Протокол показаний Мухаммеда Кучюкова и Сагыра Утяшева в Уфимской провинциальной канцелярии относительно письма, переданного Салаватом Юлаевым из тюрьмы

Подлинник 28 мая 1775 г.

1775-го года майя 28-го дйя присланной при предло­жении от господина генерал-майора и ковалера Фреймана башкирец в Уфимской провинциальной канцелярии расспрашиван и показал.

Уфимсскаго уезду Сибирской дороги Тырнаклинской волости команды старшины Яуна Чювашева деревни Мухамметевой башкирец Мухаммет Кучуков.

Содержащемуся здесь башкирцу Имангулу Утягулову я того, что Емелька стоит на Черном Яру и он жив — не говаривал. А прошедшею весною, в бытность ево у меня в доме, сказывал я ему только, что Исецкой провинции Кувакайской волости от башкирца Иркабая Ятяганова слышал я, что якобы киргисцы, переехав чрез брод, называемой Черной Яр, отогнали Исецкой правинции у башкирцов лошадей.

Назад же тому недели с три, быв я и еще Исецкого ведомства башкирец Балтай, чей сын — не знаю, жена его, как зовут — не ведаю, да нашей команды деревни Баймухамметевой башкирец же Истыбай Чагыров и же­на ево, как же зовут — не знаю, здесь в городе Уфе, и господином генерал-майором и ковалером Фрейманом отсель возвращены в домы. При котором возвращении находящейся здесь Исецкого ведомства сотник Сагыр Утяшев отдавал мне, не знаю о чем писанное татарское письмо, прося при том, чтоб я ево отдал Уфимского уезду Сибирской дороги Сартской волости, команды старшины Умятея Уразбымбятева деревни Абдряшевой старшинскому помощнику Абдряшу Алкееву. Но как мне ево положить было некуда, и я от того отказался, то он, Сагыр при мне же и отдал ево, положа в зашивку кушака башкирца Болтая жене. А меня паки просил, чтоб я ево Абдряшу доставил, что учинить я и обещался. А о чем то письмо писано и от кого именно, того я у не­го, Сагыри, не спрашивал и он мне не сказывал. И то письмо, не показывая никому, мною от той женки взято и присланному от капитана, стоящему в деревне Атаве, толмачу отдано. И в сем допросе показываю истинную, в чем и тамгу приложил.

Того же числа по показанию оного башкирца Мухаммета Исецкого ведомства Балакатайской волости команды старшины Сары Абдутлина деревни Утяшевой сотник Сагыр Утяшев допрашиван же и показал.

Назад тому недели с три здесь, в городе Уфе, будучи на базаре, повстречавшись мне из стоящих при башкир­це Салавате Юлаеве в карауле салдат, один, но как его зовут и чей по прозвищу,— не знаю, но в лицо его опоз­нать могу, и спросил меня: что я оному Салаватке — не родственник ли? И на то сказал я ему, что родствен­ник, то он и дал мне татарское письмо, проговаривая, что оное писано Салаваткой в Шейтан-Кудейскую во­лость, к его родственником о присылке к нему рубашек и денег, которое я взял и, не читая, башкирцу Мухамметю для отвозу в тою волость отдавал. Но он сказал, что ему ехать туда далеко, а проговорил: блиско де к нему Сартская волость, то я и говорил ему, чтоб то письмо отдал той волости старшинскому помощнику Абдряшу Алкееву. Но он, Мухаммет, и паки от взятия того письма, что ему положить ево некуда, отозвался. Так я и отдал башкирца Болтая жене и положил ево в зашивку кушака ее. И они то письмо кому показывали ль,— я уже не знаю. И в сем допросе показываю истин­ную, в чем и тамгу приложил.

По листам скрепа: переводил переводчик Андрей Васильев.

 

Крестьянская война 1773—1775 гг. на тер­ритории Башкирии, № 203.

 

 

Протокол показаний солдата Я. Ф. Чудинова и Уфимской провинциальной канцелярии относительно письма, переданного Салаватом Юлаевым из тюрьмы, и показания Салавата Юлаева по этому же делу

Подлинник 28 мая 1775 г.

Того ж майя 28-го числа по указанию сотника Сагыра Утяшева сысканной в Уфимскую провинциальную кан­целярию состоящей в городе Уфе батальонной роты солдат Яким Федоров сын Чудинов допрашивал и показал.

Назад тому недели с три или более — того не упомню, в один день, в половине дни, случилось мне в магистрате при содержащемся там колоднике башкирце С.алавате Юлаеве стоять на чесах и остаться одному, а караульныя ундер-афицер и протчие салдаты все от­лучились. И оной колодник, увидав в окошечко дядю ево, башкирца, и стал мне говорить, что оной ходит по базару, и просил меня, дабы я отдал ему написанное им, Салаваткой, татарское письмо. А что в нем писано, я не знаю. А только он, Салават, говорил, чтоб тот ево дядя прислал к нему деньги на харчи, а в том де письме писано о рубашках. И я, будучи тогда несколько пьян, а глупости моей, то письмо от него, Салавата, и взял. И как на место мое другой салдат, но кто,— не упомню, на часы стал, то я, не объявляя оное письмо карауль­ным обер - и ундер-афицерам, да и никому, вынеся на базap, того башкирца, по указанию оного Салаватки, сидевшего тогда подле магистрата, сыскал и оное пись­мо ему отдал, проговоря ему, что оно от Салаватки и просил он у него рубашек и денег. Но он, взяв то письмо, ничего мне не дал, и я от него ушел прочь. И того оному башкирцу, чтоб он отослал ево в Шейтан-Кудейскую волость я не говаривал, и Салаватка мне о том не сказывал. И когда оной Салаватка то письмо писал и кто ему чернильницу с пером и бумагу давал,— и не знаю и не видал. И за оную подачу того письма как от него, Салаватки, так и ни от кого ничего себе не бирал.

И в сем допросе показываю истинную. В чем и подпись к сему допросу вместо салдата Федора Чудинова, по ево прозьбе, руку приложил подканцелярист Иван Куракин.

Противу показания салдата Чудинова башкирец Салават Юлаев показал.

Оному салдату Чудинову письма татарского я, буду­чи под караулом в содержании, никогда и никакого не отдавал и оного не писывал, и того салдата отдать ево дяде моему, башкирскому сотнику Сагыру Утяшеву не просил, и оного не видывал, что реченной салдат показывает на меня напрасно. В чем и подписуюсь.

А при очных ставках оныя салдат Чудмнов и башкирец Салават утвердились на первых их произ­веденных допросах, без взякой отмены, в чем и подпи­сались.[47]

К сей очной ставке вместо салдата Чудинова, по ево прозьбе, руку приложил подканцелярист Иван Куракин.

Из слов переводил переводчик Андрей Васильев.

Крестьянская война 1773—1775 гг. на тер­ритории Башкирии, № 204.