VII.Реабилитация.Последние годы жизни ученого.

Крейнович был одним из ведущих специалистов в области редких и исчезающих языков народов Сибири. Такой выбор диктовался скорее обстоятельствами жизни, а не только личными пристрастиями автора. Ученый анализировал и скрупулезно разбирал сложнейшие лингвистические системы, абсолютно непохожие друг на друга. Он изучал ительменский, эвенский,чукотский, юкагирский, нивхский, ненецкий языки, начал изучать китайский язык.В 1957 г. он стал старшим научным сотрудником Института языкознания АН СССР.В конце 50-х годов Крейнович выезжал в лингвистическую экспедицию в Среднеканский район Магаданской области, где собирал материалы по юкагирскому языку58. В 1958 г. Была опубликована его книга «Юкагирский язык». Затем последовали такие статьи и монографии, как «О морфологической структуре глагольных слов в кетском языке», «Об изучении языка сымских кетов» и ряд других. В 1968 г. вышла в свет монография «Глагол кетского языка», которая стала основой его докторской диссертации, защищенной в 1972 г. Ученый использовал любую возможность для общения с северянами, которые учились в Педагогическом институте имени А.И.Герцена в Ленинграде. Со студентами-нивхами Н.Зескиным, Л.Тывусом и другими он выяснял произношение и значение отдельных слов и словосочетаний,относящихся к разным областям традиционной культуры.

Спустя тридцать лет, в 1957 и 1960 гг., Крейнович вновь ездил на Сахалин к нивхам. Многих друзей уже не было в живых, некоторые знакомые нивхи были репрессированы в 30-е годы, кто-то был в преклонном возрасте. На острове произошли большие перемены. В Тымовской долине, на восточном и западном побережьях давно исчезли маленькие стойбища рыбаков и оленеводов, в которые когда-то он ходил пешком. Нивхские стойбища Чайво, Тыгмыч, Ныйво, Набиль, Такрво и другие остались только на бумаге, в тщательно зафиксированных Крейновичем карандашных схемах, которые показывали расположение мест промыслов, сбора ягод, кореньев, рыболовных тоней. На лесистых берегах устья р. Тымь вырос новый, благоустроенный поселок Ноглики. Ученый с удовольствием общался с нивхами, записывал фольклорные тексты, уточнял записи тридцатилетней давности. Там,в «поле», он был в своей любимой стихии: новые встречи и впечатления, новые материалы. В полевом дневнике он записал, что очень хорошее впечатление произвел на него молодой нивх Анатолий Кавозг из Набиля, который долго жил в отдаленном селении вместе с престарелыми родными и от них унаследовал прекрасное знание нивхского языка, мифов и легенд, приемов охоты на морских и лесных животных. Они много разговаривали по-нивхски, и Юрий Абрамович был рад, что есть еще знающие молодые нивхи, достойные своей богатой народной культуры.Материалы, собранные в 1926—1928 и 1931 гг., дополненные в 1957 и 1960 гг., послужили основой для книги «Нивхгу. Загадочные обитатели Сахалина и Амура», которая вышла в свет значительно позже, в 1973 г.Научно-популярная книга «Нивхгу» является, пожалуй, главным трудом его жизни. Был подготовлен огромный материал несколько сот страниц рукописного и машинописного текстов составляют черновой вариант этой интересной и увлекательной монографии. Вновь возвращаясь в прошлое, вспоминая и выбирая из дневников 20—30-х годов самое главное о традиционной жизни нивхов, которую он успел зафиксировать, ученый хотел явить миру научное откровение. Содержащиеся в книге первоклассные этнографические материалы, представленные в литературно-художественном обрамлении, на фоне личного пути в науке, делают ее постоянно востребованной. Форма изложения материала в виде дневника необычна для отечественных изданий того времени. Вновь ожили на ее страницах особенности самобытной культуры — ловля первой рыбы, сцены убиения выращенного в селении медведя, ритуал сожжения покойного. Мы видим нивхов его глазами: идем вместе с ним по льду залива на коллективную рыбалку, слушаем легенды о горных и морских людях, присутствуем на медвежьем празднике. В книге вернулась, чтобы уже не уходить, юность ученого.В начале 70-х годов, когда книга Крейновича была опубликована, нивхское общество уже далеко ушло от самобытных традиций своих предков. Многие обычаи и знания были утеряны впроцессе той самой советизации общества, в которой деятельное участие принимал ученый в молодости.

Наступление индустриальной цивилизации на аборигенов кардинально изменило самих нивхов и их землю, так что собранные ученым материалы стали уникальными не только для науки, но и для потомков тех самых «загадочных обитателей Сахалина и Амура». В 2001 г. Книга «Нивхгу», снабженная вступительной статьей об ученом, дополненная предисловием, редкими фотографиями Е.А. Крейновича и рисунками нивхов из его архива, была переиздана на Сахалине и вскоре исчезла с книжных полок магазинов.

Первая часть монографии посвящена анализу хозяйственной жизни (орудиям и способам рыболовства и охоты) в свете трактовки роли средств производства марксистской философией.В этой и других частях книги «рассыпаны»

интереснейшие материалы о знаниях нивхов о животных и растениях. «<...> Этнограф не может обойтись без знания ботаники и зоологии», — писал Юрий Штернбергу в мае 1927 г., столкнувшись, по-видимому, с проблемой определения растений. К сожалению, он не смог собрать гербарий, а названия растений в подавляющем большинстве случаев даны на нивхском языке, без русского перевода, что снижает ценность этих материалов. Во второй части рассмотрены общественные отношения нивхов, которыми Крейнович интересовался вслед за Штернбергом, и это была одна из важных тем эволюционистского направления в этнографических исследованиях. Он был последователем Штернберга во взглядах на родовой строй нивхов.Особенно интересны, а сейчас и уникальны полевые материалы по религиозным воззрениям, вошедшие в третью часть книги. Материалы, раскрывающие особенности медвежьего праздника у нивхов (на трех он присутствовал лично), представляют исключительную ценность. Записи делались на нивхском языке во время праздников от знающих информантов и единодушно считаются специалистами наиболее полными. Описания удачно дополнены рисунками самих нивхов. Ученый же критически подходил к этим записям. Кроме материалов о медвежьем празднике Крейнович собрал уникальные материалы о похоронном обряде, в частности о похоронах близнецов, утонувших, об их культе. Обширные комментарии и словарь-указатель использованных нивхских слов и названий завершают книгу.

Методологические установки автора представляли собой смесь марксизма и эволюционизма. На нивхском материале он обращался к проблемам истории первобытного общества. В своих теоретических обобщениях автор широко использовал метод пережитков, находя их в изобилии в традиционной нивхской культуре и языке. Фактически, согласно Крейновичу, вся традиционная нивхская культура — это пережиток, сохранившийся к началу XX в., и он относил

ее к времени неолита. Исследователь считал, что мировоззрение нивхов — это «почти не тронутое еще ничем мировоззрение неолита — каменного века…».Уже в те годы он разделял позиции современных феминистов (отчасти это и марксистская традиция), считая, что происхождение различных запретов в нивхском обществе по половозрастному признаку связано с узурпацией прав мужчинами.Он писал об униженном и подчиненном положении женщины в нивхском обществе. Такая позиция, по-видимому, была связана с утверждением в советском государстве идеи равноправия, в том числе и по половому признаку. Крейнович, ссылаясь на свои полевые материалы, работы Штернберга и других авторов, был уверен, что у нивхов бытовало понятие собственности на родовые угодья. Известная исследовательница народов Дальнего Востока А.В.Смоляк придерживалась противоположного мнения, ссылаясь при этом на те же работы Штернберга. Вопрос собственности на родовые угодья был связан с поисками оснований для выделения территорий коренному населению. В последние годы жизни силы стали покидать его. Обострились старые болезни. Врачи обнаружили опасное заболевание,но диагноз скрывали от больного и его родных. Ученый решил перебраться из шумного Ленинграда в город Пушкин, в дом ветеранов для ученых Академии наук. В то время там жили Л.Пантелеев, В.Шифнер, Н.И.Гаген-Торн и другие ученые. Семья отнеслась к его решению спокойно: условия жизни в пансионате были хорошие. В 1983 г. Крейнович перенес первую операцию. Здоровье продолжало стремительно ухудшаться, и он почти не выходил на прогулки. Затем последовали больница и еще одна тяжелая операция. Ерухим Абрамович Крейнович ушел из жизни 20 марта 1985 г. Проститься с ним пришли коллеги, сотрудники Института языкознания АН СССР и самые близкие люди.По его завещанию тело кремировали, как это было принято у нивхов. Прах Е.А.Крейновича покоится на одном из петербургских кладбищ.