Протокол показаний Мухаммеда Кучюкова и Сагыра Утяшева в Уфимской провинциальной канцелярии относительно письма, переданного Салаватом Юлаевым из тюрьмы
Подлинник 28 мая 1775 г.
1775-го года майя 28-го дйя присланной при предложении от господина генерал-майора и ковалера Фреймана башкирец в Уфимской провинциальной канцелярии расспрашиван и показал.
Уфимсскаго уезду Сибирской дороги Тырнаклинской волости команды старшины Яуна Чювашева деревни Мухамметевой башкирец Мухаммет Кучуков.
Содержащемуся здесь башкирцу Имангулу Утягулову я того, что Емелька стоит на Черном Яру и он жив — не говаривал. А прошедшею весною, в бытность ево у меня в доме, сказывал я ему только, что Исецкой провинции Кувакайской волости от башкирца Иркабая Ятяганова слышал я, что якобы киргисцы, переехав чрез брод, называемой Черной Яр, отогнали Исецкой правинции у башкирцов лошадей.
Назад же тому недели с три, быв я и еще Исецкого ведомства башкирец Балтай, чей сын — не знаю, жена его, как зовут — не ведаю, да нашей команды деревни Баймухамметевой башкирец же Истыбай Чагыров и жена ево, как же зовут — не знаю, здесь в городе Уфе, и господином генерал-майором и ковалером Фрейманом отсель возвращены в домы. При котором возвращении находящейся здесь Исецкого ведомства сотник Сагыр Утяшев отдавал мне, не знаю о чем писанное татарское письмо, прося при том, чтоб я ево отдал Уфимского уезду Сибирской дороги Сартской волости, команды старшины Умятея Уразбымбятева деревни Абдряшевой старшинскому помощнику Абдряшу Алкееву. Но как мне ево положить было некуда, и я от того отказался, то он, Сагыр при мне же и отдал ево, положа в зашивку кушака башкирца Болтая жене. А меня паки просил, чтоб я ево Абдряшу доставил, что учинить я и обещался. А о чем то письмо писано и от кого именно, того я у него, Сагыри, не спрашивал и он мне не сказывал. И то письмо, не показывая никому, мною от той женки взято и присланному от капитана, стоящему в деревне Атаве, толмачу отдано. И в сем допросе показываю истинную, в чем и тамгу приложил.
Того же числа по показанию оного башкирца Мухаммета Исецкого ведомства Балакатайской волости команды старшины Сары Абдутлина деревни Утяшевой сотник Сагыр Утяшев допрашиван же и показал.
Назад тому недели с три здесь, в городе Уфе, будучи на базаре, повстречавшись мне из стоящих при башкирце Салавате Юлаеве в карауле салдат, один, но как его зовут и чей по прозвищу,— не знаю, но в лицо его опознать могу, и спросил меня: что я оному Салаватке — не родственник ли? И на то сказал я ему, что родственник, то он и дал мне татарское письмо, проговаривая, что оное писано Салаваткой в Шейтан-Кудейскую волость, к его родственником о присылке к нему рубашек и денег, которое я взял и, не читая, башкирцу Мухамметю для отвозу в тою волость отдавал. Но он сказал, что ему ехать туда далеко, а проговорил: блиско де к нему Сартская волость, то я и говорил ему, чтоб то письмо отдал той волости старшинскому помощнику Абдряшу Алкееву. Но он, Мухаммет, и паки от взятия того письма, что ему положить ево некуда, отозвался. Так я и отдал башкирца Болтая жене и положил ево в зашивку кушака ее. И они то письмо кому показывали ль,— я уже не знаю. И в сем допросе показываю истинную, в чем и тамгу приложил.
По листам скрепа: переводил переводчик Андрей Васильев.
Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, № 203.
Протокол показаний солдата Я. Ф. Чудинова и Уфимской провинциальной канцелярии относительно письма, переданного Салаватом Юлаевым из тюрьмы, и показания Салавата Юлаева по этому же делу
Подлинник 28 мая 1775 г.
Того ж майя 28-го числа по указанию сотника Сагыра Утяшева сысканной в Уфимскую провинциальную канцелярию состоящей в городе Уфе батальонной роты солдат Яким Федоров сын Чудинов допрашивал и показал.
Назад тому недели с три или более — того не упомню, в один день, в половине дни, случилось мне в магистрате при содержащемся там колоднике башкирце С.алавате Юлаеве стоять на чесах и остаться одному, а караульныя ундер-афицер и протчие салдаты все отлучились. И оной колодник, увидав в окошечко дядю ево, башкирца, и стал мне говорить, что оной ходит по базару, и просил меня, дабы я отдал ему написанное им, Салаваткой, татарское письмо. А что в нем писано, я не знаю. А только он, Салават, говорил, чтоб тот ево дядя прислал к нему деньги на харчи, а в том де письме писано о рубашках. И я, будучи тогда несколько пьян, а глупости моей, то письмо от него, Салавата, и взял. И как на место мое другой салдат, но кто,— не упомню, на часы стал, то я, не объявляя оное письмо караульным обер - и ундер-афицерам, да и никому, вынеся на базap, того башкирца, по указанию оного Салаватки, сидевшего тогда подле магистрата, сыскал и оное письмо ему отдал, проговоря ему, что оно от Салаватки и просил он у него рубашек и денег. Но он, взяв то письмо, ничего мне не дал, и я от него ушел прочь. И того оному башкирцу, чтоб он отослал ево в Шейтан-Кудейскую волость я не говаривал, и Салаватка мне о том не сказывал. И когда оной Салаватка то письмо писал и кто ему чернильницу с пером и бумагу давал,— и не знаю и не видал. И за оную подачу того письма как от него, Салаватки, так и ни от кого ничего себе не бирал.
И в сем допросе показываю истинную. В чем и подпись к сему допросу вместо салдата Федора Чудинова, по ево прозьбе, руку приложил подканцелярист Иван Куракин.
Противу показания салдата Чудинова башкирец Салават Юлаев показал.
Оному салдату Чудинову письма татарского я, будучи под караулом в содержании, никогда и никакого не отдавал и оного не писывал, и того салдата отдать ево дяде моему, башкирскому сотнику Сагыру Утяшеву не просил, и оного не видывал, что реченной салдат показывает на меня напрасно. В чем и подписуюсь.
А при очных ставках оныя салдат Чудмнов и башкирец Салават утвердились на первых их произведенных допросах, без взякой отмены, в чем и подписались.[47]
К сей очной ставке вместо салдата Чудинова, по ево прозьбе, руку приложил подканцелярист Иван Куракин.
Из слов переводил переводчик Андрей Васильев.
Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, № 204.