ОСНОВАНИЯ МЕТАФИЗИКИ 13 страница

Эту концепцию можно обвинить в чрезмерном оптимизме - перед лицом неуклонного возрастания энтропии, предвещающего конечную тепловую смерть, с одной стороны, и вплотную надвинувшихся катастроф: экологической, демографической, энергетической, термоядерной, моральной, социальной и т.п. И все же (а оптимизм должен быть всегда оптимизмом вопреки, при всем том, даже если ...): жизнь, дух - это две вехи в развитии Сущего, которые могут быть установлены даже змпирически. Путем экстраполяции назад можно с полным правдоподобием предположить еще одну веху: Порядок. Порядок, Жизнь, Дух - почему поступательное движение Сущего должно на этом остановиться, или даже повернуть вспять?

 

Парадокс неслучайности. Наиболее неслучайное соединяет в себе приближение к

логической необходимости с приближением к наименьшей вероятности.

* * *

Философ не спортсмен, нуждающийся в допинге или тренировке, вроде LSD мескалина, автотренинга и т.п. Обходиться без этих средств - это его элементарная добросовестность.

* * *

Специализация наук и небывалое наращивание информации делают дилетантизм чем-то абсолютно необходимым для развития культуры как целого (в отличие от специальных подкультур).

* * *

О свободе воли

С юридической точки зрения человек свободен, то есть ответственен, то есть вменяем, если он действовал не в состоянии полного опьянения или очень сильного аффекта. Но можно ли считать свободным вполне трезвого и в здравом уме находящегося человека, который целиком является продуктом воспитания, влияния среды, политической и идеологической пропаганды и дурмана, укорененных в данном обществе предрассудков? Почему мы можем освободить от моральной ответственности людей, которые ради спасения (или освобождения) человечества убивали "буржуев", "жидов", еретиков?

Абсолютно свободной личностью надо было бы считать личность, свободную или освободившуюся от всего этого груза (я отвлекаюсь в данном контексте от наследственности, генов, полушарий и т.п.; соотношение психических в физиологических факторов - это другая, самостоятельная тема). Может быть это имел в виду Змий, когда обещал Адаму и Еве, что они "станут как боги, знающие добро и зло" - ведь над ними не тяготел ни груз социальный, ни даже наследственный! Однако реальные люди не боги и даже не Адамы, и они не могут полностью освободиться от своего культурного наследия и от окружения. Тут можно говорить лишь об относительной свободе, то есть о способности в большей или меньшей мере разобраться в том, что есть добро и что зло, «то ближе к истине и что ложь. Именно такая способность и образует человеческую личность и следовательно, ее можно предполагать в каждом человеке как таковом. Свободная воля это не немотивированная воля, а воля, свободно выбирающая или творящая мотивы своих действий.

Имеются три "степени свободы". 1) Человек принимает или отвергает существующие в данном обществе ценности, то есть становится либо конформистом, либо циником. Таково положение, характерное для тоталитарного общества, 2) Человек выбирает между различными конфликтующими ценностями. Таково положение, характерное для плюралистического общества. 3) Человек создает свои

 

новые ценности, творит новые "скрижали". Это позиция переоценки ценностей, высшая доступная людям позиция свободы - позиция Сократа, Иисуса ("написано... а я говорю вам"), Спинозы, Ницше, Толстого (отказ от всех ценностей данной социальной среды). Все они жили и действовали в обществе хотя и не тоталитарном, но с устоявшимися и защищенными авторитетом ценностями и догмами.

Человек не causa sui (тогда он был бы богом), но и не вполне causatum (тогда он был бы вещью или в лучшем случае организмом), а, повторяем, личность, содержащая в качестве необходимого элемента или ядра способность или потенцию саморазвития, включая и свою манеру или стиль восприятия преднаходимого (включая и язык). Мы говорим о свободе воли, так как она имеет наибольшее практическое значение в плане социальном, но с таким же правом можно говорить и о свободе чувства, свободе размышления, свободе творчества, свободе выбора жизненного пути.

Смотришь не действительность и думаешь: насколько она сложнее всякой философии! Читаешь некоторые философские произведения и думаешь: насколько в действительности все это проще!

 

 

Зима 1980-1981 гг.

 

Критерий существования, предлагаемый Куайном: быть значит быть значением переменной в формуле f(x) , - как кажется, согласуется с утверждением, что всякая единичная вещь есть в потенции экземпляр вида или элемент класса - даже если этот пасс состоит всего лишь из одного элемента. Вполне приемлем и второй критерий: no entity without identity.

* * *

Вопреки человеку из подполья и Шестову, 2x2 всегда 4, а не 5 - но лишь в тех

сферах, где вообще есть 2, то есть где есть смысл говорить о дискретных величинах.

* * *

Коперниканское деяние Канта обычно связывается с его теорией познания. Но по существу его можно отнести и к этике. Раньше нормы этики обосновывали ссылкой на Бога, свободу и бессмертие. Кант же обосновывает Бога, свободу и бессмертие ссылкой на требования этики.

* * *

Платонизм и рационализм объединены в теории знания. Но Платон "Федра", "Пира"?Ну что же - а искания Декарта, его диалоги с самим собой, amor Dei intellectualis Спинозы, Предустановленная Гармония Лейбница?А с другой стороны: надпись над входом в Академию и спинозовское more geometrico.

 

По поводу лекции Поппера "Эпистемология без субъекта". Упомянув Кроиекера, Поппер без дальних слов от него отмахнулся, а Гуссерля даже не упомянул. А между тем это (особенно последний) выдающиеся представители концепции "Третьего Мира", - хотя не совсем совпадающего с попперовским. Не упомянута и марбургская школа: Коген с его концепцией платоновской идеи как "гипотезы" и Наторп, развивающий близкую к этому концепцию в его "Plato's Ideenlehre ". Попперовский Третий Мир в одном отношении богаче и "населеннее" платоновско-гуссерлевского идеального бытия, а в другом - беднее, слабее. Богаче - ибо к нему отнесены тане теории, проблемы, аргументации и т.п.; беднее и слабее, ибо ему отказано в полном объективном бытии: он создан человеком (все-таки без субъекта дело не обошлось), хотя каким-то образом становится от него независимым.

Теории, конечно, создаются людьми, но они в своем развитии, в той мере, в какой это развитие не может быть объяснено опять-таки творческим воображением людей, подчинены объективным логико-математическим законам, либо объективному эмпирическому материалу, и оба эти момента и обусловливают, что "тот, кто сказал А, должен сказать Б". Поппер - и это его непреходящая заслуга - создал теорию "закрытого общества". Орвелл (если это хронологически допустимо) обогатил ее в значительной мере на основании воображения, мы могли бы еще больше обогатить ее на основании накопленного нами опыта, то есть материала объективной действительности (какого ни Поппер, ни Орвелл не могли даже вообразить).Все это целиком вмещается в рамки 1-го и Н-го мира - за исключением правил логического вывода и общих понятий, которые относятся к сфере идеального бытия (а по-нашему частично quasi-идеального).

Я думаю, что это относится и к любому развитию естественно-научных теорий и проблем.

Что касается идеальных предметов, то они, вопреки Попперу, не созданы, а найдены людьми. Поппер говорит : натуральные числа изобретены людьми, а простые числа - открыты ими. А почему не считать (вместе с Пифагором, Платоном и Кронекером), что и натуральные числа открыты, а не изобретены? Разве сам факт их универсальной применимости и необходимой закономерности (как и факт применимости в самых различных сферах системного анализа с его математическим аппаратом) не свидетельствует об этом? Так называемый "III мир" является онтологической основой объективной упорядоченности 1-го мира, которая открывается нами, а не привносится, как это утверждал Кант. Попперу, для того, чтобы включить в этот III мир теории и проблемы, пришлось снизить его онтологический статус: тут тоже была своя логика.

Логическая необходимость, усматриваемая в интеллектуальной интуиции, является главной особенностью отношений в подлинном III мире. Опыт имеет тут характер подсобной иллюстрации, а не подтверждения или доказательства. Силлогизм Barbara достаточно проиллюстрировать одним примером смертности Сократа как человека - никаких других опытных данных не требуется. Я рискнул бы отнести это и к эвклидовой геометрии. Разве недостаточно одного раза, чтобы наглядно убедиться в том, что прямая есть кратчайшая? С той однако оговоркой, что речь идет об

 

 

идеальной, а не реальной, физической пространственной среде, к которой по существу и относятся генетические конструкции Пиаже.

Представление о гипотетически-дедуктивной системе нуждается в ряде различений. Аксиоматика Пеано уже заранее рассчитана на выводимость из нее всей арифметики. Другими словами: аксиоматика подгоняется под готовую полностью или основном теорию. Самый выбор аксиом становится условным. То же, пожалуй, справедливо и в отношении эвклидовой геометрии, например, к гильбертовской аксиоматике, в отличие от неэвклидовой, где заранее неизвестно, чему будет равна сумма углов треугольника и к чему вообще приведут положенные в основу теории аксиомы. Поэтому мне кажется неизбежным введение понятия quasi-идеальных предметов или 2 1/2 мира, то есть идеального бытия, преломленного в реальных отношениях, или (если отправляться от идеального бытия) мира уже не идеального и еще не реального, или (если отправляться от реального мира) мира уже не реального, но еще не идеального.

* * *

В романтизме сосуществовали две тенденции: одна к выявлению личностного, индивидуального, другая к подчеркиванию целого и целостного, органического, исторического, традиционного. В этом смысле можно панлогиста Гегеля отнести к романтикам.

* * *

Только маловеры нуждаются в диэтиламиде лизертиновой кислоты (LSD) или тренировке дыхания, чтобы убедиться в реальности духа. Для философа достаточно простого размышления.

* * *

Для позитивистов идеальные предметы - это результат идеализации реальных предметов; для платоников реальные предметы - это результат реализиции идеальных предметов. Однако при этом предполагается существование первоначальной материи, правильнее сказать, первозданной; надо дополнить "Тимея" библейской концепцией творения, толкуемой метафизически, то есть символически. Дальнейшее ограничение: различение между идеальными предметами, то есть сферой необходимости, и quasi-идеальными, то есть сферой повторимости. Повторимость, как принцип Порядка, распространяется на все модусы Бытия и Сущего, так же как и неповторимость. Мы со всех сторон окружены тесно сплетенными повторимостями и неповторимостями . Но у последних три источника: до-порядковый (хаос) и сверх-порядковые (жизнь, дух). И эти три неповторимости - каждом из нас.

Апперпецией мы назвали "виденье" общего, эйдоса, идеальных и quasi-идеальных предметов и их общих свойств ("признаков"). В идеальных предметах связь предметов со всеми их свойствами является необходимой. Среди свойств quasi-идеальных предметов можно различать конститутивные, входящие в определение понятия, и конститутивные - как общие, так и частные (примеры для человека:

 

конститутивные свойства - разумность, двуногость; неконститутивные общие- обладание сердцем, почками; неконстутивные частные - обладание белой кожей или светлыми волосами). Поскольку для определения quasi-идеальных предметов могут быть выбраны различные признаки, то и различие между конститутивными и неконстутивными общими свойствами остается в известной мере условным.

С точки зрения метафизического принципа Порядка или упорядоченности, различия между необходимыми, конститутивными и неконстутивными свойствами и даже философски гораздо более важное различие между синтетическим и аналитическим суждениями, вопрос о синтетическом или аналитическом характере логических и математических положений - не имеет решающего значения. На первым план выступает когерентность предметов и их свойств - это необходимое и

достаточное (по крайней мере, на первой ступени) условие упорядоченности.

* * *

Человек это не вполне causa sui и не вполне causatum. Это творческая и самотворящая тварь.

* * * Pro domo sua

Моя жизнь сложилась так, что не было у меня времени заниматься вопросом о том, чем должна заниматься философия и как она должна этим заниматься. Я занимался

тем, что считал интересным и существенным, и так, как считал целесообразным.

* * *

Воплощением эйдетической структуры Сущего является повторяемость. Она бывает в трех формах: природная, или космическая, - повторяемость вещей, свойств и явлений в космосе; естественная, или биокосмическая, - повторяемость экземпляров и свойств в пределах вида и биосферы в целом; искусственная - повторяемость предметов, производимых человеком, от предметов обихода до произведений искусства и литературы, всегда принадлежащих к какому-либо жанру (роду, как некогда говорили) или стилю. Это значит, что любой объект или свойство является элементом класса или сингуляром общего понятия. Отсюда и приложимость к Сущему логико-математических, а также физических, химических, биологических, психологических, социологических законов и открытость Сущего языку с его нарицательными именами. А веДь и собственные имена предполагают, что человек "вообще", город, река "вообще" носят законное имя "вообще".

Повторяемость - это лишь один аспект Сущего; другой аспект - это неповторимость , единичность, индивидуальность, конкретность, неисчерпаемость.

Феноменологическому описанию доступно лишь эйдетическое, a Lebenswelt дан в непосредственном переживании реальности - это предмет, а точнее недосягаемая цель искусства (включая литературу и особенно поэзию).

Уже самый факт использования языка прозы, научной или обыденной, для описания преграждает ему путь к конкретному и неповторимому.

 

Первичность этого описания является иллюзорной, хотя бы потому, что ее приходится доказывать, но как вторичный и, я бы сказал, вспомогательный метод оно уже доказало свою плодотворность. Первичным является размышление или, если уж быть последовательным и точным, размышление о размышлении. Размышление рефлексивно, поэтому размышление над размышлением уже неотличимо от размышления над размышлением - и поэтому нет ни regressus'a, ни трилеммы Мюихаузена-Альберта. Кстати, не иначе обстоит дело с описанием. Еще можно говорить об описании процесса описания; но описание процесса описания процесса

описания уже не отличается ничем от описания процесса описания.

* * *

Философия - не наука, - я сказал бы, par definition, если бы допускались отрицательные определения. Ибо когда какая-либо отрасль знания приобретала хотя бы относительную достоверность (на абсолютную не может претендовать и наука, кроме разве математики), опирающуюся на логические доказательства, зксперимент или наблюдения - она неизменно тем самым отделялась от (или вделалась из) философии: физика, биология, космология, психология, а на наших глазах и логика, превратившаяся из части философии в часть математики. Если анализ языка или дескриптивная феноменология достигнут такой же степени достоверности - они перестанут быть частью философии. Философия обречена на недостоверность, спорность , проблематичность. Может быть натурфилософия, философия математики, философия права, философия истории, философия языка - но лишь в той мере, в какой она "отталкивается" (в любом смысле , кроме буквального) от установленных соответствующими науками фактов и закономерностей. На долю философии остаются неразрешимые проблемы, от которых нельзя уйти. Эта неустранимая, органическая, незалечимая idee fixe

человеческого духа, с которой можно покончить, только убив его самого.

* * *

Две крайности: согласно одной точке зрения (поздний Витгенштейн и др.) истина открывается на путях анализа употребления слов в обыденном языке, то есть анализа каждодневного опыта; согласно другой - истина открывается в сверхобычных состояниях, достигаемых автотренингом, использованием мескалина и LSD, упражнениями йоги и дзен-буддизма, трансцендентазгьной медитацией, мистическим опытом. Возможно, что первая крайность является реакцией на вторую. Думаю, что философия, не отказываясь от критического рассмотрения результатов, полученных любым путем, все же пойдет своим, третьим путем, путем философского размышления. Впрочем и сторонники той или другой крайности не могут обойтись

без обоснования своего пути с помощью того же размышления.

* * *

С тех пор как язык оказался в центре философских интересов ряда школ и философов (аналитическая философия, Витгенштейн, философия языка, структурализм, Лакан и т.д.), о нем столько говорилось и писалось, столько

 

нагромождено Осс на Пелионы, что робеешь, подходя к этой теме, не будучи engage ни к какому из этих направлений. И все же хочется разобраться - хотя бы и с рисом повторения давно известного или открытия давно открытых Америк.

Первичная функция языка это обозначение, то есть называние предметов (вещей,[ свойств, действий, состояний) и констатация обстояний (отношений между предметами). Все остальные функции языка (коммуникативная, повелительная, экспрессивная, символическая, поэтическая, метафизическая и т.д.) предполагают эту ассерторическую функцию уже данной. Эта функция устанавливает корреляцию между языком и Сущим (включая в Сущее и самый язык, поскольку о нем тоже можно говорить, высказываться, и для этого, как кажется, нет надобности в метаязыке.).

Высказывания могут быть положительными ( о наличии данного отношения) и отрицательными (об отсутствии данного отношения), причем как те, так и другие констатируют определенные обстояния. На одно положительное высказывание приходится огромное, практически неисчислимое, количество отрицательных. После того, как эти слова были записаны, я нашел, что эту банальную мысль не постеснялся записать Платон в "Софисте" ("в связи (περί) с каждым из эйдосов имеется множество сущего и безграничное (άπειρον) множество не-сущего") и Мальбранш в "Разговоре с китайским философом" ("моя рука это не моя голова, не мой стул, не моя комната... она включает, так сказать, бесконечное число отрицаний (neants), отрицаний всего того, чем она не является"). Отрицательные высказывания в такой же мере коррелятивны Сущему, как и положительные. Субъективно я по-разному отношусь к отсутствию в моей комнате радио или гремучей змеи, но высказывание: "в моей комнате нет радио" и "в моей комнате нет гремучей змеи" выражают одинаково объективные отношения отсутствия А в В.

Ассерторические высказывания как обыденного, так и научного терминированного или формализованного языка бывают истинными или ложными Истинные утверждают наличие наличествующего или отсутствие отсутствующего, а в ложных высказываниях "все наоборот". К поэтическому языку метафор это конечно, не относится, и смешон тот, кто поймает Тютчева на слове и станет доказывать, что высказывание "мысль изреченная есть ложь" содержит в себе внутреннее противоречие, поскольку оно само есть изреченная мысль.

К эйдетике языка. Слово "стол" в различных обстоятельствах его произнесения, во всех произношениях и в различных звучаниях на различных языках - это прежде всего элемент класса "слово: стол" или, на языке Платона, причастно к эйдосу (или по-моему, quasi-эйдосу) "стол". Но почему мы все же идем дальше и говорим, что это во всех его проявлениях одно и то же слово? Ведь иначе было бы невозможно взаимопонимание. Да потому что оно во всех случаях относится или означает один и тот же эйдос или quasi-эйдос "стол", или даже какой-либо единичный предмет (имя собственное). Различие между значением и референтом мне представляется в данном случае иррелевантным.

К онтологии языка. В основе языка лежит мысль о предмете (или обстоянии). Вначале была мысль, и мысль стала словом. Прежде чем понять смысл данного слова человек (ребенок) должен понять, что слово может иметь смысл. Так же и глухонемые до языка жестов и губ должны бессловесно понимать, что эти жесты и движения губ

 

моогут иметь смысл. Я думаю, что и филогенез в этом отношении по существу не питается от онтогенеза.

Малоубедительна абсолютизация аналитической философией значения обыденного языка и его словоупотребления как чуть не основного, а может быть и единственного критерия смысла и истины. В любой области культуры всегда ощущалась недостаточность этого языка. Наука выработала язык терминов и формализованных текстов. Поэтический (и вообще художественный) язык использует фигуры и тропы или, наоборот, лапидарность и "оголенность" как экспрессивные средства или как средства описания конкретного и неповторимого. Религия нуждается в своих средствах выражения, вплоть до священных языков - древне-еврейского, латинского, церковно-славянского, санскрита, пали и других, Метафизика использует символы, которые уже в силу своей природы, раздвоенной на символизирующее и символизируемое, отражают раздвоение природы самой метафизики как docta ignorantia, знания неведомого, мышления немыслимого, сочетания ясной мысли со смутным мироощущением (что евфемистически именуется "интелектуальной интуицией", причем интуитивную часть составляет именно последнее), ощущения темноты там, где все казалось "выясненным", и брезжущих просветов там, где все казалось сплошным мраком.

Возможна ли универсальная грамматика - не знаю. Но логика и основные категории мышления едины (кажется, таково же мнение Леви-Стросса, в противоположность Леви-Брюлю). Различны лишь способы выражения в языке. Я не знаю ни одного языка, в котором были бы однократный и многократный виды, кроме русского, а в нем отсутствует давнопрошедшее. Однако недостающие грамматические формы всегда могут быть заменены прямым или косвенным описанием.

* * *

Две вещи не удались России: философия и власть. Первая оказалась слишком слабой, вторая - может быть в значительной мере именно поэтому - слишком сильной.

 

 

Лето 1981

 

Отношение мысли к действительности можно сравнить с отношением буквы к звуку (из записей 1920 г.).

* * *

В семитических языках (иврите, арабском) мужской и женский род различаются во всех числах до 19 включительно; в славянских языках (русском и польском) - в первых двух числах (один - одна, два - две); в немецком, французском, итальянском - только в единице (un, une); в английском, фарси и турецком - вообще не различаются, как впрочем, и в остальных частях речи (в английском - за исключением некоторых личных местоимений). Может ли быть дано этому "разнобою" научное объяснение?

 

* * *

В арифметике и теории чисел истинность теорем не зависит от истинности аксиом; скорее имеет место обратное.

* * *

Вера в прогресс - антинаучна, хотя бы потому, что науке чужд ценностный подход; неверие в прогресс - антифилософично, ибо разве можно отрицать, что Гете

и Эйнштейн "ценнее" приматов, амебы, вируса?

* * *

Cogito ergo sum надо восполнить sum ergo cogito. Для человека бытие включает сознание.

Философ должен начать с вопроса: как возможна философия?И тогда

бихевиоризм, материализм, логический позитивизм отпадают сами собой.

* * *

Вопреки всем попыткам "подняться" над пониманием истины как соответствия утверждения и действительности (которое я бы сформулировал как соответствие мысли и обстояния), оно продолжает оставаться как незыблемое основание, необходимо предполагаемое любой теорией, в том числе и любой теорией истины ибо всякая теория исходит из того, что "дело обстоит" именно так, как оно мыслится данной теорией.

* * *

Хотя я решительно отклоняю как своеобразное хулиганство крайности "эпистемологического анархизма" Фейерабенда, я все же нахожу тут кое-что, что подтверждает мое понимание философского "метода" как свободного, нестрогого экзистенциального размышления, и подход к "методу", как к чему-то вторичному, производному , уже предполагающему такое размышление. Сюда относятся и условность любого начала и любого конца, любого признания, что "вопрос"

исчерпан". В известной мере это относится и к науке, и к любому научному методу.

* * *

Тот, кто ищет в философии готовых ответов, тот их в ней не найдет; но тот, кто сам займется выработкой таких ответов, убедится в том, что уже до него сделано немало. (Из записи 1924г.)

* * *

Философия не может интересоваться только тем, что может интересовать только философию.

 

* * *

Необходимость есть - и в этом смысле бытие первее необходимости; но утверждение бытия - необходимо, и в этом смысле необходимость первее бытия. Другими словами: необходимость первее для познания, а бытие первее по существу. Или, что то же: бытие - ratio essendi необходимости, необходимость - ratio cognoscendi бытия.

Хотя я и употребил для характеристики апперцепции гуссерлевское Wessensschau - на самом деле речь идет не о видении "сущности" - я думаю, что таковая, если и существует, то она дана не в непосредственном видении: до нее надо добираться (вообще, немецкое Wesen - слово более многозначное и расплывчатое, чем русское "сущность"). Апперцепция это непосредственное видение общего, будь то какое-либо свойство (качество), будь то носитель свойств или качеств, "вещь" или вообще предмет. Я вижу в каждом индивидуальном человеке или столе человека вообще, или стол вообще, или цвет вообще. Это и есть эйдос, или идея в платоновскм смысле, то есть скорее "форма", чем сущность. Это в равной мере относится как к идеальным, так и к квази-идеальным предметам, то есть понятиям реальных вещей и качеств. И в том и в другом случае "сущность" лишь сбивает с толку и ничего не дает.

* * *

Как естественники склонны к наивному реализму, так математики (неосознанно) - к наивному идеализму. Наивность заключается в неполном осознании смысла идеального бытия во всей его объективной "чистоте", выявленной ранним Гуссерлем (позднее Гуссерль приблизился к кантианскому трансцендентализму). В метафизическом контексте идеальное выступает как совокупность принципов упорядочения реального космоса.

* * *

Различие между идеальными и квази-идеальными предметами заключается в том, что первые не зависят ни от субъекта, ни от реального объекта, а вторые не зависят только от субъекта. Поэтому, если пользоваться традиционными терминами Номинализм" и "реализм", то можно сказать, что в отношении идеальных предметов я реалист, а в отношении квази-идеальных - полуреалист (но не номиналист и не концептуалист). Это можно разъяснить следующим образом.

Идеальные предметы: числа - целые, дробные, натуральные, иррациональные, трансцендентные, геометрические тела и другие конструкции - существуют объективно. Они не "изобретаются", а "открываются" - даже любые вычурные завитушки, поскольку они подчиняются закономерностям, - хотя бы определенным уравнениям. Система координат - это приспособление для открытия некоторых из этих закономерностей. Все это принципы упорядоченности, существующие идеально, независимо от существования упорядочиваемого ими реального мира. Нужды нет, что те или другие идеальные предметы пока остаются, а может быть и навсегда останутся неиспользованными в познании реального мира, как оставались до поры

 

до времени предметы проективной геометрии или дифференциалы и интегралы, число е или кольцо Мебиуса, N, с . Суть дела от этого не меняется.

Вопрос в том, как конструируются или конституируются в сознании человека, начиная с раннего детского возраста, апперцепции идеальных предметов (генетическая проблематика Пиаже), так же иррелевантен для их объективного онтологического статуса и значимости, как способ добывания огня - для варки пищи и согревания.

Квази-идеальные предметы - человек вообще, турбина вообще - не существовали до появления человека или конструирования турбины; но Адам или первая турбина появляются сразу же как элемент класса (или рода, вида). Выражаясь грамматически, множественное число появляется одновременно с единственным числом, или нарицательное имя - с собственным, - независимо от познания субъекта (антиноминализм). Здесь действует принцип тождества в различии, являющийся одним из основных принципов упорядочения реальности. Вещи повторяются, и хотя каждой присущи неповторимые индивидуальные особенности, но тождество в различии сохраняется. "Человечность" Ивана та же, что "человечность " Петра, а не какая-то другая. Все элементы класса объединяет причастность к одному и тому же "эйдосу" или "интенсионалу".

Указанный принцип "упорядочивает" двояко: с одно|1 стороны, он мультиплицирует подобных. Мы как-то проходим мимо того факта, что "всего много": людей, волков, деревьев, позитронов, нейтронов, мезонов различного рода и т.д. Что представлял бы собой мир, в котором было бы одно дерево с одной веткой и одним листом, и все вообще в единственном числе?С другой стороны, все это множество как бы распределено по классам, объединяющим вещи по признаку тождества их эйдоса. Поэтому каждому экстенсионалу соответствует (и даже лежит в его основе - и это главное в платонизме) интенсионал, или, выражаясь терминами традиционной логики, объему понятия - содержание. "Все люди смертны" (А) - то же, что "человек необходимо смертен", "некоторые люди негры" (I) - "человек может быть негром", "ни один человек не волк" (Е) - "для человека невозможно бить волком", "некоторые, а может быть и все люди двуногие " (I) - "для человека не невозможно быть двуногим", "некоторые люди не негры" (О) - "для человека не необходимо быть негром". И на этой основе может быть построена вся традиционная силлогистика, даже с добавление двух новых фигур. И повсюду здесь S и Ρ понимаются эйдетически.