В чем различие между грехом и пороком, склоняющим к злодеянию?

ЭТИКА, ИЛИ ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ

Петр Абеляр

«Человек» — 1995 №3—5

Нравами (mores) мы называем пороки или подвиги души, которые делают нас склонными к дурным или добрым делам. Пороки или добродетели свойственны не только духу, но и телу,— например, хилость тела или его крепость, каковую мы называем силой, лень или живость, хромота или стройность, слепота или зрячесть. Отсюда, когда мы произносим [слово ] «пороки», то ради отличения одних от других уточняем: [речь идет о пороках ] души. Именно они, то есть пороки души, противопоставляются добродетелям, как неправедность — праведности, трусость — стойкости, неумеренность — воздержанию ¹.

¹ См. об этом:Petri Abaelardi. Dialogus inter Philosophum, Iudaeum et Christianum//MPL. T. 178, col. 1642A— 1642D; см. также: Вое/. In Categ. Arist.// MPL. T. 64, col. 264—283.

О пороке души, влияющем на нравы

Существуют некоторые душевные пороки или добродетели, которые нравов не затрагивают; они не определяют человеческую жизнь ни как достойную хулы, ни как достойную похвалы; таковы, например,—душевная тупость или острота ума, забывчивость или памятливость, невежество или знание. Все это свойственно как злодею, так и благочестивому, никоим образом не входя в состав нравов и не делая жизнь позорной либо уважаемой. Отсюда, когда выше мы уточнили [понимание ] пороков души, то хорошо, что добавили: за исключением тех, что делают склонными к злодеяниям, то есть склоняют волю к тому, что меньше всего стоит делать или дозволять.

В чем различие между грехом и пороком, склоняющим к злодеянию?

Порок души — не то же самое, что грех, а грех — не то же, что злодеяние. То, что может вызвать гнев из-за слова, то есть то, что легко позволяет поддаться смуте гнева, есть порок, и он пылко и неразумно заставляет ум вынашивать помыслы, которым менее всего нужно следовать. Порок этот принадлежит собственно душе, так как ясно: в ней сосредоточено гневливое состояние, даже если сама она к гневу и не порывается; как хромота присуща человеку, называемому за это хромым, так и порок всегда находится [в душе ] даже при отсутствии [порочного ] поступка. Таким образом, многие люди по самой природе, то есть на основании физического сложения, подвержены сладострастию либо гневливости; но грешат они не оттого, что они — таковы, там для них — только поле битвы, где благодаря добродетели умеренности триумфаторы сами могут приобрести для себя венец; как у Соломона: Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города (Притч. 16, 32). Религия в действительности полагает, что ее [заветы ] одолевает не человек, но постыдный порок. Он есть и среди добрых людей, благодаря ему мы слабеем сами собой. Завещая нам победу над ним, апостол говорит: увенчивается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим. 2, 3. 2,). «Будет подвизаться», повторяю, не столько сопротивляясь людям, сколько порокам, чтобы они не втянули нас в соучастие злу. Даже если люди прекратят бороться, пороки нас не упустят, так что сражение с ними столь же часто, сколь и опасно, и победа [над ними ] столь же почетнее, сколь она труднее. Люди могут одерживать сколь угодно чаемых побед, и они никоим образом не опорочат нашу жизнь, если, стремясь обернуть нас к пороку, не добьются от , нас позорного согласия на него. А так как они властвуют над телом, пока свободен дух, то ничего от истинной свободы нельзя подвергнуть опасности, и мы не устремимся в бесславное рабство. Не человеку позорно служить, но пороку. Не физическое рабство унижает душу, но подчинение порокам; общее как для благочестивых, так и для злодеев не ведет ни к доблести, ни к пороку (см. Рим. 1,28).