советского общества и науки. Его формирование как этнографа пришлось на 20-е годы, время теоретико-методологического многообразия в этнографии. Это был последний период «дореволюционного» этапа развития отечественной этнографии, характеризующийся преемственностью и небывалым предкризисным расцветом. Совершенно справедливо вести отсчет первого периода в развитии «советской» этнографии не с1917 г., а с 1929—1931 гг. Воспитанный на традициях «старой школы», один из самых любимых учеников Штернберга, Крейнович в чем-то и повторил судьбу своего учителя, но с противоположным знаком. Л.Я.Штернберг, ставший этнографом и лингвистом в ссылке на Сахалине, и Е.А.Крейнович, сохранившийся как языковед и этнограф, несмотря на лагеря и ссылку. Ирония истории состояла в том, что Крейнович попал в лагеря именно в советское время и, по-видимому, в худшие условия, чем его учитель. Но, как и Штернберг, Крейнович не сидел сложа руки, не впал в уныние,продолжая научные исследования. Он пошел дальше своего учителя в области изучения языка и культуры нивхов.В середине—второй половине XX в. уже почти не осталось исследователей-этнографов, которые бы в совершенстве владели языками коренных народов Сибири и Дальнего Востока и одинаково хорошо писали работы по

языкознанию и этнографии этих народов. Одним из таких ученых и был Крейнович. Безоглядная преданность науке, стремление к творчеству и самореализации помогли ему пройти через все жизненные испытания.Наследие Крейновича составляют несколько фундаментальных научных трудов и множество других исследований, а также большой личный архив, требующий изучения и публикации.