Теория неогиппократизма и биотипологии

Одна из причин возникновения и развития неогиппократизма и биотипологии — стремление противостоять усиливающейся де­гуманизации медицины, отчуждению врача и пациента вследствие ее интенсивной технизации и сверхспециализации под влиянием научно-технической революции. Вторжение во врачебную практику массы лабораторных исследований, технических диагностических и лечебных приемов отрывало врача от пациента, противоречило индивидуальному подходу, восприятию целостности организма, его психосоматического единства, связи с внешней средой, знанию образа и условий жизни пациента и др., превращало врача в техни­ка, узкого специалиста по лечению отдельных органов, частей орга­низма. Чтобы остановить дегуманизацию, ряд крупных клиницис­тов призвали восстановить классические принципы медицины, которые они не без оснований видели в учении «отца медицины» Гиппократа. «Назад к Гиппократу!» — под этим лозунгом уже в 20-х годах XX в. стали появляться статьи, выступления, в том числе из­вестная публикация выдающегося российского хирурга С.П. Фе­дорова «Хирургия на распутье». Это стремление возродить практику медицины Гиппократа итальянский историк медицины А. Касти-льони назвал «неогиппократизмом». Сторонники этого направления организовали научное общество и уже до второй мировой войны ста­ли проводить международные конгрессы неогиппократической меди­цины, на которых были сформулированы его основные положения.

Одно из отправных положений этого учения — «рассмотре­ние больного как соматического целого, как жизненного единства тканей, гуморальной системы, сознания». Как говорил П. Делор, которого называли «духовным отцом» доктрины целостности ме­дицины, «подлинная медицина — это всеобъемлющая наука. Это медицина человеческого организма, взятого во всех его проявле­ниях и связях, рассматривающая его психоорганические проявле­ния и окружающую среду в их единстве».

Уже на первых конгрессах, в выступлениях и трудах одного из основоположников неогиппократизма Н. Ленде (Италия) подчер­кивалась необходимость борьбы с аналитической тенденцией, обо­сновывался принцип целостности и индивидуализации в духе Гиппократа, отмечались примат общей медицины и патологии, предпочтение простой и естественной терапии, направленной на стимулирование и поддержку природных сил, преодолевающих болезнь: «Рассчитывать на естественный иммунитет до того, как прибегать к иммунитету искусственному», — записано в решениях 1-го Международного конгресса неогиппократической медицины. Избыточной специализации, деятельности так называемых узких специалистов была противопоставлена фигура врача общей прак­тики — семейного врача, хорошо знающего условия жизни пациен­тов, их индивидуальные особенности, способного оказать квали­фицированную медицинскую помощь в абсолютном большинстве случаев и не прибегающего по всякому поводу к дорогостоящей госпитализации и помощи узких специалистов. Н.Пенде называл семейного врача гиппократовым врачом.

Позиции неогиппократизма совпадали с зародившейся позже так называемой холистической медициной(термин «холизм» озна­чает целостность), представители которой, утверждая индивиду­альный подход к больному как психосоматической целостности, пытаются соединить в единое учение взгляды приверженцев со­временной научной и традиционной, народной, восточной, антич­ной медицины.

Неогиппократизм и холистическая медицина используют так­же современные и прошлые учения конституциональной медици­ны, прежде всего, представления Гиппократа об основных типах те­лосложения и темперамента (сангвиники, холерики, меланхолики, флегматики), модернизируют их, строят свои типологические схе­мы и классификации. Положения неогиппократизма интегрируют­ся с взглядами конституционалистов в формировании неогиппок­ратизма и биотипологии.

«Биотип» — современное представление Н. Ленде и других ос­нователей неогиппократизма о типе конституции, совмещающем наиболее характерные морфологические черты и психический ста­тус. В отличие от конституциональных схем, подчеркивающих зна­чение лишь морфологических или функциональных параметров, создатели и сторонники биотипологии говорят о биотипах как «ин­дивидуальных вариантах совокупности жизненных проявлений с их соотношениями и детерминизмом», как сплаве психического и соматического. В «Трактате о биотипологической медицине» - ос­новном труде этого течения (1955) и в трудах 1-го Международного конгресса неогиппократизма говорится о биотипологии, «которая рассматривает больного как индивидуальность, как психосомати­ческое целое» «для того, чтобы подойти к синтетическому позна­нию морфологического, физиологического и психологического индивидуального типа».

Наряду с ревизией типологии Гиппократа создаются современ­ные схемы биотипологии. Н. Пенде, исходя из представлений о «нейроэндокринных констелляциях» и роли различных пропорций морфологического строения организма, предложил классификацию биотипов: 1) гипостенический с укороченными пропорциями стро­ения тела; 2) гиперстенический с укороченными пропорциями; 3) гипостенический с удлиненными пропорциями; 4) гиперстенический с удлиненными пропорциями. М. Мартини в своей клас­сификации основывается на стадиях эмбриогенеза, выделяя 4 ос­новных биотипа: энтобластический, мезобластический, эктоблас-тичсский, хордобластический. А. Кавадиас, делая акцент на работе эндокринных желез, которые выполняют роль интегрирующих, подразделяет биотипы на: 1) «ка­нонический», или стснический (с полным эндокринным равно­весием); 2) «фтизикус» (с признаками гипогонадизма); 3) «апоп-лектикус» (пищеварительный тип).

Как видно, несмотря на заявление о комплексном характере биотипов, приведенные классификации ориентируются на опре­деленные системы или ткани. Тем не менее биотипология — уче­ние о современной типологии, строении и функции человеческого организма, вариант конституциональной медицины, имеющих большое практическое значение, позволяющих ориентироваться в диагностике и направленно строить лечение, так как люди с опре­деленными биотипами предрасположены к определенным заболе­ваниям и патологическим состояниям.

4.1.9. Теория «целлюлярной патологии» и ее новейшие варианты

Напомним сначала классическую теорию Р. Вирхова, сформу­лированную им в середине прошлого века в книге «Патология, ос­нованная на теории ячеек (целлюлярная патология)» (1858), став­шей атрибутом анатомо-локалистического направления медицины, противостоящего гуморализму К.Рокитанского, который господ­ствовал до учения Р. Вирхова. Вместо представления о так называ­емых кразах и дискразиях жидкостей тела как главных процессах патогенеза Р. Вирхов, опираясь на учение о клеточном строении тканей организмов, говорил об организме как о «клеточном госу­дарстве», сведя всю патологию к изменениям в клетках, или «жиз­ненных единицах». Следовательно, по Р. Вирхову, любое заболева­ние имеет патологоанатомический субстрат — морфологическое нарушение в клетках. «Каждое животное является суммой жизнен­ных единиц, из которых всякая отдельно взятая содержит все не­обходимое для жизни. Характера и единства жизни должно искать не в том или другом органе внешнего организма, например, в моз­ге человека, а только в том определенном, постоянно повторяющемся устройстве, которое мы замечаем в каждом отдельном эле­менте - ячейке». Создатель вирховианства утверждал, что болезни -«сумма изменения» ячеек. Далеко не все медики восприняли цел-люлярную патологию (И.М. Сеченов, например, говорил, что она в принципе ложна), но это учение получило широкое распростра­нение, а его отголоски чувствуются до сих пор, несмотря на то, что оно сохраняет лишь историческое значение. Правда, здесь нужно говорить не столько о целлюлярной патологии, сколько об анато-мо-морфологическом направлении медицины. Например, пока не выяснены причины если не всех, то хотя бы большинства заболе­ваний, современная классификация болезней, травм и причин смерти, которой руководствуются во всем мире и которая перио­дически пересматривается ВОЗ, значительное число нозологичес­ких форм определяет по анатомо-морфологическому принципу.

Можно встретить варианты локализационизма и своего рода па­тологии «жизненных единиц». Один из них принадлежит Г. Селье, выдвинувшему представление о мельчайших частицах, носителях минимальной энергии — реактонах. Клетки, по его мнению, не могут быть основными жизненными единицами, «так как в отдель­ной клетке различные части могут выполнять разнообразные жиз­ненные функции независимо и одновременно». В реактонах «все проявления жизни при болезни и в здоровом состоянии рассмат­риваются как простые комбинации и перестановки отдельных от­ветов «да» и «нет» в первичных единицах жизни», - писал ученый («Стресс жизни», 1956, 1976). Эти представления способны объяс­нить и неспецифический, стандартный ответ организма через ОАС в реакциях стресса. Нетрудно увидеть элементы сходства концеп­ций Р. Вирхова и Г. Селье: клетка заменена реактоном, но не как морфологическая единица, а как стандартная структура, носитель минимальной энергии.

Гипотеза Г. Селье близка и к представлениям молекулярной биологии и медицины, в том числе молекулярной патологии. Еще И.П. Павлов предсказывал такие достижения медико-биологичес­ких наук, когда будут определены универсальные, элементарные из­менения на субклеточном уровне при патологии, сводящиеся к воз­можности их характеризовать простым ответом «да», «нет», «плюс», «минус». Как известно, сегодня благодаря успехам биохимии, био­физики, цитогенетики и других наук установлено, что в основе любого патологического процесса на субклеточном уровне лежат только два явления: разрушение микроструктур — их интоксика­ция и их засорение, блок. Это относится и к генетическим заболе­ваниям. Подобные изменения открывают широкий путь к разра­ботке и применению общих или близких программ профилактики самых разных (и в том числе наследственных) заболеваний и спо­собов их лечения.